В Дагестане от пневмонии умерло уже 50 медиков, об этом накануне рассказал муфтий республики Ахмад Абдулаев. До этого руководитель республиканского Минздрава Джамалудин Гаджиибрагимов говорил, что от некой внебольничной пневмонии умерли около 700 человек, похожие цифры озвучивал и глава республики Владимир Васильев. По официальным данным сайта «Стопкоронавирус.рф», на 18 мая в Дагестане только 29 умерших от COVID-19 и 3460 заражённых. Превратности статистики и проблемы в здравоохранении обсуждались на совещании у президента.
Республика Дагестан вышла на пятое место в России по количеству заражённых коронавирусом и на первое – по Северному Кавказу.
«В последние дни система здравоохранения региона работает с серьёзной нагрузкой, несмотря на самоотверженные усилия врачей, медсестёр, увеличивается число трагических исходов, в том числе среди самих медицинских работников», – отметил президент на совещании по эпидситуации в регионе.
Официальные цифры на совещании озвучил глава Дагестана Владимир Васильев. На 18 мая, по данным федерального штаба, выявлено 3460 случаев заболевания коронавирусом, всего в регионе 1807 выздоровевших, 29 умерших. Васильев опроверг главное обвинение в адрес республиканских властей, которое сегодня курсирует в Сети, – в сокрытии реальных данных о смертях. «Не скрываем, называем всё как есть», – сказал он. И дал уже привычное на сегодня объяснение расхождению цифр.
«В 2018 году ушли из жизни по причине болезни органов дыхания в республике 1374 человека. Тогда мы про COVID-19 ничего не слышали. В 2019 году – 1368 человек. Я спросил специалистов-пульмонологов, они у нас есть. И что самое опасное, оказывается, у нас есть? Умершие от хронической обструктивной болезни лёгких, сокращённо ХОБЛ. Это прогрессирующее, угрожающее жизни заболевание лёгких, вызывающее одышку. Сморите, как много общего. ˂...˃ И когда кто-то у нас в стране или за рубежом говорит: “Вы скрываете”, то здесь просто не получится так легко и просто разделить».
Владимир Васильев
глава Республики Дагестан
Но почему слова Васильева мало кого успокаивают, а ситуация в республике обсуждается президентом отдельно, причём в помощь привлекают даже силы МЧС?
Официально больше всего заболевших в крупных городах на равнине (Махачкала, Кизляр, Дербент), в отдалённых от федеральных трасс горных районах максимум по 10 больных. По сравнению с той же Италией, не так уж и много. Реальность однако выглядит куда страшнее цифр из интернета. По словам руководителя правозащитной организации «Монитор пациента» Зияутдина Увайсова, в сёлах, где проживают по две-пять тысяч человек, половина и даже больше половины населения слегла с симптомами коронавируса. Районные больницы в сельских горных районах давно переполнены. Даже в Махачкале норма – класть в больницу только особо тяжёлых больных: коечный фонд «забит подчистую» ещё с апреля.
В начале мая под госпиталь зарезервировали махачкалинский музей «Россия – моя история». Из опасений, что огромного помещения музея на больных не хватит, в прилегающем к нему парке решено разворачивать санитарные палатки по типу военных.
Местные общественники с конца апреля просят у Москвы, чтобы в Дагестан прислали медиков Минобороны и МЧС со всем необходимым. Простые медицинские маски в Дагестане – дефицитный товар, не говоря уже о более сложных средствах защиты.
Больше всего заболевших среди медиков. Список умерших врачей и медсестёр пополняется с каждым днём (список медиков публиковал в своём канале дагестанский ежедневник «Черновик»). Это подтвердил на совещании с президентом муфтий республики Ахмад Абдулаев: около 50 медработников умерли в период пандемии коронавирусной инфекции, сказал он.
«При пандемии коронавирусной инфекции людей с серьёзными проблемами госпитализировали в районные центры, Махачкалу и другие города. Сейчас это невозможно, больницы переполнены, поэтому и большое количество смертей. По статистике, умерло уже более 700 человек и погибли около 50 медработников».
