Редкоземельные солдаты
Я застал забавно шамкающего добряка с густыми бровями – дорогого Леонида Ильича. Он к старости стал шамкать, потому что сказалось одно из тех ранений, которые он получил во время Великой отечественной, в челюсть. А ещё в одном из наградных листов этого добряка есть запись о том, как в рукопашной он забил фашиста насмерть своей каской. Вот так сравнительно недавно нами правили воины.
Родина тогда не была мягкой и удобненькой. Даже неуютной бывала, серой, колючей и холодной. Но она была настоящей. Было настоящее «Мы». Неразделимое на интересы отдельных, извините, социальных слоёв. Всё просто. Одна судьба, одна Родина.
И сомнений не было, что «солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей».
Потом, после Леонида Ильича, случились непродолжительные «гонки на катафалках», потом пришёл Горбачёв, потом Ельцин.
И воинов сменили торгаши.
Огромным мясницким ножом, по живому, перемазавшись в русской крови тогда резали не только страну. Делили на части, пластовали, разрезали то самое «Мы».
И когда наши солдаты, вернувшись из Афганистана, услышали: «Мы вас туда не посылали», стало понятно, что нет больше никакого единого «Мы».
Есть «мы», есть «они».
Торгаши быстро сообразили, что народу стоит обеспечить стабильность: еды, удобств и зрелищ. Но дозировано. Потому что не озабоченные вопросом выживания граждане неизбежно начнут требовать политические права. Надо отдать должное, в этом торгаши преуспели.
Вот только государство при этом неизбежно размягчилось, закалённая сталь пропала из взгляда, тотемный медведь ушёл спать в брюхо Сибири. Уютная, мягкая, податливая, с хорошим маникюром Россия стала казаться лёгкой добычей.
И настал день когда опять, как когда-то из раструба репродуктора, прозвучало грозное и тревожное: «Родина в опасности!».
Случилось, казалось бы, немыслимое: «мы» и «они» опять сжались в одно «Мы». Сжались, отбрасывая мусор и счищая плесень, в кулак. Вытянули, выстояли...
А ещё «мы» наивно понадеялись, что уж теперь-то «они» станут другими. «Мы» ведь не хотим жить по-старому, слишком много страшных откровений принесла эта война, а «они» по-старому не смогут.
Вот только едва забрезжил рассвет над ещё не оконченной битвой, как завиднелось предлагаемое ненавязчиво распутье: вам – туда, нам – сюда, счастливо оставаться. Наивная надежда не умерла, она, как известно, умирает последней.
Но если торгашей не лишить силы, то солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в белых журавлей превратятся, а в редкоземельные металлы.