Хищные против Чужих

В газетах писали про выборы в Чили, где молодой модный левак обыграл консерватора, тоскующего о Пиночете, а я читал – и думал о том, как глупо, несправедливо, нелепо устроен общемировой политический выбор между условными левыми и правыми, который уже почти полвека как воцарился везде – и, видимо, однажды образуется и у нас, такой бессмысленный и такой неизбежный.

Выбор этот состоит в том, что вы можете проголосовать за родину, патриотизм, национализм, империю, веру, отцов, дедов, традиционные ценности, за наших и против тех, в общем, за разные формы единства, солидарности, суровости и консерватизма, но – тогда вам не дадут денег.

И вообще не дадут денег. Расправят плечи, процитируют что-нибудь из Айн Рэнд и уйдут играть какими-то миллиардными инвестициями в биткоины через триста подставных юридических лиц, пока у вас тут крыша дырявая, автобус не ходит и трубу сто лет не ремонтировали. Кто ж вам мешает, заработайте сами и всё почините. Ах, вы не можете, вы работаете учительницей в школе? Ну, это не наши проблемы. Произошла оптимизация, вместо десяти автобусов теперь два, а хорошая крыша есть в центре столицы, поезжайте туда, добейтесь успеха, у всех есть шансы! Вам семьдесят четыре года? Ну, надо было сразу, ещё в 1972 году, начинать заниматься биткоинами, инвестфондами и акциями, а не этим вашим нудным – «уроки сделал?».

Но зато – отцы, деды, флаг, гордость.

Но можно и наоборот – проголосовать не за гордость, а за деньги.

За пенсии, пособия, стипендии, строительство и ремонт, общественный транспорт, льготы, школы, университеты, больницы и всякие программы помощи.

Помогать будут мигрантам, национальным меньшинствам, лгбткью и что-то там ещё, климату, который непростительно теплеет, Африке, потомкам обиженных империалистами в 1645 году, детям, которые хотят сменить пол, женщинам, которых оскорбили мужчины, людям, которые хотят выбросить нефть, газ и автомобиль на помойку и вместо этого жить энергией солнца, катаясь на самокатах, ну и вообще – жертвам ну хоть чего-нибудь большого, белого, мужского и гетеросексуального.

Вы бежали из Руанды во время этнических чисток? Вас преследовали русские? Вы ощущаете себя небинарным гендерфлюидом? Или, может, вас насиловали в детстве, и вы хотите замуж за собственного кота? Или вы хоть глухонемой, нет?

Ну тогда извините.

Правые ценности в мире намертво сцепили с либертарианством, с экономическим людоедством, тогда как левые ценности – с неистовой политкорректностью, и как-то разъять эту странную, в сущности, связь – уже почти невозможно.

Примерно понятно, откуда всё это идёт.

В эпоху индустриального капитализма и буржуазного общества – как это называлось в учебниках – действительно органичным могло быть соединение любви к родине, церкви, семье – со свободой частной инициативы, купеческой и хуторской самостоятельностью, чувством хозяина, который здесь и сейчас, у себя дома – что-то может создать, не нуждаясь в указаниях чиновников и политруков.

Но с тех пор кое-что изменилось.

И он – в отличие от того прежнего буржуя – уже не привязан ни к какой родине, ни к той, большой, что распоряжается армией и школой, ни уж тем более к маленькой, где он родился и откуда с облегчением уехал.

А если так, то непонятно, зачем нам такие правые ценности, если их главным героем является этот глобальный проходимец.

С другой стороны – то же самое.

Когда-то давно – в том же самом исчезнувшем мире – «прогресс», за который так переживали тогдашние социалисты, сводился к женскому избирательному праву, сокращению рабочего дня, легализации незаконнорождённых детей, праву на развод или возможности внецерковного брака – словом, ко всему тому, что теперь представляется нам такой милой и консервативной мелочью. И – что довольно важно – тот прогресс оставался в рамках нашего привычного национального и, шире, биологического представления о людях. Предлагалось помочь рабочим, но – дома. Предлагалось помочь женщинам – но не отменять пол, семью и деторождение в принципе.

