Обликом 2020 года стала пандемия ковида, подарившая миру новый подвид Homo sapiens – Homo larvatum («человек замаскированный», «человек в маске»). Человек в маске пополнил список разнообразных homo – от антропологических до изобретённых философами и культурологами. Сегодня в одном ряду с Homo faber («человек производящий», термин возник в древнеримской культуре и был адаптирован к реалиям ХХ века в философских концепциях Ханны Арендт и Макса Шелера) и Homo ludens («человек играющий», термин придуман в конце 1930-х историком и культурологом Йоханом Хёйзингом) стоит человек в маске – новый «герой нашего времени».
В отличие от своих предшественников Homo larvatum появился на свет не по прихоти философов или учёных. Он родился в гуще парализованной ковидом жизни, пройдя пять описанных психологами классических стадий реакции на неизбежное: отрицание, гнев, торг, депрессию, смирение или принятие.
Более грубо и доходчиво эта схема представлена в нецензурной интерпретации лидера группы «Ленинград» Сергея Шнурова. Её перевод с ненормативного на более-менее допустимый язык выглядит примерно так: какого фига? – ни фига себе – ну а фигли – офигеть – ну и фиг с ним.
Роль местной анестезии играла мировая история с её припевом «не мы первые, не мы последние» и «бывало и похуже».
В списке вдохновляющих примеров первой значится Юстинианова чума, начавшаяся в 540 году в Византии и гулявшая по Европе, Азии и Африке до середины VIII века. За ней идёт чёрная смерть – та же чума в Европе, совсем недолго, всего шесть с половиной лет, с 1346 до 1353 года. Затем эпидемии оспы и холеры, та же чума, донимавшая Китай в течение нескольких десятилетий XIX века, и, конечно, испанка, которая на фоне такого бэкграунда выглядит достаточно бледно: всего два года, с 1918-го по 1920-й.
Раз человечество пережило все эти напасти, переживёт и ковид, тем более что уровень медицины и общей бытовой культуры сегодня значительно выше, чем во времена эпидемий прошлого.
Карантинная мода
Защитные маски вошли в нашу жизнь не на месяц и даже не на два. Правительства стран всего мира обязали граждан носить их в общественных местах: на улицах, в транспорте, в торговых центрах – всюду. Без маски находиться можно разве что в своей квартире и личном транспорте.
Перейти к материалуЭто касается и практики использования масок. Они появились в Европе в XIV веке – страшные, с длинным клювом. Такие маски носили доктора и их помощники – люди, проводившие противоэпидемиологические мероприятия. Надевать маски на всех подряд придумали в начале ХХ века в Европе, но тогда это поветрие не приняло массового характера. Сегодня всё изменилось: маски должны носить все. Принять это новое правило оказалось непросто.
На первые новости об эпидемии коронавируса в китайском Ухане большинство людей реагировало как на какую-то экзотику: нас это не касается, это где-то там, далеко, у них вечно что-нибудь, в Африке – Эбола, в Китае – коронавирус. Некоторые всё же купили маски и даже начали их носить.
По мере роста числа заражённых и умерших в Ухане, Италии и США и появления очагов заражения в России (прежде всего в Москве) повысился интерес к средствам индивидуальной защиты. Спрос на них вырос, что сразу же спровоцировало масочный дефицит. К эпидемии и её последствиям не был готов никто: общество – психологически, власти – организационно.
В результате первыми людьми в масках стали самые осторожные, предусмотрительные и наиболее подверженные страхам. Остальные ещё надеялись, что всё обойдется: границы закрыты, больных и контактировавших с ними изолируют.
Когда во второй половине марта президент отправил всю страну на самоизоляцию – сначала в двухнедельный оплачиваемый отпуск, а потом на неопределённый срок, переложив организационные проблемы на работодателей и глав регионов, – стало понятно, что дело плохо. Число желающих стать человеком в маске существенно увеличилось.
Драконовские меры руководства Москвы и некоторых других регионов, издевательский характер запретов (гулять с собакой, а не с детьми), использование цифровых технологий (для здоровых – QR-коды, для больных – социальный мониторинг, для детей – удалённое обучение), потеря работы и снижение зарплат – всё это спровоцировало мощную волну негатива. Социологические показатели тревожности и недовольства властью подскочили до 66 и 62 процентов.
Ношение масок стало обязательным. За нарушение – ощутимый штраф. Масочный дефицит был частично преодолён, но розничные цены, несмотря на введение государственного регулирования, поднялись до заоблачных высот (зафиксированный максимум – 210 рублей за одну маску).
Именно в этот период появляется большое количество ковид-диссидентов, а отказ от ношения маски становится стихийной формой протеста. Но система штрафов и естественный страх перед непонятной болезнью загоняет людей в рамки новых правил.
