Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире Все записи автора
Дмитрий Ольшанский
25 мая 2020

Памяти купечества

Несколько лет назад судьба свела меня с инвестиционным банкиром.

Человек, мягко говоря, благополучный, практичный, сильный, сделавший большую карьеру из глубин перестроечных кооперативов и прочих авантюр смутного времени, он был вроде бы очень похож на тот привычный образ капиталиста, что существует в умах, но я узнал о нём кое-что неожиданное, разогнавшее все шаблоны.

Согласно законам жанра, он должен был купить альпийское шале или древний итальянский особняк, куда и эвакуировать семью из нашей печальной России, а если и жить где-то здесь, то, разумеется, на охраняемой целой толпой угрожающего вида типов рублёвской даче, за десятиметровым глухим забором.

Что же он придумал вместо этого?

В депрессивных тверских краях, где закрываются школы и разрушаются храмы, он нашёл брошенный дворец восемнадцатого века. Бывшая усадьба Куракиных при советской власти занята была дурдомом, но потом вмешался всеобщий распад, дурдом съехал, здание горело, и к началу нового века этот замечательный памятник был обречён, равно как и заросший парк, и вся округа, некогда ухоженная заботами блестящего аристократического рода.

Инвестбанкир купил гибнущий дворец и много лет над ним трудился. И – это самое главное – когда на смену мерзости запустения пришли реставрация и образцовый порядок, когда восстановлен был дом, вычищен парк, пруд, когда имение возродилось во всей своей прелести, он не стал окружать его по периметру тем самым десятиметровым забором, а открыл красоту для народа.

Теперь к нему ездят экскурсии, свадьбы, в его владениях купаются и гуляют местные жители, они же и работают на тамошней ферме, и в тех местах нет даже и намёка на тот отвратительный дух злобного чванства и полного равнодушия к родине, какой мы уверенно связываем с большими деньгами.

С местными и современными большими деньгами, если выражаться точнее.

Мы знаем, что в западном мире обеспеченный класс ведёт себя иначе. Мы помним, что и в старой России этого духа не было.

А теперь есть – и только отдельные оригиналы вроде этого моего героя создают исключения из этого невесёлого правила.

Но почему всё так плохо с нашим купечеством? Казалось бы, в позапрошлом веке было что-то похожее на создание нынешних капиталов: одарённые и хитрые мужики из крестьянских семей самыми разными путями, в том числе и сомнительными, приходили к успеху, а потом вокруг них вырастала вселенная, обломками которой мы до сих пор пользуемся и любуемся.

Так куда делся тот положительный русский буржуй, который не напоминал бы карикатуру из советской газеты?

Я вижу три причины его отсутствия.

Во-первых, почти вся Россия стала невыгодна.

Если посмотреть на прежние карты занятости и всякого рода активности, то поражает количество мест, где у нас что-нибудь делали, где у нас мастерили, вязали, ковали, копали, сеяли, etc. Буквально в каждом крупном селе, не говоря уж о городах, были какие-то мелкие заводики, ремёсла, везде пыхтела, стучала колёсами и гремела станками своя производственная жизнь. И до сих пор, приезжая в забытый Богом райцентр, заходя в его единственный музей и застревая у купеческого стенда, ты не можешь поверить, что на том самом месте, где сейчас широко и привольно растёт борщевик или в лучшем случае открыт стандартный Сбербанк и стандартный «Магнит», дымили трубы, грузили вагоны и шумели ярмарки.

И зачем теперь всё это обременительное великолепие, если одна азиатская провинция может сделать больше и дешевле, чем все эти трудные губернии?

А раз так, то и выходит, что господину, сколотившему своё состояние на какой-нибудь дальней полярной трубе, неинтересно затем вкладывать его там, где он родился-учился-крутился. Пусть там растёт борщевик, товары будут китайские, а деньги плавным потоком текут себе в швейцарский банк.

Во-вторых, если и не зарабатывать, а просто тратить, то и в этом случае никакое купечество не получается.

Дело в том, что это когда-то давно ехать было далеко, а новостей мало, и потому богатая жизнь сочинялась из тех магазинов, учителей, врачей, художников или адвокатов, что имелись поблизости.

Сейчас они не нужны. Магазин есть в Милане, учителя – в Лондоне, художников можно скупить в Берлине, врачей найти в Швейцарии или в Израиле – и для чего в этих условиях собственные кадры? Строить с нуля или поддерживать то, что разваливается, идёт трещинами и требует серьёзных усилий, – ненужные хлопоты, когда можно жить на всём готовом, с паспортом той страны, где каждой пивной по триста лет.

Но есть и ещё одна неприятная перемена. Мало сделаться богатым. После этого надо ещё кем-то сделаться: модным, культурным, воспитанным и образованным. И если не самому – поскольку поздно и некогда, – то хотя бы детям.

И в прежней России для новых денег был старый образец – дворянская жизнь.

