Пока вся Россия обсуждала, идти ли на общероссийские выборы по поправкам к Конституции, голосовать за или против, у многих россиян выбора не было: они были должны идти на избирательные участки и работать. Это, собственно, акторы выборов – члены избирательных комиссий и наблюдатели от Общественной палаты. Для них нынешнее голосование стало настоящим испытанием Конституцией. Многие не выдержали.
Голосование-2020 станет не только самым длинным в истории России, но и, пожалуй, самым дорогим. Мало кто знает, но для непосредственных акторов – членов участковых избирательных комиссий – выборы начинаются где-то за несколько недель до дня голосования. Необходимо выполнить множество совершенно бессмысленных на посторонний взгляд действий: получить бюллетени в ТИК (и обязательно пересчитать их все, вскрыв заводские пачки), на каждый поставить печать УИК и две подписи членов комиссии, снова их пересчитать, по очереди дежурить на участке, принимая звонки, и подготовить участок к выборам.
Я попала в избирательную комиссию почти случайно. Пару лет назад откликнулась на призыв «Голоса» и стала членом с решающим голосом. Но в целом в УИК попадают желающие дополнительно заработать. Это социальные работники, учителя, для которых несколько тысяч рублей дополнительного заработка будут не лишними. Оплачивается работа на УИК по часам, в целом за час получается меньше, чем у курьера «Яндекс.Еда».
На обычных выборах получается отработать несколько десятков часов, выходит сумма в 4–5 тысяч рублей.
У сотрудников, которые работают на КОИБ, чуть больше – порядка 7 тысяч рублей (надбавка за высокотехнологичность).
Работа члена УИК и на обычных выборах, мягко говоря, не слишком разнообразная и требует значительной выносливости. Отсидеть 12 часов на одном месте, выдавая бюллетени, сможет, поверьте, далеко не каждый. Тем более когда за окном хорошая погода и законный выходной. Поэтому, когда было объявлено о недельных выборах, двое (вероятно, самых умных) членов моего УИК покинули стройные ряды выборщиков.
И правильно сделали. Ведь, кроме всего прочего, теперь работать надо было и в обычный рабочий день (а основную занятость никто не отменял), и с учётом требований Роспотребнадзора.
В защитных халатах жарко (сразу вспоминаются фотографии медсестры в бикини), руки в перчатках моментально потеют, сквозь запотевший экран ничего не видно, от маски болят уши. Но лицо надо держать.Фото: Максим Конанков/Octagon.Media
Надо не просто сидеть весь световой день в душных помещениях (обычно в школах под выборы отдают актовые залы или коридоры, где нет кондиционеров и не открываются окна), а сидеть в масках, защитных халатах, перчатках, да ещё и с пластиковым защитным экраном. То ещё удовольствие. В халатах очень жарко (тут сразу вспоминается медсестра в бикини), перчатки тут же заполняются влагой, сквозь запотевший экран ничего не видно, от маски начинают болеть уши.
И, главное, не покидает ощущение бесполезности всей твоей деятельности: до голосования, когда тебе приходится бесконечно пересчитывать сотни бюллетеней и на каждом ставить подпись; во время голосования, когда нужно сидеть в ожидании избирателя много часов, осознавая: в такой погожий день можно было бы заняться чем-то более полезным и приятным.
При этом многие заранее настроены к тебе негативно. «Нет, я распишусь только своей ручкой, мы-то знаем, как вы собираетесь подделать голосование!» Или: «А покажите, где тут те самые две подписи членов избирательной комиссии на бюллетене? Обмануть меня хотите?»
Сразу несколько моих коллег заявили: «Всё, это последние мои выборы».
Да и территориальные избиркомы не дают скучать. После «казуса Лобкова» заставили сверять каждый день все списки избирателей со списками записавшихся на электронное голосование. Потом вспомнили, что в книгах (большие альбомы, в которых вы расписываетесь за выданный бюллетень) надо уточнить, когда именно в течение недели избиратель голосовал.
Впрочем, ещё хуже приходится наблюдателям от Общественной палаты. Их, как многие утверждают, заманили сюда или обманом, или почти насильно. Одним пообещали, что работать они будут только один день, других, не спрашивая, включили сперва в группы на обучение, а потом поставили перед фактом: вы уже в списках, и обратной дороги нет.
Наблюдатели иногда убегали. А что делать? Производственная необходимость.Фото: Максим Конанков/Octagon.Media
Наблюдатели – в основном социальные работники и работники ЖКХ. Причём от работы их никто не освобождал. И если члены УИК хоть как-то могли организовать дежурства и смены, то наблюдатели в теории должны были отсиживать полный срок. По факту из четырёх наблюдателей двое время от времени убегали работать («Только не говорите, если придёт проверка!»). Ещё один наблюдатель, пожилая дама-председатель ТСЖ, взяла работу прямо на участок и обзванивала жильцов с призывом идти голосовать. Возможно, была установка от чиновников, но не исключено, что она делала это по собственной инициативе: когда долго нет никого, начинаешь скучать.
Говорят, за это голосование наблюдатели и заработают больше: им пообещали аж по 15 тысяч! Сами они, впрочем, утверждают, что зарплата не озвучивалась.
Вот и считайте: по четыре наблюдателя на участок, каждому по 15 тысяч, плюс оплата работы 15–20 членов комиссий на каждом участке, призы для избирателей…
Но есть ли от меня хоть какая-то реальная польза? Эта мысль не покидает меня уже вторую неделю. Вбрасывать голоса и фальсифицировать голосование вроде как никто и не собирался. Из возможных нарушений я смогла разве что настоять, чтобы значки с агитацией «да» не распространялись на моём участке, – маленькая, но победа.
Почти под конец голосования пришла дама: ей не удалось проголосовать по интернету, поэтому пришла лично. Имеет право. После того как её проверили по реестру голосовавших дистанционно и записали данные в дополнительный список, дама нас решила порадовать. Она не просто так хотела голосовать дистанционно, у неё был диагностирован коронавирус, и она должна выдерживать карантин ещё больше недели. Но не смогла не прийти и не проголосовать. Рассказала это, положила бюллетень в КОИБ и гордо удалилась.
После недолгого обсуждения мы посчитали за благо прийти к выводу, что дама таким способом решила пошутить и отомстить избирательной системе – закрыть нас всех на двухнедельный карантин… Конечно, все мы натёрлись санитайзерами и обработали помещение. Но если я погибну от китайской заразы, прошу всё-таки меня считать жертвой борьбы за честные выборы. Я пыталась.
19 июня 2020