Ставка на инерционный сценарий президентских выборов грозит новыми провалами и просчётами

• Мирный сценарий для России зависит от побед или поражений её армии
• На фоне СВО в стране идёт скрытая гражданская война
• СВО диктует новые правила президентских выборов

Ситуация, сложившаяся в Белгородской области, требует силовой разрядки. Но её нет и, похоже, не будет. Почему? У армии нет снарядов, чтоб подавить огневые точки в Харьковской области и ударить по точкам доставки вооружений в польском Жешуве, Одессе и других южных портах? Или сидящие в российских центрах принятия решений просто боятся? Боятся вызвать гнев бывших партнёров, боятся ордеров на арест, которые может выписать Международный уголовный суд, боятся экспроприации вилл или неприятностей, которые обрушатся на их осевших на Западе детей. Но сегодня, как сказал на днях один умный человек, «бояться поздно и стыдно». Дело зашло очень далеко, и нерешительность начальства уже начинает рушить рейтинги власти, закладывая мины под электоральную базу инерционного транзита.

Все 15 месяцев спецоперации символом её неудачного течения была Донецкая агломерация, методично разрушаемая украинскими военными. Но 30 мая рекордсменом по количеству обстрелов стала Белгородская область. Больше всего достаётся городу Шебекино, который за несколько дней изменился до неузнаваемости: пустые улицы, разрушенные и сгоревшие дома, больницы, школы.

2 июня по Шебекино было нанесено более 370 ударов, ещё через день дело дошло до фосфорных зарядов, а потом на этом направлении стало совсем жарко – вслед за Шебекино горят дома в Масловой Пристани, Графовке, Безлюдовке и других населённых пунктах. Одновременно с этим обстрелам подвергаются Брянская, Курская, Воронежская, Калужская и Смоленская области, Краснодарский край и города, расположенные на освобождённой территории.

Армиям Луганской и Донецкой народных республик нечем было ответить. У них не было дальнобойной артиллерии, реактивных систем залпового огня, авиации и других видов мощного оружия. У России всё это есть, но дать отпор и защитить своих граждан она не может.

Когда в ходе СВО украинские снаряды разрушали Донецк, это объяснялось тем, что огонь ведётся из непреступной Авдеевки, которую так и не взяли до сих пор. Теперь же выяснилось, что, отступив из Харьковской области, военное начальство не подумало об укреплении линии фронта, которая сдвинулась до российской границы, а мощности противовоздушной обороны (ПВО) не хватает для защиты прифронтовых и тыловых территорий.

В результате ответом России на атаки Вооружённых сил Украины (ВСУ) стали не разгром огневых точек противника, прикрытие неба или зачистка территории, с которой ведётся огонь, а эвакуация населения. Первую группу детей вывезли 31 мая, затем потянулись и взрослые. А на пятый день интенсивных обстрелов депутаты Госдумы призвали Правительство РФ «как можно скорее эвакуировать детей из всех приграничных с Украиной регионов».

Происходящее в Белгородской области пополняет список вопросов к военному ведомству, которые копятся со второго месяца спецоперации. Но, как и раньше, объяснять что-либо гражданам никто не собирается. А редкие комментарии представителей Минобороны приводят людей в ещё большее недоумение, чем двусмысленные объяснения ухода из-под Киева и сдачи Харьковской области или разговоры о важности мирного процесса.

Например, длившийся более суток бой, спровоцированный вторжением на российскую территорию пехотного подразделения ВСУ и 10 единиц бронетехники, был квалифицирован военным ведомством как «теракт силами до двух мотопехотных рот, усиленных танками».

Затем пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что обстрелы Белгородской области «не могут оказать никакого влияния на ход военной операции». То есть получается, что где-то идёт СВО, и это важно. А то, что война пришла на старые, а не только на недавно присоединённые территории, это ни на что не влияет. Но спрашивать за это с пресс-секретаря бесполезно. Он, судя по всему, просто пересказал своими словами один из выводов, содержащихся в оперативном докладе Министерства обороны, фрагменты которого уже несколько дней гуляют по сети.

Среди прочего в этом документе утверждается, что «атаки на Белгородскую область не носят критического характера, особенно в параметрах СВО». Именно этот фрагмент озвучил Песков. Про меры, принимаемые для защиты региона, сказано следующее: «Вопрос оперативно решается, в ближайшие 3–5 месяцев будет решён, пока Минобороны увеличило финансирование новых рубежей обороны и поставок в приграничные районы». При переводе на повседневный язык это означает, что некоторые меры по укреплению границы приняты, а терпеть обстрелы придётся долго.

Эта страшная перспектива прекрасно укладывается в логику, которой руководствовалась Россия до начала спецоперации, и она по-своему безупречна.

Закон о принятии в состав РФ уравнял юридический статус ДНР, ЛНР и российских регионов. А теперь это равенство подтверждает война.

Ещё один вывод: «Большинство проблемных видео и обращений граждан – это работа ЦИПСО и его прокси сторонников из числа россиян». Так одним махом в агенты киевского режима записали всех, кто ужасается происходящему и спрашивает военное начальство, как оно всё это допустило. А чтобы таких вопросов больше не было, в документе сказано, что «Минобороны возлагает ответственность на местные и региональные власти, плюс нерешительность и недоработки смежных силовых структур», то есть подтверждается мнение блогеров, писавших, что военные переводят стрелки на других силовиков.

Столь же двусмысленно выглядят комментарии, касающиеся возможности переговоров или «достижения целей СВО не только на поле боя». По словам председателя комитета Совета Федерации по международным делам Григория Карасина, «надо эти вопросы изучать, президент абсолютно правильно рассуждает, поэтому тут преждевременно строить какие-то прогнозы, но главное – задаться целью достичь каких-то выводов». В растиражированном СМИ пересказе Пескова это звучит так: Путин готов достигать целей России и «иными средствами», чем СВО.

