«Гроза» не прогремела в онлайне

«Гроза» не прогремела в онлайне

Истории 03 июля 2020 Александр Медведев

Выход в прокат любого отечественного кинофильма не имеет практического значения, прокат как способ зарабатывать деньги у нас неактуален. Он обозначает теперь некий публичный статус кинематографического продукта. Недавно этот статус обрела картина Григория Константинопольского «Гроза», ещё одна попытка переосмысления классической русской драмы Островского. Кинокартина была представлена на «Кинотавре» в прошлом году, и вот, наконец, вышла в онлайн-прокат.

Написано об этом кинофильме уже немало. Обычно обсуждение сводится к таким темам: глубоко укоренённая в русском народе несвобода, домашнее насилие, эксцентричная трактовка классики, провокационная манера режиссёра. Всё это действительно можно разглядеть в фильме, и темы эти и претензии для режиссёра привычны. На счету Григория Константинопольского (популярного персонажа кинобогемы и любимца критиков) – дюжина режиссёрских работ, из которых громче прочих прозвучали «Восемь с половиной долларов» (1999) и «Кошечка» (2009). Теперь на слуху «Гроза» (2019).

Григорий Константинопольский – любимец критиков.Григорий Константинопольский – любимец критиков.Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС

Суть эксцентричного киноэксперимента Константинопольского в том, что вполне современные персонажи действуют по оригинальному сюжету пьесы и разговаривают репликами Островского в утрированной лубочной манере. При этом герои фильма существуют в шаблонном для российского кино современном антураже: Кабаниха – хозяйка ресторана, Дикой – мэр провинциального городка, племянник его Борис («порядочно образованный» у Островского) приехал из Лондона, Кулигин – рэпер, а Катерина – симпатичная девушка без особых занятий, плавно скользящая по волнам волжской провинциальной жизни. Вот такое замысловатое и смелое новаторство. А уж нравится оно вам или нет, как говорится, решайте сами.

Новая экранизация «Грозы» даёт повод поразмышлять о современных прочтениях классической литературы.

В случае с пьесой Островского это означает ещё раз поговорить про банальный, в общем-то, адюльтер и домашнее насилие. Супружеские измены на киноэкране давно перестали фрустрировать зрителя – пресно. Насилие? Не смешите, тоже в корзину, вслед за адюльтером. Мало вам насилия в кино? Вот если «домашнее»… тут какая-то зацепка есть! Домашнее насилие – актуальная тема, где-то рядом стоят депутаты Госдумы и грозят статьями и реальными сроками.

Советская поэтесса, блокадница, феминистка (с сегодняшней точки зрения) Маргарита Алигер в 1966 году пишет: «Я даже разрешаю себе подумать, что Островский просто был потрясён одной судьбой, одним случаем и только это и хотел рассказать, не задаваясь никакими другими задачами, но сила его таланта, глубина его проникновения в сущность явления помимо его намерения создали гениальное обобщение, луч света в тёмном царстве». То есть частное, мелкое явление каким-то образом пережило своё время и открылось потомкам для более глубоких трактовок и размышлений. Давайте разберёмся.

Пьеса «Гроза» издана в 1860 году, за год до манифеста «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей». Тема несвободы, личностной или гражданской, чрезвычайно злободневна в обществе. И «Гроза» Островского подняла волну откликов зрителей и критической мысли. Она – пьеса, драма, высказывание – стала безусловным хитом сезона.

По знаменитой статье Николая Добролюбова это хорошо чувствуется: «Островский обладает глубоким пониманием русской жизни и великим умением изображать резко и живо самые существенные её стороны». Нынешняя кинокритика, возбудившись от новой «Грозы», тоже принялась искать в ней признаки «глубокого понимания»: параллельный перенос проблем из прошлого в настоящее сам по себе требует кропотливого изучения и труда. Он не может быть поверхностным и глупым. Или может? Ведь часть критиков пришла к выводу, что, дрейфуя с глубин русской драмы к берегу современности, Константинопольский сел на мель и свёл всё к банальной, притянутой за уши бытовухе из бульварной прессы, из ток-шоу про семейные проблемы.

Трейлер к фильму Григория Константинопольского «Гроза». Источник: PREMIER/YouTube

Советское и российское кино к русской классике обращалось часто и охотно. И, как правило, шло двумя проторёнными путями, выбирая либо максимальное сближение с оригиналом, либо его переиначивание и радикальную трактовку. Но по большей части самые смелые интерпретаторы оставались в пределах исторического времени, даже когда меняли характеры, мотивации героев, или вольно обращаясь с сюжетом. Грубо говоря, доминировал «костюмный жанр».

Осовремениванием, то есть переносом действия в наши дни, занимались буквально единицы. Из российского опыта вспоминаются разухабистые «экранизации» Достоевского – «Даун Хаус» Романа Качанова по «Идиоту», и «Белые ночи» Татьяны Воронецкой и Андрея Богатырёва. Смысл такого переноса сводится не столько к поиску новых глубин в проверенных сюжетах, сколько к проверке классики на прочность, к игре: сработает в наши дни или как? Декорации меняются, а человек тот же – если всех обрядить в джинсы и посадить в тачки, возникнет новый смысл? Есть у нас сейчас те же Катерины в городе Калинове? Или вот, живи Островский сейчас, был бы он «в тренде»?

Так каков же этот тренд в новой «Грозе»? У Константинопольского всё откатывается к предположению Алигер, то есть к частному случаю, бытовой разборке, которую можно свести к нескольким абзацам с жалобами и фотками в Facebook или «ВКонтакте».

И реакция подразумевается соответствующая: пролистал, поставил лайк или эмодзи, забыл.

Ведь можно было превратить классику в ток-шоу, в адский психоделический фарс, как это уже было в «Даун Хаусе». Но что-то не задалось, что-то пошло не так. И получилось бессильное грозовое явление мелкобуржуазной природы, которое не спасли даже абсурдные инопланетяне в финале.

Всё же вернёмся к Добролюбову, которого изнасиловало советское литературоведение, и чей «луч света в тёмном царстве» погасило современное российское кино. Обращаясь к читателю, он неизменно пишет «мы». Словно пытается высказать больше, чем собственные взгляды на искусство, сделать больше драму Островского. Он, как увеличительное стекло, укрупняет, делает произведение больше, отправляя его в долгое плавание – к потомкам, в вечность.

Современные же интерпретаторы «классических» произведений предпочитают сказать меньше. Приблизить, упростить, сделать актуальным. И поэтому всё написанное или отснятое ими живёт одним днём, сегодняшним. И то, что некогда обобщало и осмысляло русскую жизнь, становится предметом мелких мещанских склок и анекдотов на час. Не «грозой», а осадками в виде грозы.