Из-за кризиса, который начался даже раньше, чем эпидемия коронавируса, в подвешенном состоянии находятся практически все образовательные организации. Но есть новости и похуже: привычной модели образования приходит конец – до осени не доживут частные школы, сады, языковые курсы и детские кружки.
После того как эпидемия коронавируса закрыла на два месяца очное обучение, стало модно спорить о дистанционном образовании. Заменит ли оно остальные формы получения знаний? 21 мая на совещания по ситуации в образовании в условиях пандемии коронавирусной инфекции в этот спор пришлось вступить даже президенту России Владимиру Путину. Он заявил, что опыт, накопленный за время эпидемии всеми образовательными учреждениями, пригодится в будущем, однако говорить о переходе на дистанционное образование пока рано.
«Все слухи, что дистанционное образование заменит очное, рассматриваю как откровенную провокацию», – заявил глава государства.
Грех дистанционного образования принято связывать именно с частным образованием. Критики дистанционных методов прямо высказывали опасения, что вместе с переходом на дистант Россия уйдёт и от бесплатного общего образования. Однако на деле частное образование от кризиса пострадало гораздо больше государственного.
От коронавируса и его экономических последствий минимально пострадают только государственные и муниципальные образовательные организации. Остальные могут исчезнуть уже на выходе из изоляции: частные школы, частные ясли, частные детские сады, коррекционные школы, автошколы, кружки, лингвистические курсы, дополнительное профессиональное образование, курсы и институты повышения квалификации, курсы переаттестации и переподготовки (те самые, в которых даже учителя бюджетных школ проходят переаттестации и подтверждают свою квалификацию).
С термином «образование» связано много стереотипов и казусов, которые обнаружились только в период коронавируса. Образование в России делится на две большие группы: государственное (или муниципальное) и частное. С государственным и муниципальным образованием понятно. А вот с частным – решительно нет.
«Было бы правильнее называть это частными образовательными учреждениями, которые занимаются социальным предпринимательством».
Амет Володарский
омбудсмен в сфере образования при уполномоченном при президенте России по защите прав предпринимателей
Но эта отрасль разнородна и разбита на многочисленные ассоциации: одни занимаются школами, другие – профессиональным образованием, третьи – курсами. Поэтому консолидированного мнения у неё нет. И сегодняшний кризис показал, что необходимо полное объединение всех этих ассоциаций в крупный союз, который станет некой платформой, чтобы частное образование увидели и услышали. Чтобы оно участвовало в формировании образовательной политики страны, как это происходит во всех цивилизованных странах.
Обыватель относит к коммерческому образованию всё, за что платит деньги: автошколы, кружки, дополнительное образование, частные школы, репетиторство. То есть для потребителя это всё является малым и средним бизнесом. Но законодательно это совсем не так. И лингвистические школы, и автошколы, и даже частные детские сады – в большинстве своём это некоммерческие образовательные организации.
Простой человек воспринимает частное образование как то, за что надо платить. Но по законодательству нашей страны всё это в первую очередь – образовательные организации. Будь то автошкола, кружок кройки и шитья, репетиторы, частные детские сады…Фото: Евгений Епанчинцев/ТАСС
Априори всё образование в России не является коммерческим, сколько бы денег оно ни стоило. Потому что право на образовательную деятельность предоставляется в первую очередь некоммерческим организациям, у которых в уставе прописана некоммерческая цель: оказание услуг в сфере образования, то есть общественно-полезных услуг. Тогда как коммерческие организации (типа ООО) прописывают в уставе другую цель: получение прибыли. Да, ООО тоже могут в очень редких случаях, выражаясь бюрократическим языком, реализовывать образовательные программы, но для них эти программы, согласно уставу, не могут являться основным видом деятельности.
