Что такое победа
Мероприятие, официально называемое специальной военной операцией, ставит перед русским обществом много трудных вопросов, но вот один из них, может быть, самый главный.
Чем эта спецоперация должна закончиться? – в том, конечно же, случае, если она, как мы надеемся, кончится хорошо. Как может выглядеть то положение дел, которое не в телевизоре – где есть мастера фантастических сцен, – а в реальности можно будет назвать победой России?
Пройдём по списку.
Самый очевидный ответ, постоянно звучащий в речах искренних патриотов, это торжественное взятие Киева. Не буду обсуждать военные вопросы, притворяясь специалистом по решению проблемы захвата огромного города, который не удалось малыми силами забрать в феврале, и который, возможно, потребует такой армейской мощи, таких солдатских потерь и гражданских жертв, что нам трудно представить. Мне сейчас важнее другое. Даже если вообразить, что Киев наш, а все те неприятные люди, что там сидят и нас ненавидят, куда-то исчезли, предоставив русским офицерам счастливое право фотографироваться на Крещатике и у Лавры, – мы знаем наше начальство, и знаем его представления о желательном политическом будущем Города, как называл его Булгаков. Увы, представления эти сводятся к тому, что в Киеве должен сидеть «Кучма». Он же и «Янукович», можно подставить любую фамилию, значение имеет только то, что это будет убеждённый украинец и прирождённый мошенник, который будет брать из Москвы деньги и, болтая о дружбе и антифашизме, строить всё ту же независимую от нас Украину, готовую в любой удобный момент опять изменить нам с коварным англосаксом. Так что взятие Киева – это не наша победа. Взятие Киева – это возрождение Украины нашими руками и на наши средства. Не пора ли перестать наступать на эти грабли?
Другая версия, более радикальная: Россия должна охватить своим военным контролем всю украинскую территорию до Львова и польской границы. По сути, вернуть советское положение вещей, чтобы ни один бандеровец мимо не прошмыгнул. Увы, и это не годится. Пропуская всё те же вопросы сражений на фронте, а равно и политического устройства побеждённых земель, остановлюсь на самом простом. Зачем нам руководить теми, кто нас терпеть не может? Если в Крыму четырнадцатого года, а теперь и в Донбассе – мы находим в буквальном смысле соотечественников, если в Харьковской, Запорожской или Одесской области – при условии, что дойдём и туда – мы можем встретить хотя бы некоторое число таких же, идеологически и культурно близких нам людей, а остальных – частью переубедить, частью – выдавить к западу, то где-нибудь в Виннице, не говоря уж о Тернополе и Луцке, мы увидим настоящий украинский народ, говорящий на другом языке, с иными ценностями, иными надеждами, – и что нам принесёт принуждение этого народа к совместной жизни, кроме злости и многолетнего взаимного ожесточения? Что бы ни говорили либералы, для которых Украина – единый и враждебный к нам мир, а также и советские патриоты, для которых та же Украина – опять-таки, единый, но дружелюбный к нам, пусть и охмурённый то ли фашистами, то ли американцами мир, – реальная Украина – это лоскутное одеяло из разных культур и житейских укладов. И подлинное родство с Россией имеют лишь несколько фрагментов этой пёстрой ткани. А гнать со всей нашей страны часовых, чтобы охранять сараи в чужом Житомире – увольте.
Возможен и очень умеренный вариант: наша победа – это хороший мирный договор с той киевской властью, которая по-прежнему там сидит.
Подозреваю, что именно такая идея сердечно отзывается у многих могущественных граждан России, мечтающих поскорее объявить населению о нашем триумфе – но триумфе аккуратном, признанном внешними силами, – а дальше, глядишь, и санкции снимут, и снимут арест с любимой яхты на Средиземном море, и получится, наконец, вернуться в любимое имение, что ждёт хозяина в Альпах или Сен-Тропе, словом, заживём. Должен разочаровать. Мирного договора – по крайней мере, выгодного нам, – не будет. А не будет его, поскольку украинское общество так разогрето своей истероидной пропагандой, создающей картину немыслимой, сказочной феерии сплошных побед, и так увлечено боевыми наскоками одних претендентов в гетманы и их казаков на других, что даже в случае полной военной катастрофы никакой их правитель, и уж тем более склонный к нарциссизму артист-наполеончик Зеленский – не подпишет мира, не содержащего капитуляции проклятых кацапов. Перед этим правителем встанет выбор: отказаться от московских условий, сбежать во Львов, а то и подальше, после чего принять гордую позу и собирать со всего света пожертвования на дело украинской свободы – или принять московские условия и быть оплёванным, если чего не хуже, всеми своими конкурентами и их взбешённой массовкой, потерять хоть серьёзную, хоть символическую власть и, как-нибудь выбравшись живым, доживать свой век в позоре и презрении. Разумеется, каждый на его месте выберет: никакого мира не подписывать, но зато не злить своих, изображая вместо этого оскорблённую добродетель. Это куда удобнее, чем тщетно объяснять буйнопомешанным, что они должны считаться с реальностью. Те – не услышат.