Зато теперь – в качестве обязательной добавки к самой идее справедливости и финансового перераспределения – мы видим уже целую вселенную каких-то ярких постнациональных и постчеловеческих экспериментов. Мы видим стремление ликвидировать буквально всё: от использования нефти и газа до флирта и влечения в отношениях между буквами м и ж, ныне тоже уже признанными позорной отсталостью.

Ну а старые левые ценности, идеалом которых в самых благополучных странах был токарь-слесарь в джинсовом комбинезоне, который выходил после смены, садился в свою машину и ехал в свой дом, к жене и двоим детям, – это уже нечто вопиющее, с точки зрения победившей морали. Во-первых, он же абьюзер, этот слесарь, и наверняка эксплуатирует жену. Во-вторых, он портит экологию планеты, когда крутит руль. Далее, зачем свой дом, когда есть удобные коливинги? А этот его завод – как там с расовым и половым равенством? Есть ли там квоты для геев? И, наконец, этот его джинсовый комбинезон – кто его сделал? Не был ли он сделан кем-то в слезах от бесправия?

Этот удивительный выбор – вы хотите гордиться своей страной, но без денег, или вы хотите денег, но для этого вы должны осознать себя небинарным гендерфлюидом – пока ещё не вполне освоен Россией.

Все те добрые люди, что хотят быть у нас прогрессивными, страстно исповедуют заимствованные в лучших заграницах образцы, присягая то украинскому Крыму, то революционному Казахстану, то феминизму, то миграции, – но денег давать всё равно не готовы. То есть предпочитают самый увлекательный для избирателя вариант: мы не хотим, чтобы вы были патриотами, но и платить вам не хотим, так что вы будете жить в нищете и позоре одновременно. Странно, что это предложение не имеет большого успеха, не правда ли?

Могут спросить: но ведь возможен же третий, разумный вариант политического поведения. Вариант, в рамках которого есть и родина, и справедливость, и консервативный фундамент, и деньги на поддержку слабых и уязвимых, но вместе с тем поддержку рациональную, то есть без гендерфлюидности и толпы гостей из Гаити. Или, как это однажды гениально сказал один местный деятель, – мы за бедных, мы за русских.

Отвечу просто: это возможно, но запрещено.

Запрещение это – здесь и там – достигается разными способами.

Нетрудно заметить, что у нас в парламенте сидит целая толпа граждан, десятилетиями вроде бы болеющая примерно за этот набор, то толку от неё нет. Она произносит, но не решает, выступает, но ничем не распоряжается. И все вокруг как будто бы понимают, что надо одновременно и родину любить, и денег людям давать – потому что бедные и озлобленные рано или поздно сдадут своё государство невесть кому, а сытые и довольные, но отрезанные от почвы и традиций опять-таки сдадут своё государство невесть кому, но уже не от плохой жизни, а от хорошей.

В самых лучших заграницах тот же самый результат достигается иначе. Там нет этого невидимой преграды – напротив, там борьба против собственных «русских и бедных» идёт громко и яростно. Гитлер-Гитлер! Ксенофобия! Мизогиния! Расизм! Ку-клукс-клан! Выгнать, осудить, дать по рукам! – кричат журналисты, артисты, писатели, а следом за ними лает и огромная свора активистов из твиттера. Трампа, который один раз сумел перевернуть выборную доску, поскольку одновременно защищал и полицейских, а не пострадавших от них уголовников, и рабочих из депрессивных штатов, а не всемирных кочевников на пособиях, вытесняющих честный пролетариат, – превратили в политического сатану, буквально вычеркнули из интернета, когда он ещё был, на минуточку, президентом США. Так неумолимо это работает.

Тихо или оглушительно, но везде делается одно и то же: национальная и традиционная культура ни в коем случае не должна сочетаться с экономической помощью и социальным государством. Иначе – беда.

Но какая беда? Для кого? Почему это элементарное – и такое гармоничное – единство тех и других ценностей табуировано?

Я не люблю конспирологию и не буду фантазировать на этот счёт.

Только скажу: если вы где-нибудь когда-нибудь увидите одарённого политика, способного поженить всё, что нужно людям – то есть корни и деньги, – поддержите его.

А пока будем есть что дают.