Как обнуляется образование
– Нас ждёт обнуление образования. Сложившаяся за время изоляции ситуация приведёт к тому, что в России исчезнет частное образование, – говорит «Октагону» представитель Ассоциации некоммерческих образовательных организаций регионов (АсНООР) России. – А полное отсутствие конкуренции в результате ухудшит качество образования как такового. Потому что непринятые ожидаемые от правительства шаги и последующий экономический кризис приведут в конечном итоге к тому, что люди перестанут учиться, повышать квалификацию и получать знания. Частное образование, в отличие от бизнеса, не имеет никакой жировой подушки, а удар от коронавирусных мер оно получило первым – из-за запрета на обучение в очной форме.
Именно этот переход от очной формы обучения на заочную и дистанционную спровоцировал первый шок: запрет на посещение школ, классов, курсов, институтов, кружков, садов и яслей неминуемо заставил потребителей (в первую очередь родителей) прекратить договорные отношения.
– Если такая помощь не будет оказана, скорее всего, у нас останется только государственное образование, – уверен Амет Володарский. – Частное образование оказалось в плачевном состоянии в период изоляции. Они не только не получили в большинстве регионов льготы по аренде и налогам, они ведь и кредит на зарплаты не могут взять. Я каждый день получаю письма и обращения со всех регионов России, руководители школ пишут: «Если мы сейчас заплатим налоги, нам уже в мае нечем будет платить».
У большого количества школ оплата помесячная. И родители в период карантина не хотят платить.
Школы выплачивают зарплаты с совокупного дохода: они зарабатывают и на вечернем образовании, и на курсах, и на подготовке к школе. Таким образом они минимизируют стоимость обучения в основной школе.
– А теперь представьте: детские центры не работают, курсы не работают, сады не работают, а зарплату основной школе всё равно платить нужно. И мы видим, что у некоторых организаций оборот в период изоляции составляет ноль. При этом никакой «кубышки» у них нет, они и не имеют права создавать подушку безопасности, потому что не могут получать прибыль, – это НКО, весь свой доход по закону они должны реинвестировать в образование, – напоминает Амет Володарский.
По этой причине некоммерческие образовательные организации не попали в список Мишустина, где были указаны адресаты преференций для малого и среднего бизнеса.
Большинство образовательных организаций проходили лицензирование, выражаясь опять-таки бюрократическим языком, «с учётом реализации программ в очной форме». Пришлось переобуваться на лету, чтобы адаптировать свои программы под дистанционные формы. Но к этому оказались не готовы в первую очередь потребители: в договоре прописано: «Образование предоставляется в очной форме в учебных классах» – началось массовое расторжение договоров. И даже те, кому повезло с лояльностью потребителя, оказались в новой реальности на глиняных ногах: подвели и IT-технологии, и неготовность преподавателей, и не адаптированные под дистанцию программы.
Даже те, кто проявил лояльность и был готов продолжить обучение дистанционно, не расторгая договор об очном обучении, пострадали от элементарной технической неподготовленности к дистанционке.Фото: Владимир Федоренко/РИА Новости
Для некоторых организаций дистанционная форма стала невозможна, потому что обучение предполагало очную работу с преподавателем и наличие специального обучающего оборудования (например, для курсов переквалификации). А для частных яслей и детских садов дистанционная форма оказалась вообще лишена всякого смысла.
Нагрузки же по аренде, зарплате и налогам никто не отменял. Почти всё частное образование представляет собой НКО (некоммерческие организации) – они не являются малым и средним бизнесом.
Вишенкой на торте выступает надвигающийся коллапс в экономике: доходы населения падают, люди начинают заново планировать свои бюджеты – понятно, что между хлебом и курсом итальянского языка потребитель отдаст предпочтение первому. Некоммерческое образование ждёт великий исход – отток аудитории.
Всё, что нажито непосильным трудом
В сфере коммерческого образования крутятся небольшие деньги. Но именно эти ставшие никому не нужными образовательные НКО разгружают государственную образовательную сферу. Не было бы их, дети обучались бы исключительно в государственных и муниципальных школах, за счёт государства, бюджета, то есть за счёт налогоплательщика. Обучение одного ребёнка в год обходится государству в различных регионах от 39 тысяч до 120 тысяч в год. В частной же школе обучение детей происходит за счёт родителей, лишь с небольшой возможной субсидией от государства. До прихода коронавируса в России 10 процентов детей посещали негосударственные образовательные учреждения. И перспективы были самими радужными.
