Из создаваемой в России госидеологии выпали региональные интересы

• Сон внутренней политики рождает коммунальных чудовищ
• Выборы главы государства могут осложнить старые сценарии
• Быстро завершившийся мятеж может стать прологом к настоящей дестабилизации

Предварительные вводные были даны в марте на семинаре для вице-губернаторов по внутренней политике. Ориентирами на выборах стали явка в 70 процентов и 75 процентов голосов за основного кандидата при неоспоримой легитимности итогов голосования. В качестве стратегий были предложены поддержка специальной военной операции и патриотизма, работа со всеми группами населения, реализация социальных программ. Региональной проблематики касается лишь последняя. За последующие месяцы новой информации о возможности включения в концепцию кампании региональных проектов, смыслов и возможностей на места не поступало, сообщают источники «Октагона» в губернаторских командах.

Роль губернаторов в жизни страны изменилась после февраля 2022 года. Сторонившиеся политики технократы превратились в центры формирования патриотической повестки. Их заявления и проекты были однотипными: посещение военных частей, организация сбора вещей и передача части зарплаты чиновников бойцам спецоперации. Главы регионов курировали восстановление городов в новых регионах России. Однако к весне 2023 года, когда стали очевидными надвигающиеся на субъекты РФ бюджетные трудности, число сообщений о таком кураторстве резко снизилось.

Решение текущих вопросов в территориях отходило на второй план. Результатом стала чреда аварий на местах. Наиболее знаковая из них произошла 28 октября 2022 года в Волгограде. На канализационном коллекторе произошёл обвал: через сквер Пахмутовой, парк-музей «Россия – Моя история» и главные городские улицы в Волгу полились фекальные воды, без водоснабжения и тепла осталось около 200 тысяч человек.

Обострились межнациональные отношения. За последний месяц произошли массовые драки с участием мигрантов в Санкт-Петербурге и Самаре. После них один из участников в нецензурных выражениях начал угрожать губернатору Дмитрию Азарову. На грани долгового кризиса оказались больницы. Возобновились протесты против строительства мусорных полигонов.

Организованный Евгением Пригожиным путч показал, что в системе поддержки спецоперации губернаторы являются не самостоятельными акторами, а исполнителями. После начала «Марша справедливости» главы регионов долгое время не комментировали происходящее. И лишь после выступления Владимира Путина начали соревноваться в скорости публикации постов, в которых выражали мнение по поводу случившегося.

Создалась нестандартная ситуация: не имеющие достаточного опыта публичной деятельности технократы вынуждены действовать в политическом поле. Но важного политического инструмента – возможности создания отвечающих запросам избирателей смыслов и права на их продвижение – они не получили. Как не получили и мотивации: действующие губернаторские KPI содержат совершенно иные показатели.

Первый вариант системы оценки работы региональных властей появился в 2007 году, когда внутреннюю политику курировал Владислав Сурков. Он рассматривал управление субъектами как командную работу – оценка ставилась не губернаторам, а действующим под их началом органам исполнительной власти.

Документ включал в себя 43 пункта. Ключевым параметром стала способность проводить эффективную бюджетную политику. Под ней подразумевалась динамика доходов, уровень расходов на содержание чиновников, объём бюджетной задолженности, уровень расходов на медицину, образование и соцподдержку. Состояние экономики оценивалось через объёмы ВРП и внебюджетных инвестиций. Благосостояние населения – через показатель роста реальной зарплаты, соотношение зарплаты бюджетников и доходов в реальном секторе, долю населения с доходами ниже прожиточного минимума.

Под лупой рассматривалось состояние дел в образовании, медицине, физкультуре, культуре и ЖКХ. Пункт, касающийся определяемой по результатам соцопросов удовлетворённости населения деятельностью исполнительной власти, занимал скромное 43-е место.

В 2012 году после прихода в Администрацию президента Вячеслава Володина число критериев уменьшилось до 11. Оставшиеся стали более абстрактными и допускающими субъективный подход при оценке.

Проверяемая статистикой формулировка «уровень смертности» сменилась «ожидаемой продолжительностью жизни при рождении». Инвестиции начали рассчитываться не на душу населения, а в абсолютных цифрах, что позволяло губернаторам не забивать голову выстраиванием отношений с финансово-промышленными группами. Список критериев эффективности бюджетной политики сократился до единственного пункта – «Объём налоговых и неналоговых доходов консолидированного бюджета субъекта РФ».

В 2017 году после прихода в Кремль команды Сергея Кириенко перечень KPI вырос до 24 пунктов. В него вернулись динамика реальной зарплаты и доля населения с доходами ниже прожиточного минимума. В число показателей попали коэффициенты миграционного прироста и рождаемости, объём госдолга.

Но наметился и новый тренд. На первое место вышли данные соцопросов об отношении населения к деятельности органов региональной и федеральной власти. Кремль делился с губернаторами социологическими цифрами дозированно. Первоначально они озвучивались на семинарах для вице-губернаторов, но после было решено отказаться и от такой публичности.

В 2019 году изменилась идеология выставления оценок. Вместо эффективности работы органов власти стала измеряться эффективность работы губернаторов. Последних при этом освободили от обязанности прогнозировать развитие своих территорий. До 2019 года в доклады о достигнутых показателях они включали и плановые значения на три последующих года. Эта функция была передана Правительству РФ. Такой шаг стал продолжением тактики избрания технократов главами регионов. В условиях развивающейся экономики и стабильной социальной обстановки они должны были лишь чётко исполнять спущенные сверху вводные.

Ответственным за разработку методологии и подготовку докладов о его исполнении стала Администрация президента.

Последующие события показали, что поддержка власти не всегда связана с эффективностью работы губернаторов. Например, бывший глава Хабаровского края Сергей Фургал получил поддержку избирателей за счёт умения вести диалог с обществом. В 2020 году он был отправлен в отставку в связи с утратой доверия. По итогам того же года в число лидеров по уровню доверия главам регионов вошли Курская и Курганская области, а также Чечня. Они являются аутсайдерами по уровню жизни граждан и входят в число первых по получению дотаций от федерального центра.

В период пандемии часть полномочий из федерального центра была передана регионам. Губернаторы получили возможность объявлять локдауны и реализовывать меры поддержки пострадавших отраслей экономики. Однако в введённой в 2021 году редакции перечня оценок нет упоминания об их способности действовать в кризисных условиях. Напротив, из списка были вычищены все спорные моменты.

Из него пропали упоминания о бюджетной политике, пункты об уровне безработицы. До 2017 года в качестве одной из главных задач декларировался подъём рождаемости. Поэтому в первоначальный перечень критериев были внесены «суммарный коэффициент рождаемости» и «коэффициент миграционного прироста». В 2019 году их заменил «естественный прирост населения», а в 2021-м – «численность населения субъекта РФ».

«Качество и доступность услуг жилищно-коммунального хозяйства» уступило место «доле городов с благоприятной городской средой», а затем ещё более абстрактному «качеству городской среды».

Вместо этого губернаторам предложили повышать «долю граждан, занимающихся добровольческой (волонтёрской) деятельностью» и создавать «условия для воспитания гармонично развитой и социально ответственной личности». Появление этих критериев дало понять, что теперь федеральный центр видит в губернаторах идеологический инструмент. Последующие события продемонстрировали, что инструмент оказался формальным.