Русская берёза с финно-угорскими корнями

Удмуртская Республика в 2020 году отмечает столетие своей государственности. В 1920 году, когда ленинским декретом Вятская губерния была преобразована в «автономную область трудового вотяцкого народа», в новом национальном образовании оказалось примерно 50 процентов удмуртов. На сегодня доля коренного населения сократилась до 30 процентов, а число русских, напротив, выросло с 40 до 60 процентов. Два государственных языка – удмуртский и русский – все послесоветские годы вполне мирно уживаются в Удмуртии, счастливо избежавшей обострений финно-угорского национализма. Удмуртский язык развивается, этому процессу помогают естественные связи и культурный обмен с родственными по языковой семье Финляндией, Эстонией и Венгрией. Фестивали народной музыки, концерты, выставки современного и прикладного искусства, литературные чтения – культурная программа расписана на весь год. Корреспондент «Октагона» отправился разбираться с удмуртским ренессансом.

Почётные удмурты

В Ижевске всё и всегда идёт не по плану: собрание молодых художников на выставке «100 лет! Молодость Удмуртии» не располагает к формальностям. Одновременно с выставкой и чтениями намечен целый букет городских мероприятий, включая литературные чтения, посвящённые последнему великому русскому поэту ХХ века Дмитрию Александровичу Пригову.

На выставке «100 лет! Молодость Удмуртии»Фото: Сергей Рогозин

Выступление удмуртских поэтов, презентация поэтической антологии, открытие фестиваля ледяных ангелов и ледового же памятника Пригову, который ещё при жизни мечтал сделаться почётным удмуртом: «Нынче в Ижевске я узнал, что великими удмуртами являются Гагарин и Малевич, не считая Чайковского. Я пожелал тоже быть великим удмуртом. И мне пообещали».

Вклад поэта и художника в удмуртскую и мировую культуру был оценён по достоинству, в памятном дипломе чёрным по белому русскими буквами так и значится: «Пригов сиё-дано удмурт луэмез». Понятно и без перевода. Кстати, вместе с Приговым в почётных удмуртах числятся американец Стив Джобс, бошняк Эмир Кустурица, поляк Казимир Малевич, воткинский русский дворянин из старинного казачьего рода Пётр Ильич Чайковский и многие другие разноплеменные именитые удмурты.

Голос московского поэта Германа Лукомникова гулко разносится по пустынным выставочным залам. Он завывает и рычит своё и чужое, так что стёкла в бетонном цоколе вибрируют, как барабанные мембраны. Публика внемлет звуковому напору поэзии, сидя на деревянных скамьях и стопках паллет.

Нам всем грозит свобода
Свобода без конца
Без выхода, без входа
Без матери-отца
Посередине Руси
За весь прошедший век
И я её страшуся
Как честный человек

Определённо, Пригов – гений, обогнавший своё время на десятилетия. Он явно достоин звания «Почётный удмурт».

Пыльный бетон и стены двухэтажной экспозиции заполнены разноцветно-молодёжной яростью, страстью и визуальным художественным мусором, обычным для коллективных выставок. Современное искусство, как спорт – дело молодых. Ижевское или московское, финское или китайское – его язык универсален, а приёмы прямолинейны и эффективны. Поэтическая глоссолалия, доносящаяся откуда-то снизу, мешает воспринимать с подобающим вниманием настенную роспись граффитчиков и мрачноватые инсталляции. Удмуртские поэты издалека перекрикивают работы звуко- и видеохудожников. Может, это и к лучшему: всё равно ничего не разобрать. Культурная жизнь кипит в многонациональной столице Удмуртской Республики на всех языках сразу.

Яйца лося

Глобальное потепление добралось и сюда – памятник стихотворцу у родника его имени растаял ещё до открытия. Самый лохматый и бородатый из ледяных ангелов оказался удмуртским водяным бесом Выкузё, подозрительно похожим на московского поэта Лукомникова. Зато Музейно-выставочный комплекс стрелкового оружия имени М. Т. Калашникова – вершина постсоветской диалектики промышленности и современного искусства. Автоматы парят на стендах, как на холстах Виноградова и Дубосарского.

Музей Концерна «Калашников»Фото: Пётр Кассин/Коммерсантъ

Говорят, сам Калашников не хотел, чтобы его именем называли коллекцию приспособлений для убийства, как альтернативу предлагал православную часовню. Естественно, сомнения русского человека, ставшего удмуртским брендом, не учли. Да и какая часовня сравнится по посещаемости с горой оружия, особенно если в музейном подвале – стрелковый тир?

Русская культура в XX веке накрыла Удмуртию тремя волнами. В 1918 году случилось Ижевско-Воткинское восстание рабочих оружейных и сталеделательных заводов под лозунгом «За Советы без большевиков!». Классово близких повстанцев жестоко подавили силами интернационала балтийских матросов, латышских стрелков, красных китайцев, пленных австрийцев, венгров, немцев, чехов и чёрт знает кого ещё. Опустевшие заводы и город заселили политически грамотными петроградскими пролетариями.