Есть и второй сюжет, душевно приятный нашему официозу. Наша цель – Донбасс, мы пришли на Украину спасать Донбасс, а как спасём, так и завершим нашу миссию, отпраздновав свои успехи. Нет смысла лишний раз говорить о том, как это хорошо, что Россия всё-таки создаёт из обрубков Донецкой и Луганской областей, зажатых на восемь лет в депрессивно-неопределённом состоянии горячих точек, – полноценный регион, имеющий большие шансы стать субъектом РФ, то есть стать нами, хоть и трагически дорогой, не будем скрывать, ценой. Но надо признать и тот печальный факт, что одно только восстановление Донбасса как единого пространства в составе России – не решает для нас украинскую проблему. Если Донецк и Луганск, хоть бы они уже и оказались вместе с нами, по-прежнему останутся соседями с Харьковом, Днепропетровском и Запорожьем, где осатаневшие от жажды мести и реванша персонажи будут накачивать свою армию и ждать удобного момента, устраивая пока что диверсии, теракты и обстрелы, – это всего лишь гарантирует нам третий, после 2014 и 2022, страшный бой, и начнётся он в тот момент, когда нам это будет максимально неудобно. Нельзя притворяться, что ты сделал дело, когда ты всего лишь разобрался с первым его этапом.
Наконец, можно вспомнить и то, с чего всё началось. Демилитаризация и денацификация Украины. Есть ли смысл её ждать? Уверен, что нет. Лишить Киев вооружений, когда на него работают мировые заводы, и вместо уничтоженных нами танков и пушек неизбежно приедут другие, – задача невыполнимая. И тот же самый глобальный контекст – не даёт нам возможности изловить тамошних военных преступников и ультраправых маньяков. Когда бы даже на фронте сложилась совсем неприятная для них ситуация – к их услугам всё равно остаётся целая Европа, куда они могут бежать в любой момент, если поймут, что на передовой им уже ловить нечего. Полезно не забывать, что 1945 год, бесценный для русской национальной памяти, стал тем, чем он стал, из-за того, что на Германию шли с двух сторон, и все надежды нацистов успеть поссорить Америку с Англией и СССР – сбылись уже после их собственного краха. Теперь такой коалиции нет, и наши враги не зажаты меж двух огней, но, напротив, действуют, имея огромный тыл. Другой вопрос – какую площадку для действий на территории Украины мы им оставим.
И тут мы приходим к последнему, правильному, на мой взгляд, ответу.
Единственно возможная наша победа – это осмысленно сдвинутая на запад граница.
Донбасс – слишком мало, Киев и Львов – фантастически много, но есть та черта, на которой мы можем – при хорошем исходе, естественно, – остановиться, отрезав киевскую власть от юго-восточной дуги её русских регионов, от Харьковской области до Одесской.
И дело тут не только в том, что эти области – те четыре, что уже более-менее в наших руках, и ещё четыре, где нам стоило бы появиться всерьёз и надолго, – это наша историческая, культурно и природно родная земля, где в разные времена происходило всё то, что нам так дорого, и мы не должны отдавать её навсегда в руки уходящих от нас озлобленных проходимцев.
Это очень существенно, и всё-таки важно не только это.
Но также и то, что Украина, оставшись именно без юго-востока, теряет всё прагматически ценное. Тяжёлую промышленность, военные предприятия, большие города, выходы к морю с портами, почти всю границу с Россией – и, главное, теряет русских людей, которых она год за годом использует как таран против нас.
Украинцы днепровского правобережья – крестьяне и гастарбайтеры – не хотят воевать. Это хитрые, «хатаскрайные» люди, которым делать ремонт в Милане куда интереснее, чем сидеть в донбасских окопах. Им дай самое лучшее американское ружьё – они постараются его не взять. Зато те русские, кого киевская пропаганда, а до неё и система образования смогли переплавить в украинцев-неофитов, – именно они оказываются лучшим сырьём для фронта, где по обе стороны воюют те, у кого больше общего, чем различий.
И если этот безумный конвейер натравливания русских на русских суметь остановить – всё, победа. Оставшись в своих настоящих границах, с подлинными своими украинцами, без русских городов – Украина потеряет то своё злое волшебство, которым её снабдили большевики, так ужасно раздув бывшую Малороссию. Она станет самой банальной восточноевропейской страной, одной из. Агрессивной, но на словах. Деятельной, но на сборе польской клубники.
А мы вернём себе юго-западную Россию.
Последнее, что потребуется после этого – выстроить прочный, высокий забор.