Экономика стагнирует, население нищает, власти задерживают обещанные выплаты даже врачам, запрет на прогулки в тёплые майские дни выглядит откровенным бредом. Раздражение людей нарастает.
В июне власть и общество достигают компромисса: ограничения на работу, прогулки и прочее снимаются, но от населения требуют строгого соблюдения правил личной защиты, прежде всего – ношения масок в местах массового скопления людей. Решение о снятии запретов было принято в тот момент, когда число новых заболевших существенно превышало данные конца марта, когда режим ограничений был введён. Например, в Москве эти показатели различались в десять раз: менее 200 человек в конце марта и более 2000 – в начале июня.
Губернаторы с осторожностью идут по этапам
В режим самоизоляции российские субъекты вошли вместе и, за редкими исключениями, связанными со вспышками инфекции, с одинаковым режимом жёсткости. А путь к выходу из него, как уже понятно из первых решений губернаторов, будет разной длины – для населения и разной тернистости – для бизнеса.
Перейти к материалуЭто никого не смущало: люди устали от ограничений, власти – от идущего со всех сторон давления. Открываются магазины, торговые центры, кинотеатры, кафе, парикмахерские и салоны красоты, улицы и дворы заполняются уставшими от долгого заточения детьми. Одновременно власть форсирует выплату дотаций детям, врачам, безработным, малому бизнесу.
На этой оптимистичной волне начинает меняться отношение к маскам. Отчасти из-за контроля и штрафов, отчасти потому, что Правительству удалось добиться снижения цен на маски и окончательно преодолеть дефицит, отчасти из-за общего снижения градуса раздражения.
Продолжая сетовать на бессмысленность этой меры и надеясь, что эпидемия вот-вот закончится, люди покорно надевают маски у входа в магазины, метро и автобусы. Не всегда и не все, но человек в маске становится правилом, а не исключением.
Вторая волна ковида оказалась сильнее первой: ежедневный рост числа заболевших выше весенних показателей. Знакомые, соседи и сослуживцы, болеющие семьями, прогнозы специалистов, обещающих третью и четвёртую волну, появление новой модификации вируса – всё это создаёт ощущение тупиковости.
Единственная радость – работать на этот раз не запретили, но пенсионеров 65+ и другие группы риска снова заперли дома, частично вернули удалённое обучение в школы и практически полностью – в вузы. Во многих регионах не хватает машин скорой помощи, медперсонала и мест в стационарах. Картину дополняет практически повсеместный дефицит лекарств.
При этом градус общественного раздражения, тревожности и недовольства властью на шесть – восемь пунктов ниже, чем был весной. Объяснение, видимо, кроется в мультипликативном эффекте нескольких факторов: нет запрета на работу, на личном опыте сформировалось понимание, что большинство заболевших выздоравливает, завершается тестирование вакцины.
Тем не менее в разных социальных стратах периодически вспыхивают ковидные истерики: то родители возмущаются «ужасами» дистанционного обучения, то раскручивается тема «врачей-убийц», которые специально не лечат стариков, то вбрасываются слухи о тяжёлых последствиях вакцинации и тому подобное.
Но главное, что парализует волю значительной части общества, – это усталость и ощущение безнадёжности, помноженное на понимание невозможности возврата к доковидной жизни. В этой амбивалентной ситуации образ человека в маске распадается на два: в одной группе по-прежнему доминирует страх, в другой – чувство долга и ответственность.
Говорить о том, что всё общество вышло или приближается к принятию новых реалий, ещё рано. Но значительное число людей в масках уже частично приспособились и начинают выстраивать новый образ жизни.
Нельзя навещать престарелых родителей – везёшь им продукты и каждый день говоришь с ними по телефону. Боишься больших компаний – тем ценнее общение с двумя-тремя друзьями. Не можешь поехать за границу – путешествуешь по своей стране. Поезда ездят, самолёты летают, правила заселения в гостиницы известны.
Хотя вторая волна пандемии превосходит по своему размаху первую, инфраструктура уже адаптировалась к сложной эпидемиологической ситуации, и люди в масках ценят и используют эти возможности.
В случае успеха массовой вакцинации можно рассчитывать на формирование социального иммунитета, снижение показателей заболеваемости и расширение спектра личных возможностей. В свою очередь относительно нормальная жизнь значительной части людей будет способствовать снижению раздражения и тревожных настроений.
Главное – не рассчитывать на то, что новая жизнь будет в точности повторять прежнюю. Это другая жизнь в изменившихся условиях. Например, сезонная вакцинация будет снижать градус напряжения, а кого-то и защищать от заболевания. Это нужно принять как данность, как привычку умываться и чистить зубы. Зато в новой жизни можно будет ходить без маски.
Случится это не завтра. Частично закрывающая лицо маска ещё как минимум полгода будет не только способом защиты от вируса, но и символом лояльности и конформизма, а человек в маске – визитной карточкой 2020 года.
27 декабря 2020