Когда в Екатеринбурге говорят о Белой башне, через запятую упоминают Полину Иванову. Если в Тюмени речь заходит о Круглой бане – рядом стоит фамилия Екатерины Журавлёвой. Два памятника конструктивизма с нелёгкой судьбой были спасены, и это заслуга двух девушек-архитекторов. Инициатива каждой из них создала в двух крупнейших городах Урала сообщества созидателей.
Екатеринбургская Белая башня вышла из эксплуатации ещё в советское время, долгие годы ей не могли найти применение: здание переходило из рук в руки, а многих арендаторов интересовала не судьба памятника, а земля под ним. Объект был бы обречён на обветшание, но группа энтузиастов, объединённая в арх-группу Podelniki, во главе с Полиной Ивановой всерьёз взялась за спасение башни.
– У меня татуировка… вот, – Полина показывает планировку башни на своей руке и быстро прячет «чертёж» под рукавом. У неё всё как в известном фэнтезийном фильме: «Часть команды – часть корабля». – Я ощущаю, что меня сильно ассоциируют с башней. Даже мои старые знакомые при встрече не спрашивают: «Как у тебя дела?», а говорят мне: «Как башня?» С одной стороны, это удобная тема, с которой можно начать разговор. С другой – меня от этого уже немножко…
– Потрясывает, – заканчивает Екатерина мысль Полины. Мы общаемся втроём, потому что в истории двух памятников конструктивизма и двух девушек слишком много общего. Полина и Екатерина родом из Тюмени. Они учились в одной гимназии, а затем с разницей в год – в общей альма-матер – Уральской архитектурной академии. Операции по спасению архитектурных зданий они начали в одно и то же время – в 2012 году.
Белая башня. ЕкатеринбургФото: Максим Конанков
Белая башня перестала использоваться по своему прямому назначению полвека назад – в 1960-х годах. Здание стояло без дела и ветшало, в 1970 году объект вошёл в список памятников советского строительства, но и это не помогло. Автор башни архитектор Моисей Рейшер предлагал открыть в башне кафе «Мороженое – воды» (по некоторой версии, Рейшер подготовил этот проект ещё в 1942 году, во время войны). Но главный архитектор Свердловска Геннадий Белянкин выступил против. Рейшер вспоминал, что «проект застрял у главного архитектора города и не может найти дверь для выхода». В итоге башня простояла без дела до развала СССР; в рыночные 90-е башне не нашли применения, при этом у неё смелось несколько хозяев. И только в 2012 году Полина с группой активистов взялась за башню всерьёз. Ребятам не без труда удалось получить здание в пользование и найти деньги на консервацию объекта, чтобы башня смогла дождаться ремонта. Со временем в ней появились освещение и громоотвод, сейчас там вставлены окна и отремонтирована кровля.
Проблемы с бюрократией не закончились. В начале 2020 года Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры Минкультуры РФ потребовало от сообщества Podelniki заплатить 126 тыс. рублей за пользование землёй. Движение не получает прибыли от пользования объектом, а наоборот – вкладывает свои ресурсы для его сохранения. За ребят заступился спикер екатеринбургской гордумы Игорь Володин, который пообещал сделать запрос мэру города Александру Высокинскому, который имеет право освободить от налога активистов.
Круглая баня. ТюменьФото: Анна Марченкова
Судьба единственного объекта конструктивизма в Тюмени развивалась более трагично. Круглая баня была лишена охранного статуса выявленного объекта культурного наследия в 2012 году, затем её решили снести, чтобы построить парковку. Активисты задействовали весь арсенал средств: от скандальной нудистской акции «Хватит раздевать центр города», митингов и пикетов до кропотливой бюрократической войны. Победить им удалось именно в бумажном противостоянии. Во время принятия новой редакции областного закона общественники нашли лазейку, которая позволила в заявительном порядке вернуть охранный статус Круглой бане. Это «окно» чиновники быстро закрыли, но здание уже находилось под защитой закона. На это ушло семь лет. Зато сейчас нашёлся серьёзный петербургский инвестор, который готов открыть в бывшей бане планетарий.
– Для Тюмени история с баней – очень удивительная, до этого Екатеринбург ассоциировался со свободным гражданским обществом, а не Тюмень. Теперь баня из сарая в центре города, который сам же глава города хотел снести, стала брендом Тюмени, чиновники сами приводят сюда туристов, в том числе иностранных. Говорят: «Смотрите, у нас есть такое крутое сооружение». И даже если баня вдруг развалится, то сообщество людей, которое вокруг неё объединилось, никуда не денется, – уверена Екатерина.
Екатерина ЖуравлёваФото: Анна Марченкова
Полина Иванова продолжает мысль: главный результат – не спасение зданий, а формирование сообщества людей, готовых тиражировать полученный опыт.
– Когда мы только начинали этим заниматься, нам говорили: «Доберитесь до какого-нибудь губернатора или мэра, упадите ему в ноги и не отцепляйтесь от него, пока он не выделит эти несчастные сколько-нибудь там миллионов». И, да, возможно, это тоже способ. Но в нашем городе здания, отреставрированные по этому принципу, не продолжали жить, потому что за ними нет проекта, истории, волонтёров, людей. Потому мы пошли другим путём, и за башней появились сообщества.
Евгений Волков из группы Полины вышел уже с другим проектом – реконструкции «сердца» города Сысерти. Это здание железоделательного завода, основанного ещё в XVIII веке. Активисты хотят дать объекту вторую жизнь и наполнить его новыми смыслами. После башни на самом Уралмаше появилось сообщество неравнодушных людей, которые защищают город от уничтожения памятников и исторической среды.
– Мне в какой-то момент снились кошмары, что башня рухнет и разрушится. Но сейчас я понимаю, что даже если это случится или её у нас отберут, то от этого сообщество никуда не денется. Люди останутся и будут работать над новыми проектами, – делится Полина.
Теперь Полина занялась новым проектом – Сенной площадью. «Вот вы знали, что в Екатеринбурге есть такая площадь?» – восклицает архитектор, чем ставит в тупик человека, который родился в этом городе и прожил в нём 30 лет.
Первая экскурсия на Белую башню после консервации. Екатеринбург, 2017 годФото: ТАСС
– Я надеюсь, что баня будет символом новых смыслов и возможностью пересмотреть идентичность города. Знаете, что тюменцы не ассоциируют себя ни с чем? Они не знают, в чём идентичность города, – говорит Екатерина Журавлёва. – Спасение даже одного памятника – больше, чем сохранение конкретного объекта: это история про ценности и смыслы, про сообщество людей и поиск идентичности. Свой гештальт мы закроем, когда отреставрируем полностью свои объекты, но это уже не так важно.
Уральский опыт уже вдохновил другие регионы. В своё время к проекту Белой башни подключился и известный урбанист Илья Варламов – он создал фонд «Внимание», через который идёт сбор пожертвований на восстановление исторической среды в российских городах. Стоит упомянуть и разросшееся сообщество «Том Сойер Фест» – фестиваль восстановления исторической среды силами волонтёров и спонсоров. Организовалось объединение в Самаре в 2015 году, а теперь последователи этих ребят появились в Екатеринбурге и многих других регионах. Все эти примеры подтверждают: в стране огромное количество людей, которые хотят менять свои города, сохраняя то лучшее, что в них есть. И как только они начинают действовать, вокруг них собираются единомышленники.
06 апреля 2020