Казалось бы, все в плюсах и бонусах: чем больше частных школ, реализующих государственные программы, тем меньше государство тратит на государственные школы (раз), получает налоги от НКО (два), дети зачастую в частных школах имеют более качественное образование (три) и индивидуальный подход (четыре), а родители находят услуги, которые им не способно предоставить государство (пять) – например, в школах с корректирующим развитием. Более того, в ряде областей образования, например, в области дополнительного образования, для детей и взрослых большая часть образовательных услуг предоставляется именно частными организациями. Государство просто не сможет их заменить.
Тем не менее частные образовательные организации не получили за период изоляции никакой поддержки от государства.
В результате у этих организаций появляются и копятся долги, которые они покрыть не в состоянии: по зарплате, по налогам, по аренде. Если сюда добавить закон о защите прав потребителей, согласно которому к долгам добавляется неустойка от 1 до 3 процентов в день, остаётся один путь – банкротство.
На банкротстве всё не заканчивается. Руководитель организации-банкрота по закону должен обратиться в течение определённого срока в арбитражный суд с заявлением о банкротстве. Не успел – значит, получил субсидиарную ответственность. А дальше идёт ответственность перед кредиторами своим личным имуществом: хрущёвка, дача, машина – вся прожитая жизнь.
Ведь не всякий руководитель способен зачеркнуть банкротством 10, 20, 30 лет профессиональной жизни только из-за того, что в Россию пришёл никому не понятный коронавирус.
Очень многие в новых реалиях, которые в принципе ещё даже и не наступили, рассчитывают как-то выплыть и продержаться, надеются на помощь государства, правительства, Путина. Что они делают? Правильно: пишут Путину, правительству, в Государственную думу. И здесь наступает путаница в терминологии. Чистая казуистика.
Реестровый казус
В одном из своих обращений Путин объявил о поддержке социально ориентированных некоммерческих организаций, куда входят и образовательные НКО. И НКО оказались в плену законодательных терминов.
– Любое образование – государственное оно или частное – является социально ориентированным, поскольку ведёт социально полезную деятельность, – говорят эксперты АсНООР России. – Но не всё так просто. Одно дело – являться по определению, а другое дело – быть в специальном реестре социально ориентированных организаций Минюста. Чтобы попасть в этот реестр, нужно не просто вести общественно полезную деятельность, связанную с развитием общества и решением социальных проблем. Нужно собрать кучу бумаг и потрать очень много времени. До локдауна состоять в реестре Минюста не имело смысла: никакой роли этот реестр для образовательной деятельности не играл. Но когда кризис наступил, реестр оказался решающим: теперь поддержку государства наравне с малым и средним бизнесом могут получить только социально ориентированные НКО, занесённые в реестр Минюста. Этот список теперь решает всё. Термин о социальной ориентированности чиновники толкуют так: поддержку государства могут получить только те некоммерческие организации, что попали в реестр.
Берите деньги с клиентов
АсНООР России стала писать письма и обращения с самого начала изоляции. Обращались и к Мишустину, и к Голиковой, и к президенту, и в Государственную думу. Обращения ушли – проблема осталась.
Никто не понимает, почему образовательные НКО стали невидимками для чиновников.
Но очень горячо обсуждают это на видеоконференциях. Там можно услышать много интересного. Например, о том, что заявления от образовательных организаций тормозятся на уровне Министерства просвещения и его главы Сергея Кравцова (говорят, будучи главой Рособрнадзора, он не очень любил некоммерческие образовательные организации). Или о том, что в высших инстанциях сетуют: «А чего вы плачетесь, чего просите? Берите деньги с клиентов, нашли что у государства просить. Но с каких клиентов брать нам сейчас деньги?» Или: «Законодательные казусы и термины чиновники истолковывают в меру своего понимания».
Скоро страна начнёт выходить из изоляции и плавно входить в экономический кризис. И тогда уже даже любое положительное решение по льготам и налогам не будет иметь никакого смысла.
19 мая 2020