Купеческие семьи тянулись за семьями аристократическими, постепенно усваивали их взгляды, их вкус, покупали их дома, а потом, к началу двадцатого века, и соединялись браками, результатом чего был, к примеру, Набоков. Таким образом, возможности женились со знаниями, тонкость – с напором, а свежесть – с традицией. Из всего этого и создавался огромный мир.

За кем тянуться состоятельному человеку в современной России? За интеллигенцией? Она, увы, никто и ничто, а её милое самомнение никак не подкреплено местом в государственной иерархии.

И потому иерархия, куда надо встроиться и за которой хочется гнаться и подражать ей, обнаруживается в тех же заграницах, куда и так надо помещать деньги, где нужно устраивать родственников и получать паспорта.

Она, заграница, – не только источник комфорта, но и единственный культурный авторитет.

Какая грустная логика, не правда ли?

Но деньги в двадцать первом веке хотят жить именно так. Мимо России.

И как их переубедить, как направить их в сторону родины, как сделать так, чтобы наши неправильные купцы массово занялись правильным делом, как этот мой знакомый банкир, – это хороший вопрос.

И тому человеку, который сможет дать на него обнадёживающий ответ, ещё ворона на голову сядет, когда он станет памятником на площади.

Другие записи автора

05 апреля 202415:23
Русаковская и Гастелло
Мы все когда-нибудь видели, как возникает дачный посёлок, а то и многоэтажный квартал. На бывшем колхозном поле, где ещё позавчера не было ничего, кроме гороха и клубники, образуется суета: шум, грязь, поднимаются заборы, раскапываются котлованы и ездят грузовики. И вот уже встают одни, другие и третьи стены, вот на заборе клеится реклама домов или квартир, и бродят смуглые строители, а потом уже и невозможно поверить, что на этом самом месте однажды была блаженная пустота. Здесь теперь на каждом метре курьеры, коляски, пацанчики, качели, парковки, наливайки, пенсионерки, олухи на самокатах и хозяйственные женщины, которым надо туда, и ещё вон туда, и везде – что-то тащить, выбиваясь из сил. И человек, ещё заставший тот, прежний мир, где были горох и клубника, привыкает к этой новой жизни, и ходит мимо неё и сквозь неё, нисколько не удивляясь её присутствию. Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире
18 марта 202412:32
Тень Хрущёва
Отношение коммунистических вождей к буржуазной загранице было затейливо разнообразным – и, по мере движения советской истории, менялось в сторону всё большей благожелательности. Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире
19 февраля 202409:01
Человек, который не вышел
Я смутно помню, когда и где мы познакомились. Но это точно произошло в глубине нулевых, таких невинных, как теперь кажется, годов, в путанице между блогами «живого журнала», дешёвыми скверными кафе, политическими дебатами в исчезнувших клубах и быстрыми встречами всех, кому было дело до громких вопросов, и кому часто не было и тридцати лет. И я тем более не помню, когда этот высокий человек с забавной фамилией Навальный* выделился из шумной московской толпы ораторов, тусовщиков, активистов, радикалов и пьяниц – и стал событием. Сделался тем, о ком модно было говорить: у него большое будущее. Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире
08 февраля 202411:30
Через лес
Все закончилось так: Максим Соколов, лучший политический журналист России рубежа веков, неожиданно скончался у себя дома, в деревне Шишкино возле города Зубцов, не дожив до шестидесяти пяти лет – и одного дня до Нового года. Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире
19 января 202413:24
Дети
Интересно обнаруживать будущее в прошлом, когда уже всё закончилось, и мы знаем, куда повернёт жизнь. Находить красных комиссаров и просто советских знаменитостей на дореволюционных фотографиях, где они, как будто бы ещё такие невинные, смирные – стоят среди гимназистов или солдат, а то и кокетливо позируют в нарядах до того буржуазных, что за такое сами себя расстреляли бы, если бы были честнее. Или, что проще и чуть более блёкло, узнавать русских миллионеров, политических тузов и авантюристов недавнего рубежа веков – всё ещё в пионерских галстуках и школьных пиджачках, где-нибудь на уборке двора в семьдесят лохматом году. Новая власть, большой новый мир, который ещё не подозревает о собственном могуществе, тихо подчиняясь правилам старого, обречённого на неожиданное или плавное исчезновение, – эта история будет вечно воспроизводиться. Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире
30 декабря 202315:30
Битва за мораль
Страстная борьба за ту особую субстанцию, которую заинтересованные лица называют то «духовно-нравственными основами», то «духовными скрепами», то «моральным обликом», то «традиционными ценностями», но вещество её примерно понятно – это всё то же самое вещество, которое заставляло советские парткомы заседать по поводу семейных измен, а советских милиционеров – стричь хиппи в своих отделениях, – так вот, страстная борьба за эти свирепые идеалы началась в России в 2012 году и идёт до сих пор, постепенно разгоняясь и становясь всё более непримиримой. Максимально туманно сформулированных статей, связанных с «оскорблением» и «разжиганием», в Уголовном кодексе становится всё больше, как и специфических организаций, которые ведут охоту на безобразников. Дмитрий Ольшанский Записки о сложном мире
Читайте также