Кому – Lacoste, а кому – Погост
По обеим сторонам автодороги Москва – Холмогоры на Ярославщине раскинулась деревня Перелески. Прежде этот населённый пункт назывался Погостом, но при позднем Брежневе до политического руководства наконец дошло, что такое мрачное название для советского посёлка недопустимо, хотя жители с ним свыклись, а продукция местного колхоза в райцентре считалась картошкой с погоста.
Конечно, коммунистические реформаторы перебдели, потому что погостами на Руси называли не только кладбища, но и сельские податные округа. Впрочем, про такие административно-территориальные единицы уже давно забыли, а слово «погост» сохранилось преимущественно в своём невесёлом значении. В 1977 году, когда сам президиум Верховного Совета озаботился сменой названия ярославской деревушки, страна принимала новую Конституцию, а геополитику ожидало очередное обострение с последующим вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан.
Нынче история повторяется: аккурат перед пандемией и требованием России гарантий безопасности от США и НАТО по стране прокатилась новая волна переименований населённых пунктов, особенно с такими названиями, которые не соответствуют оптимистичному настрою и курсу на реализацию национальных целей развития.
Например, в той же Ярославской области село Выдрино стало Берёзками, деревня Уродово – Весенней, Душилово – Зелёным Бором, Калово превратилось в Зарницино, а Неумойки – в посёлок Мирный.
Не отстала и соседняя Костромская область, где Гадовку переименовали в Гвоздикино, а посёлок Барак – в Зелёный. Уничижительность названий деревень в Центральной России в своё время подметил ещё певец народного горя Николай Некрасов, который упомянул в своей поэме «Кому на Руси жить хорошо» Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, а также Неурожайку. Иные из тех некрасовских деревень просуществовали с такими названиями вплоть до недавних пор, когда встал вопрос о том, что дальше так жить нельзя.
Даже стреноженная ещё первыми крымскими и донбасскими санкциями страна пошла в социально-экономическое контрнаступление, взялась развивать импортозамещение и уточнила нацпроекты. Обстановка поменялась к худшему с пришествием пандемии коронавируса, но и этот вызов был в целом если и не полностью отбит, то в значительной степени нейтрализован Правительством Михаила Мишустина. Однако стоило показателям робко поползти вверх, несмотря на неутихающие волны ковида, как последовала серия нынешних санкционных ударов, которые внешние партнёры назвали «удушающими» и даже «адскими». На ещё не оправившуюся от прежних хворей отечественную экономику и впрямь разом навалилось столько новых испытаний, что жители иных переименованных деревень по привычке переходят в обиходе на прежние унылые названия своих населённых пунктов. Геополитические сражения и военная операция по денацификации Украины в значительной степени оголили фронт борьбы с бедностью, которая является не менее серьёзным врагом россиян, чем блок НАТО и его украинские последователи.
Конечно, одновременно вести борьбу на два фронта в сложившейся обстановке затруднительно, хотя власти и обещают сдерживать рост внутренних цен на продовольствие, а также индексацию пенсий и зарплат.
Ситуация напоминает сложное положение 1941 года, когда условное перемирие с японскими милитаристами позволило перебросить на Западный фронт сибирские и дальневосточные дивизии, которые и решили исход боя за Москву. Теперь же в роли японского самурая предстаёт российская бедность, Квантунская армия которой, по сведениям разведки, пока не планирует ударов исподтишка, а значит, даёт возможность сосредоточиться на геополитическом направлении.
Правительство успокаивает граждан солидными запасами гречки и иных продуктов первой необходимости, а скопленные государством финансовые резервы гарантируют обезопасить от катаклизмов. Тем не менее начавшаяся осада российской крепости может и затянуться – вытянуть жилы из раненой экономики и небогатого населения. Очевидно, что страна подошла к мобилизационному сценарию, который затянет гражданам пояса и вряд ли позволит России стать менее бедной, чем сейчас. Как однажды выразился зампред Совбеза Дмитрий Медведев, не мы начали, но нам и не привыкать.
Конечно, Горелово и Неелово с Неурожайкой и Погостом бедствовали и 100, и 200 лет назад, и при этом тогдашние элиты точно также купались в роскоши и ни в чём себе не отказывали. Расслоение на богатых и бедных почти всегда было визитной карточкой России, но сегодня эта проблема выглядит особенно остро, потому что уже по-настоящему подрывает авторитет власти и её решений. Не зря президент РФ в столь чрезвычайный час на днях созвал к себе капитанов большого бизнеса, чтобы послать в их лице всем имущим соотечественникам сигнал о том, что не может быть чрезмерной сытости по соседству с жидкими щами.
Если стране суждено пройти ещё одну череду невиданных ранее испытаний, то залогом дожития до светлого дня должно быть равенство всех перед бедой, иначе держава лишится стержня в виде взаимного доверия. Это не значит, что миллиардеру надлежит одеться в рубище и поровну разделить нажитое непосильным трудом на всех бедняков. Но это, безусловно, означает, что социальная ответственность бизнеса, о которой так долго говорили наверху, должна обернуться реальным и ощутимым для страны делом.