В России снова обсуждают криминальные события 90-х, поводом стали задержание и арест губернатора Хабаровского края Сергея Фургала. Его обвиняют в организации заказных убийств в начале нулевых. До этого прогремел арест красноярского бизнесмена и политика Анатолия Быкова, которому припомнили заказное убийство 1994 года. Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов утверждает, что уже несколько лет правоохранители ведут операцию, цель которой – избавиться от наследия 90-х. Об этом он рассказал в интервью «Октагону».
– Кирилл, вы говорили, что видите связь между делами Быкова и Фургала не только в том, что бизнес обоих был связан с металлом.
– Сотрудники, которые занимаются этими делами, в одной бригаде по 90-м. Насколько я знаю, работа ведётся уже два года. Первым был Быков, а потом пошло дальше. В делах Быкова и Фургала связь прямая, поскольку были установлены контакты по бизнесу в одном регионе между обоими фигурантами. В своей криминальной истории они тоже пересекались: люди оказывают друг другу разнообразные услуги, и эти услуги бывают очень разные.
– Можно ли из этого сделать вывод, что в обоих случаях дело не в политике, а в уголовном кодексе?
– Что понимать под политикой? Задача первая – декриминализация Дальнего Востока. Её никто не отменял.
– Виктор Ишаев (бывший губернатор Дальнего Востока. – τ.) под следствием. Вот это декриминализация Хабаровского края, причём именно 90-х, а Фургал по сравнению с Ишаевым ребёнок.
– Ишаев, конечно, да, но на Дальнем Востоке ещё много таких людей и подобных историй. В своё время по службе я видел всё своими глазами. Как раз тогда была контрабанда драгметалла, поэтому достаточно серьёзные контакты с криминалом. Даже было такое понятие – приблатнённые бизнесмены.
По официальным данным, в 1990-е годы от насильственной смерти ежегодно погибало порядка 30 тысяч человек. Многие убийства, в том числе громкие, остаются нераскрытыми.
– Было и осталось?
– Отчасти да, поэтому и стоит задача по декриминализации: вывести из власти людей с криминальным прошлым, криминальными связями и подходами, поскольку старое поколение мешает развиваться другим отношениям. Это первое. Второе – политические задачи: в ряде партий, и не только в ЛДПР, прекратить связи с полукриминальными бизнесменами, их прохождением во власть. Это достаточно серьёзная задача. Она глубокая и непубличная.
– Когда поднимают дела 90-х или, как в случае с Фургалом, начала нулевых, как всё работает? Почему правоохранители так долго молчали, если всё было известно?
– Я помню, как в 90-е к нам приходили запросы от того же Владимира Вольфовича, от других депутатов, которые прекрасно понимали, что где-то у них есть криминал, но понимание ограничивали договорённости. Многие истории откладывались в дальний ящик. Кто-то иногда прямо говорил: «Это большая политика. Всё, не лезь, до свидания!» Потом постепенно начали избавляться от авторитетов в Центральной России. Теперь очередь дошла до Дальнего Востока.
Это были времена, когда криминал где-то был властью, где-то – теневой властью. И приходилось договариваться. Сегодня же есть потенциал, возможности и механизмы, как от этого можно избавиться. Кроме того, наступил момент, когда силовикам договариваться с криминалом даже экономически невыгодно.
Сейчас работа по делам 90-х идёт очень сложно.
– Но вопрос-то всё равно остаётся. Неубедительно выглядит история, когда какой-то человек, спустя 10 лет, вдруг начинает давать показания на знакомых из 90-х.
– Не всё строится на таких показаниях. Работать, на самом деле, тяжело. Насколько я знаю, приходилось искать материалы, большая часть которых уничтожена во время разгона РУБОПа. Многие говорят, что его упразднение как раз и было пролоббировано людьми из криминала во власти.
Легендарный борец с оргпреступностью Александр Гуров ранее рассказал «Октагону», что правоохранители регулярно возвращаются к тяжким преступлениям, совершённым в 90-е годы. В региональных СУ СК есть специальные отделы по расследованию преступлений прошлых лет.
– Как вы считаете, продолжение последует? Будут и дальше возбуждаться дела по историям из 90-х? Идёт разбор этих архивов?
– Уже идёт. Есть несколько следственных групп, которые занимаются архивами. Авторитетные игроки ещё остались, и не только в больших городах. Постепенно дойдёт до районных центров. Многие неформальные лидеры из них сейчас уезжают.
– Интуицию проявляют?
– Конечно! Это люди, пережившие 90-е. У них интуиция на уровне подсознания развита. Причём эта ситуация волнует фигур, прямо скажем, немелких.
– В марте-апреле Михаил Мишустин всем намекнул: вы можете уезжать с капиталами, но это будет билет в один конец – границы закрываются. Границы сейчас как раз закрыты на карантин, и вдруг начались эти дела. Правоохранители специально подловили момент, когда до самолёта можно просто не добежать?
– У кого есть вид на жительство – пожалуйста, улетай. Но всё не совсем так. Михаил Владимирович не является частью силовой элиты. Он, разумеется, что-то знает, но знает достаточно мало, потому что всё равно силовики обособлены, боятся утечек. В правительстве есть и среднее звено, и низшее звено, и бизнесмены, и околобизнесмены. Потому всегда, когда подобные истории случаются, они часто закрыты для правительства. Я думаю, здесь немного другой подход. Хотя, конечно, Михаил Владимирович что-то и знает.
09 июля 2020