Вторая культурная волна случилась в начале Отечественной войны и была связана с эвакуацией стратегически важных производств на Урал. Наплыв инженеров, технических специалистов и квалифицированных рабочих сделал Ижевск центром оборонной промышленности. Отчасти поэтому в середине 1950-х, в начале космической эры, в удмуртские леса приехали учёные и конструкторы ракет. Их появление обозначило третью волну культурного освоения здешних мест. За полвека консервативный финно-угорский деревенский уклад был заполирован и вылизан до урбанистического культурного блеска, как обтекатель зенитной ракеты «Тор», бортовую аппаратуру которой выпускает местный электромеханический завод.

Материальные следы всех культурных волн до сих пор попадаются на улицах Ижевска в виде странной городской скульптуры. Памятник «зелёному крокодилу» (так, по цвету почётного кафтана, называли дореволюционных передовиков оружейного производства), памятник собаке-космонавту Звёздочке, памятник пельменю (местные жители считают Удмуртию родиной пельменей), странноватый памятник жертвам радиационных аварий... И, конечно, памятник лосю на въезде в город. Или на выезде, как посмотреть.

Памятник лосюФото: Сергей Рогозин

С лосем произошла довольно странная история. Дело в том, что гордый чугунный зверь с огромными рогами – явно самец. Однако ранее ничто, кроме рогов, не указывало на его половую принадлежность. Лишённый основных признаков мужества символ Ижевска долгое время оставался незаконченным. Художники из Москвы давно порывались приделать ему достоинство. Дискуссия между ними и удмуртами тлела несколько лет, и только после публикации в журнале «Огонёк» городские власти наконец приняли верное решение: доверили местным скульпторам исправить композиционную и содержательную ошибку. Ижевскому лосю вернули яйца.

Берёза-мать

Обделить вниманием столь значимый в культурном отношении жест – значит проявить неуважение к великой финно-угорской культуре. А потому вместе с поэтом Лукомниковым мы отправились к подножью лося и попытались оседлать символ города. Сразу скажу: нам не удалось. Прежде чем штурмовать эту вершину, нужно ещё при жизни стать удмуртом хотя бы по духу.

А духи Удмуртии живы до сих пор. Половина из них смотрит в будущее – вот, к примеру, известно ли вам, что Ижевск много лет считается столицей современной электронной музыки? Кем считается, спросите вы? Не знаю, но с духами лучше не спорить.

Другая половина смотрит в прошлое: на «Бурановских бабушек», «Евровидение-2012», шаманов, чудь белоглазую… и на священное дерево удмуртов – берёзу.

Фольклорный коллектив «Бурановские бабушки»Фото: Митя Алешковский/ITAR-TASS

У норвежцев есть священный ясень – Иггдрасиль. На нём, принеся самого себя в жертву, девять суток провисел одноглазый всеотец Один. По стволу его бегает белка, кору грызут олени, а у корней копошатся ведьмы-норны. А у наших удмуртов вместо Иггдрасиля – русская белая мать-берёза! Никто на ней не вешался. Мирно зеленеет она на берегу Ижевского пруда у ворот завода, который делает баллистические ракеты. Рядом с ней – горделивый ижевский лось с яйцами из оружейной стали. Из-под корней бьёт источник мёда поэзии имени Д. А. Пригова, а гибкие станом бурановские девушки водят хороводы и с крестным знамением прыгают через костёр. По одну сторону от берёзы стоит краснокирпичный, как железоделательная мануфактура, храм Архистратига Михаила с ледяным ангельским воинством вокруг, а с другой стороны – деревня Лудорвай с народными промыслами и шаманом на полставки. О ней с восторгом отзывался почётный удмурт Эмир Кустурица, зачастивший в Ижевск со своим оркестром. Вот где явно виден сплав удмуртской, бесермянской и русской культур в многолетнем общежитии – в общности совместного житья. Когда уже не замечаешь в русских названиях финно-угорских корней, путаешь удмуртскую парилку с русской баней, а кумышку – с горилкой…

«Понимаешь, – говорит на прощание ижевский носитель культуры и редактор «Удмуртской правды» Энвиль Касимов, – художественная правда в том, что все финно-угорские народы вышли из этих мест. Вот приехали к нам эстонские художники из Таллина, послушали удмуртскую поэзию, посмотрели на деревню европейских автохтонов, припали к матери-берёзе – и разрыдались. Потому что вернулись домой. Мы все родом из этих мест: и эстонцы, и народы Угорщины, и карелы, и финны, и саамы, да и русские тоже – все мы по большому счёту удмурты. Язык политики нас ссорит, а язык искусства и поэзии – объединяет. Ну чего я объясняю, сами же всё видели».

Ижевск