Мы дома
Сообщество людей, которые брезгуют Россией, и которые от России сбежали – кто в двадцать втором, кто в четырнадцатом, а кто ещё в допотопные времена устремился за ускользающей колбасой, – всем известно. Изгнанники заняты делом. Они гневно осуждают Тютчева, Достоевского и Блока за имперские амбиции, рисуют карты желанного распада бывшей родины на тридцать восемь снежных бантустанов, салютуют бокалами любимой украинской армии с берегов всех европейских морей, проводят конференции и дискуссии, где с упорством дьячков выговаривают одни и те же умные слова «деколонизация» и «ресентимент», ползают на коленях перед диковатыми властями разнообразных прибалтик, едва только властям этим что-нибудь не понравится, ну и, конечно, бесконечно цитируют и заново припоминают – обнаруживая, тем самым, величайшую свежесть и оригинальность ума – истории про Третий рейх, Нюрнбергский трибунал и опозоренных бывших нацистов, а потом гордятся своими густыми намёками. Как видите, это очень интересные дела – и заниматься ими можно хоть до девяноста, если есть вид на жительство и шезлонг на пляже.
А что насчёт тех, кто сознательно остался, где был? О них, как ни странно, известно намного меньше.
Эти люди незаметны для государственной пропаганды. Ведь если они поддержали собственную страну, имея при этом иные возможности, иные источники информации, разойдясь с кем-то из прежних друзей, преодолевая собственный скепсис, – это подозрительные товарищи. Русский чиновник, выбирая между двумя путями – нанять для изображения солидарности бессмысленную толпу по три рубля за голову или налаживать отношения с обществом, даже не подумает о возможности такого выбора. Он наймёт тех, кто сам не знает, что одобряет, даже за пять рублей, – и с удовольствием бы упрятал куда подальше любого, кто слишком много о себе понимает.
А уж с точки зрения тостующих за украинскую победу – каждый, кто добровольно выбрал отечество, просто маленький гитлер. Зомбированные фанатики и генетические рабы, конец связи.
Меж тем, в России этих граждански активных невидимок, неспособных найти себя в рамках нашего вечного выбора – либо «фгуп гбоу абырвалг» из телевизора докладывает, как всё хорошо, либо Шульман и Кац (признаны иностранными агентами по решению Минюста России) с чужих берегов рассказывают, как всё плохо, – уже, пожалуй, миллионы. Их нет в новостях, в официальной социологии, в той мифологии, которую государство придумывает о самом себе – или придумывают про него, желая нагадить. Их нет.
Как они чувствуют себя в этом политическом несуществовании?
У них нет иллюзий. Эти волонтёры и ветераны, поэты и репортёры, бизнесмены и священники, сотрудники скучных больших контор и одинокие жертвователи на общественную пользу, словом, все те, кто хоть в чём-нибудь консерваторы, но и в чём-нибудь активисты – отлично знают, что всякое дело, которое только извне кажется таким правильным, таким безобидным и даже необходимым для власти, в реальности встречает сопротивление и должно пройти сквозь самые настоящие мытарства, чтобы состояться. Зачем нам ваши инициативы – дешёвые, быстрые и, главное, ваши, – когда мы можем пригласить своего, нужного человечка и через какие-нибудь «госзакупки» потратить на него миллиард, а если нельзя распилить миллиард, так пусть лучше будет пустырь и бурьян. Так думает казённый паразит, твёрдо уверенный в том, что страна и все ресурсы её – существуют только для того, чтобы особым образом переплавиться в его частную яхту, которая, в свою очередь, должна однажды уплыть отсюда куда подальше. И победить его бывает намного сложнее, чем воображаемых англосаксов.
Их будущее туманно. Россия славна тем, какие резкие повороты может делать всё на себя замыкающее государство – при смене поколений и лиц на престоле и вокруг него. И повороты эти случаются как к добру, так и к худу, – и в этом смысле далёкие вроде бы примеры 1725 или 1762 годов мало чем отличаются от более близких 1985 или 1999 года. Иными словами, всё патриотическое облако, которое собралось здесь за последние десятилетия, запросто начнут разгонять, если окажется, что Юрий Владимирович поверил в наследника Михаила Сергеевича, и усадил на трон глупого и ненадёжного господина, одержимого идеей наивного либеральничанья перед иностранцами. В этом случае нас ждёт триумфальное возвращение жрецов «деколонизации», а русский левша будет признан досадной помехой, уйдите сами или мы вам поможем. Этот финал, конечно, не предопределён – и, более того, есть надежда, что некий, если угодно, гул времени, сам объективный процесс накопления трудноразрешимых противоречий между родиной и Западом – сделает это нелепое фиаско невозможным. Но готовиться к худшему – стоит.
Но есть ещё кое-что. Самое главное, честно говоря.
Дело в том, что это только рассказы про «ресентимент», «русского гитлера» и «стигматизированные меньшинства» производятся из чистой жажды господства, в силу отчаянного стремления быть поближе к хозяевам – и схватывать в прыжке любые модные словечки, чтобы приодеться с их помощью во всё новое, во всё модное. Это сплошной расчёт; они ведь очень суетливые ребята, эти уехавшие, они спят и видят, чтобы какой-нибудь еврокомиссар назначил их в час икс вместо «Единой России» – в условную «Разрубленную Россию». Карьера, ничего личного.
Но те, другие, кто остался здесь, – их выбор далёк от политики, дорогу в сторону которой им всё равно наглухо закрывают мерзкие воровские рожи ответственных управленцев и эффективных менеджеров. Нет, когда человек связывает свою жизнь с Россией – он не надеется, что всё переделает, всех победит и заставит мир бодро маршировать туда, куда он хочет.
Он просто чувствует, что его место – дома.
В этих скрипучих соснах, под этими стройными колокольнями, рядом с этими нежными изгибами рек, на этих унылых окраинах, в этих тихих полях, в шуме этих старых электричек, возле этих мрачных заборов, и даже под властью этого «фгуп гбоу абырвалг», лишь бы дома.
И эта недоступная постороннему взгляду и пониманию гармония русского бытия – она, несмотря на всю тяжесть нашего положения, всё оправдывает и всё благословляет своей любовью.