Ахмад Абдулаев
муфтий Республики Дагестан
Абдулаев добавил, что в статистику не входят те, кто умер в своих домах.
Даже один этот показатель (ещё раз: региональные власти не признают эти смерти коронавирусными, просто так совпало) выше общей дагестанской статистики по COVID-19. Также сообщалось о заражениях и смертях среди стражей порядка, но их якобы тоже отделили от общей статистики, поставив диагноз «вирусная пневмония». Официальных подтверждений нет.
В причинах смертности (но, увы, не в её масштабах) сегодня разбирались на совещании у президента.
Критическая оптимизация
В Дагестане в государственных медицинских учреждениях работает 20 аппаратов компьютерной томографии, заявлял министр здравоохранения. Однако большинство из них – устаревшие, говорят в республике. Большинству дагестанцев остаётся или осматриваться на старых томографах в учреждениях Минздрава, или идти в частные медцентры. Число последних по республике растёт как на дрожжах.
Выпускники Дагестанской государственной медакадемии (ДГМА) бегут в частную практику, где работы меньше, а денег больше. В учреждениях Минздрава всё наоборот плюс дамоклов меч оптимизации.
Последняя, «вымывающая» из бюджетной медицины молодые перспективные кадры, в период пандемии дала неизбежный эффект: медики в учреждениях Минздрава республики работают буквально на износ. Медикаменты и прочее во многих больницах покупают сами же медработники. В горбольнице Дербента вымотанные круглосуточными сменами медсёстры обустроили себе палату интенсивной терапии в помещении сестры-хозяйки, на складе больничного белья. За самолечение медсёстры получили от начальства нагоняй.
Накануне Дня Победы на весь Дагестан прогремел «крик души сельского врача» – письмо гинеколога из больницы райцентра Айшат Нажмудиновой. Врач писала, что в её районе медики и остальное население массово болеют, но доказать, что это коронавирус, нельзя – в районе нет аппарата КТ. Мест в райбольнице давно нет, лекарств тоже, больные выхаживают себя домашним самолечением. Оставшиеся в строю медики заменяют заболевших коллег, на свои средства – втридорога – покупают лекарства и всё необходимое. Нажмудинова в трёх сёлах работает одновременно как гинеколог, терапевт, участковый врач и медсестра. Положенных государственных надбавок Нажмудинова и её коллеги не видят. Такой режим дал о себе знать – врач серьёзно заболела. Её письмо получило всероссийскую огласку. На днях Нажмудиновой сказали зайти в больничный отдел кадров (намёк не из самых приятных, поводом послужил вызов гинеколога в прокуратуру) насчёт её письма.
– Прокурор был вежлив с Нажмудиновой, вышел её проводить. Это приятно, но прокурору следовало самому приехать к больному врачу, а не вызывать её. Сейчас, когда на рядовых врачей давят отовсюду, для Нажмудиновой вызов в прокуратуру – сильнейший стресс. Правоохранителей у нас боятся, – рассказал «Октагону» доцент кафедры травматологии РУДН, дагестанский общественный деятель Магомед Абдулхабиров.
При этом недовольство открытым письмом врача в своём интервью высказал Джамалудин Гаджиибрагимов – тот самый, который рассказал всей стране о погибших медиках.
– Он при этом похвалил главврача больницы. Но почему в этой крупной узловой больнице до сих пор нет аппарата КТ? У населения не берутся посевы носоглотки. Никому из умерших не были проведены патологоанатомические вскрытия (по словам Васильева, делать их не разрешают сами жители – на патологоанатомические исследования согласны лишь 3 процента населения. – τ.), при жизни многие не были на КТ. В свидетельствах о смерти им пишут: «двусторонняя пневмония» – взятый с потолка диагноз. Почему население панически боится идти в учреждения дагестанского Минздрава? Почему не наказаны преступные оптимизаторы дагестанской медицины? В Дагестане сейчас катастрофа сродни войне. Вот чем должна заниматься прокуратура, а не допросами муниципальных врачей – настоящих героев нашего времени, – говорит Абдулхабиров.