После ознакомления с этой сентенцией у нормального человека возникает куча вопросов. Зачем нужна спецоперация, если её целей можно добиться «иными средствами»? Почему эти средства не были изучены, а выводы не были сделаны до начала военных действий? Зачем вообще говорятся все эти двусмысленности, если президент давно объяснил, что Россия начала спецоперацию, потому что у неё не было другого выхода, то есть «иные средства» были исчерпаны?

Можно сколько угодно говорить, что атаки на российскую территорию являются сознательной провокацией, цель которой – посеять панику и настроить российское общество против власти. Но этого мало. Провокаторов нужно уничтожать, а людей и населённые пункты защищать. Если это не делается, приходится признать, что враг достиг свой цели.

Российские граждане в большинстве своём всегда были невысокого мнения о своих политических и предпринимательских элитах. Но никакого жёсткого противостояния в стране не было, потому что власть с самого начала 2000-х добилась частичного перераспределения национальных богатств в пользу населения и подавила террористов на Северном Кавказе. То есть верхи обеспечили безопасность и приемлемый жизненный уровень населения, в ответ низы почти не реагировали на художества элит.

Это равновесие лежало в основе неформального общественного договора, на котором базировалась путинская стабильность. Но в нём был ещё один важный пункт: власть говорила с народом, и он более-менее понимал, что делает руководство и что происходит в стране.

При этом большинство граждан прекрасно знают, что во время войны гарантию безопасности не может дать никто. В такой ситуации возрастает значение второго фактора – понимания, но его тоже нет.

Многие знают, что в последнее время Российская армия наносит всё более мощные удары по объектам ПВО и скоплениям техники противника и даже по его центрам принятия решений, что в войска поступают новые виды вооружения, что запуск спутника «Кондор-ФКА» существенно увеличил возможности космической разведки. Кремлёвские пропагандисты рассказывают, какими сильными, мотивированными и обеспеченными всем необходимым являются воинские подразделения.

Но если всё так хорошо, непонятно, почему война пришла на российскую территорию, не являющуюся зоной проведения СВО. А если ресурсов не хватает и армия не справляется, непонятно, почему об этом не говорят прямо, не вводят военное положение, не объявляют мобилизацию, не ставят на военные рельсы экономику. Подобное недоумение есть и по другим менее фундаментальным, но важным вопросам – например, непонятно, почему считается, что защищающие Белгородскую и другие области пограничники и срочники не признаются участниками боевых действий, что освобождает государство от соответствующих обязательств в отношении этих людей.

И готовность работать на её достижение есть. А уверенность в том, что руководство страны и военное начальство делают всё для её достижения, размывается. Эти сомнения подтачивают доверие к власти и разрушают общественный договор между правящим классом и населением. На рейтингах доверия президента и других политиков, которые публикуют известные социологические службы, это пока не сказывается, но появляющиеся в сети данные закрытых опросов фиксируют негативную динамику этих показателей.

Инерционный сценарий президентских выборов 2024 года в принципе устраивает всех, кто дорожит внутренней стабильностью. Но у него есть существенный дефект. Он блокирует любые резкие движения, в том числе принятие давно назревших решений, и тем самым загоняет ситуацию в тупик, создавая предпосылки для новых провалов и просчётов.

Опасность такой инерции вполне осознаётся частью силовой и управленческой элиты, которая тоже не хочет «потрясения основ», но настаивает на перестройке управления армией и тыловой службой, увеличении численного состава участвующих в спецоперации войск и других мобилизационных мерах. Столь радикальные намерения не устраивают многих представителей правящего класса и крупного бизнеса.

На самом деле расклад внутри элит значительно сложнее. Но в данном случае на первое место выходит отношение к инерционному сценарию будущего транзита. Первая группа рассматривает его как способ поддержания внутриполитической стабильности, на фоне которой можно реализовать важные управленческие решения. Для второй группы инерция важна как способ сохранения статус-кво и своего положения в нём.

Такой подход представляет опасность для общества, потому что позволяет не замечать ошибок военного планирования, проблем с поставками техники и боеприпасов, недостатков в подготовке среднего и низшего командного состава. Его адепты готовы закрывать глаза на фантастический бардак в тылу, колоссальные хищения и прочее. Пиариться на помощи участникам СВО, манкируя своими прямыми обязанностями. Переводить деньги на помощь Украине ради сохранения своих зарубежных активов и рассказывать по телевизору, как нужно реформировать российскую экономику. Ждать поражения России в надежде на примирение с Западом и возвращения счастливых довоенных времён.

Интригуют против критикующего военное начальство и российскую элиту Евгения Пригожина и придумывают наказание для первого зампреда комитета Госдумы по делам СНГ Константина Затулина за то, что он признал очевидное – ни по одной из целей военной операции на сегодняшний день результатов нет. А на болезненную реакцию рядовых граждан на перенос войны на территорию Центрального федерального округа РФ эти люди просто не обращают внимания.

Такая инерция множит проблемы и создаёт почву для появления целой стаи «чёрных лебедей», которые могут создать новые угрозы и угробить путинскую стабильность. От Шебекино до Москвы и Рублёвки всего 590 километров. Это пять-шесть переходов для танков, которые у Киева уже есть, и пять минут лёта для ракет, которые ему рано или поздно поставят. А путь от осуждающего молчания людей до бунта ещё короче. В этом смысле ставка на инерционный сценарий как на самоцель – это путь в никуда или в какой-нибудь Дубай, где адептов инерции ждёт заранее купленная недвижимость.