Нет «Пророка» в своём Отечестве
В пьесе Гоголя «Женитьба» Агафья Тихоновна размышляла: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась». Примерно так, похоже, снимали киноленту «Пророк. История Александра Пушкина». С идеей, чтобы фильм точно понравился широким народным массам, особенно молодёжи. Чтобы прониклись мыслью, что Пушкин – наше всё, а не какой-то там скучный школьный предмет. Хотели как лучше, а получилось...
Поначалу я решил, что смотрю какую-то очередную серию про юного Гарри Поттера. Стилистика съёмок «в Царскосельском лицее», неотличимая от Хогвартса, прямо на это указывала. Но потом юный пухленький Саша Пушкин прямо в учебном классе начал рэп-батл с учителем в духе «Hey, Teacher, leave those kids alone!». И всё смешалось в какое-то недоразумение, вместе со скакущим «стариком Державиным» с похмельным лицом. На этом, благо, детство Александра Сергеевича, по замыслу создателей фильма, закончилось.
И началась бурная юность. В следующей сцене Пушкин с друзьями отправляется в ночной клуб. На самом деле – на приём к графине. И зритель узнает, как выглядели великосветские приёмы в царской России – танцовщицы в золотых бикини раскачиваются на качелях под потолком и извиваются на сцене (хорошо, не в клетках), откуда-то сверху всё время сыплются блески, алкоголь – рекой. Пушкин вольнодумничает, но тюрьма народов – она на то и тюрьма народов. За ним следят люди в чёрном. И, конечно, хватают его. Тоталитарный Бенкендорф (все штампы тоталитаризма имеющиеся в любом фильме-антиутопии: глухие костюмы, роботы-клерки, бесконечные печати на документах, как символ бюрократии – в наличии) отправляет Пушкина в ссылку.
На юге России мы видим тупых мычащих крестьян и симпатичную жену местного губернатора. Которая соображает в пиаре и обеспечивает его своему любовнику – Пушкину. Надо мол, шокировать публику – давать ей поводы для сплетен. Пушкин, в результате, вычурно одевается, безобразничает и становится звездой соцсетей. Хотя нет, соцсетей ещё не было.
Потом ссылка в Михайловское, где то ли грибы забористые, то ли ещё что. Но поэта посещают галлюцинации о потопе (опять сплошные штампы в кадре), и он пишет «Медного всадника». Потом его друзья-декабристы дают команду братьям, вверх поднимая кулак, и «Аврора» даёт залп (нет, извините, это в другом фильме) – начинается штурм Зимнего. На батальную сцену денег, к счастью, не хватило. А печаль передаёт белый кролик, который нюхает окровавленное ружьё на снегу (кролики на Сенатской площади – обычное явление). Удивительная по своей мощи режиссёрская находка.
Потом Пушкин играет с царём Николаем в теннис в большом зале царского дворца (в большой теннис, не пинг-понг), и они читают друг другу рэп о судьбах России. Потом Пушкин женится, разбрасывает с балкона в Санкт-Петербурге пятитысячные купюры (благо, не с того же, что Павел Дуров), стреляется с Дантесом и умирает. А Лермонтов встречает на набережной Жуковского и отдаёт ему свой стих «На смерть поэта».
Хорошие актёры, которые играют современных нам людей, просто нацепивших исторические костюмы. Дорого-богато. Рэп-баттлы, танцы, яркие массовые сцены и штампы, штампы, штампы... Публика же любит штампы, чтобы не напрягаться. Всё, вроде, есть для успеха коммерческого кино.
Пушкина только нет. Вот это вот ходячее недоразумение, недотёпистый персонаж мюзикла, – и есть великий русский поэт, столп нашей культуры? Пророк?
«Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать».
Возможно, этими строками Пушкина и вооружились создатели фильма. Не учли только, что рукопись, созданная без вдохновенья, плохо продаётся. Сейчас лучше продаётся, чем во времена Пушкина, но всё же.
Отраслевые эксперты отмечают, что продюсерам фильма удалось создать эффект фильма-события, который нельзя пропустить. И фильм в результате собрал в прокате больше миллиарда рублей. И даже формально окупился: производственный бюджет картины оценивается в 800 млн рублей, из которых не менее 500 млн выделены Фондом кино как невозвратная субсидия. Однако, совокупное бюджетное сальдо с учётом налоговых и маркетинговых затрат, по предварительным расчётам, остаётся отрицательным (минус 180 млн рублей).
И для чего тогда это всё? Художественные достоинства фильма, эффект популяризации «национального достояния» среди молодёжи – крайне сомнительны. Прибыль для государства – так себе. А за Пушкина обидно.