На совещании президент поручил Минздраву оказать дополнительную помощь системе здравоохранения Дагестана, включая тест-системы, лекарства, оборудование, кадры. Кроме того, в Дагестане Минобороны развернёт многофункциональный медцентр по примеру воронежского. «Причём, как и в Воронежской области, такой центр в дальнейшем должен быть передан региону и в полной мере использован для укрепления системы здравоохранения Дагестана», – заявил Владимир Путин.
Высокая смертность среди медиков может говорить о дефиците средств индивидуальной защиты. В конце апреля МЧС Дагестана закупило в Татарстане за счёт бюджета республики 1,1 миллиона масок. Стоимость контракта – 35 миллионов рублей, из расчёта 31 рубль за маску. Поставила маски казанская фирма, работающая на рынке менее трёх лет, на её счету два успешных контракта.
В материале дагестанской газеты «Черновик» говорилось: МЧС республики купило маски у этой фирмы вне конкурса, по заведомо завышенной оптовой цене.
Дагестан – дотационный регион, закон строго оговаривает всё, что касается сделок за счёт бюджета этой республики. Согласно выводу местных журналистов, закупка татарских масок имеет признаки картельного сговора. Материал про татарские маски у «Черновика» получился резонансный, его фактуру использовали другие ведущие СМИ Дагестана. Но позже массмедиа Дагестана либо смягчили скандальные публикации про маски, либо вообще удалили заметки. В МЧС Дагестана заявили на это: пресса поняла, что скандал с татарскими масками высосан из пальца.
Но от масок из Казани у дагестанцев остался неприятный осадок. Добавим, учредитель фирмы-поставщика – бывший глава Минздрава Татарстана. Кроме того, премьер Дагестана Артём Здунов – бывший министр экономики Татарстана, из Казани также вице-премьер Дагестана по строительству и ЖКХ Инсаф Хайруллин, другие чиновники. Связанная с правительством Татарстана фирма реконструирует мечеть VIII века в Дербенте.
Васильев на совещании у президента заявил, что развёрнуто своё производство индивидуальных средств защиты: «Мы хотим сделать так, чтобы у нас не только были поставки, а мы сами могли обеспечить всех необходимым».
В заявлениях дагестанских общественников упоминается ещё одна причина «коронавирусной» катастрофы в республике – коррупция в местном здравоохранении, корни которой уходят к заре 1990-х годов.
До Гаджиибрагимова Минздрав возглавлял Танка Ибрагимов – ныне фигурант уголовного дела об организации в Минздраве преступного сообщества. В 1960-х годах Ибрагимов работал хирургом в Тляратинской центральной районной больнице. Там же тогда трудился фельдшер Рамазан Абдулатипов. Они давние друзья. Отец Танки Ибрагимова с 1983 по 1996 год возглавлял Минздрав Дагестана. Старшая сестра Танки Ибрагимова – супруга Гитиномагомеда Гаджимагомедова, бывшего главы дагестанского отделения «Россельхозбанка», на карточки которого дагестанским медикам ранее переводились зарплаты, а Минздрав проводил в этом банке всю свою бухгалтерию.
Картина – яркая иллюстрация того, что топ-менеджмент дагестанского Минздрава к нашему времени превратился в клан, сформированный по принципу родства, куначества и землячества. Из-за аварцев Ибрагимовых дагестанцы привыкли воспринимать Минздрав как чисто «аварское» место. Это мнение не совсем правильное. Прежнее руководство Минздрава формировало ближний круг по принципу личной преданности. Строптивого аварца в этот круг не пустили бы, будь он хоть прямым потомком имама Шамиля.
Однако верно и то, что клановые связи в этом кругу скреплялись родственными, а родниться члены круга предпочитали в своём, аварском кругу. Это дало повод многим честолюбивым аварцам прочить своим детям медицинскую карьеру – с надеждой, что любимое чадо получит доступ к богатству и безостановочному карьерному лифту во властной вертикали Дагестана.
Этим объясняется, что возле ДГМА паркуются дорогие машины студентов. Рядовые дагестанцы, желающие быть врачами, предпочитают учиться и работать за пределами родного региона.
19 мая 2020
19 мая 2020