Горе побеждённым, но и слава непокорённым. Сорок три дня войны и огня закончились вводом русских миротворцев в Арцах. На израненных от артиллерии улицах Степанакерта непривычно тихо. Уже не звучит сирена воздушной тревоги, а стены не содрогаются от ударов тяжёлых снарядов. Азербайджанская армия не дошла до столицы Арцаха всего пару километров, взяв город Шуши, который буквально нависает над ней. По соглашению большая часть Карабаха должна быть поэтапно передана Азербайджану. Отдельные отряды ополченцев отказываются покидать свои позиции, а люди растеряны, и никто не знает, что их ждёт впереди и как жить в новых условиях.
Пока в центре Еревана бушуют политические страсти на стихийных митингах, где здоровые мужики вдалеке от фронта с обеих сторон яростно обвиняют друг друга в сдаче территорий и предательстве, солдаты и ополченцы на переднем крае вынуждены с горечью в сердце оставлять свои позиции в соответствии с подписанным соглашением.
Разница между Арменией и Арцахом неуловима для глаза, но чувствуется она на каком-то другом, невербальном уровне. Здесь политику не обсуждают и общаются на эту тему молча: сотрясать воздух тут не умеют и все всё понимают без слов.
– Погодите, мы вернёмся в Ереван и покажем им там, – говорят нам солдаты.
Из Армении прибываю в село Дадиванк в Кельбаджарском районе, который по соглашению должен быть передан азербайджанской стороне в числе первых – 15 ноября. Драма заключается в том, что, в отличие от других спорных территорий, армяне здесь жили всегда, а молчаливые камни ещё помнят имена царей, величественных римлян, древних греков и походы персов.
©octagon.media
Дороги, по которой ехал в зону отчуждения, не должно быть уже в полночь – район без боя передаётся азербайджанской стороне. Это вторая северная хорда, которая соединяет Арцах и Армению. Очень качественное новое асфальтовое покрытие, но во время войны дорога обстреливалась на одном из участков и поэтому практически не использовалась.
Вопросы по дорогам решаются с российской стороной на ходу, но, возможно, я один из последних, кто успел проехать по этому пути, вдоль которого раскинулись красивые пейзажи: долины, ущелья, горные ручьи.
– Как можно отдать такую красоту, – эта мысль крутится у каждого в голове и не даёт нам покоя.
Я один из последних, кто успел проехать по этому пути, вдоль которого раскинулись красивые пейзажи: долины, ущелья, горные ручьи.Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media
По обочинам, над которыми грузно и величественно нависают скалы, рубят на дрова редкие в горной местности деревья. Оставлять врагу тут не хотят ничего, к тому же близится зима, и топить дома на новых местах чем-то надо.
Сиротливо без пастуха пробежал табун. Куда лошади бегут и почему одни – загадка. Возможно, их просто отпустили. Но так везёт далеко не всем. В деревенских дворах раскиданы останки лошадей и ослов, которых в спешке попросту забили на мясо. Туда-сюда снуют грузовики, навьюченные скарбом, – это вывозят то, что нажито непосильным трудом.
В спешке уничтожается всё: разбираются и валятся линии электропередачи, любые постройки «складывают» до последнего годного гвоздя. Заглохшие автомобили и другое имущество, которое уже не увезти, попросту сбрасывают и топят в горной реке с необычным именем Тартар (с греческого «глубже ада»). Отсюда же, скорее всего, и выражение про тартарары. Вот всё и катится именно туда… а точнее, уже прикатилось.
Жители сжигают дома, а то, что невозможно взять с собой, топят в реке, которая носит символичное название Тартар.Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media
Уходя, жители села Дадиванк сожгли свои дома, оставив на обугленных стенах недвусмысленные послания новым хозяевам этой земли, передать содержание которых, не нарушив закон, сложно.
При этом централизованной эвакуации почему-то нет.
– Никто нам ничего не говорил, мы всё узнали по телевизору. Дом сжигать не будем – так мы решили и пригласили к себе жить русских ребят-миротворцев. Зима же скоро, а располагаться где-то надо, а дом у нас большой… Пусть хоть так будет. Ваши ребята очень хорошие, – сказала хозяйка дома Афелия, собирая последние вещи.
На наших глазах разворачивается трагедия, живая драма в действии. Сложно описать словами, но картина исхода угнетает.
Драма в режиме реального времени.Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media
Наблюдательный пункт российских миротворцев развернулся возле древней армянской церкви, чтобы не допустить осквернения святыни и объекта мирового культурного наследия. Судьба старинного храма неопределённа: колокола сняты, а настоятель отказался покидать свою обитель. Попрощаться с церковью приехали паломники со всего Арцаха. Кто-то обвенчаться, а кто-то на крещение. Что будет дальше, никто не знает, и все разводят руками, утирая слёзы.
Поток паломников не заканчивается: все спешат попрощаться со святыней.Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media
Подобных наблюдательных постов будет несколько. Российские миротворцы, или «вежливые люди», которые зашли в Карабах, отнюдь не мальчики-дипломаты: костяк группировки составили ульяновские десантники, почти все – с боевым опытом. Надо понимать, что эта бригада заточена именно под ведение серьёзных боевых действий. Выбор не случаен: когда-то эта часть до девяностых годов располагалась на территории Азербайджана в Гянджи.
Шила в мешке не утаишь, и, наверное, не будет откровением информация, что, помимо заявленных бронетранспортёров, наши миротворцы затянули в Карабах и кое-что «потяжелее». Так, на всякий случай. А беспокоиться есть о чём: две тысячи русских парней должны принуждать к миру пятидесятитысячную турецко-азербайджанскую группировку, которая сосредоточилась вокруг образовавшегося анклава. Вдобавок никто не знает, какие сюрпризы могут устроить сирийские боевики, наличие которых в регионе подтверждено.
Костяк российских миротворцев – ульяновские десантники, почти все – с боевым опытом.Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media
Что произошло под Шуши, я знаю, но по определённым причинам пока рассказать не могу. Роковые события последних дней войны вскоре станут известны всем. Можно пока сказать одно: битва за подступы Степанакерта была отчаянной. Солдаты и добровольцы сделали невозможное, многие до сих пор остаются лежать на нейтральной полосе. Родители пропавших без вести солдат, обезумевшие от горя, ещё надеются найти своих сыновей живыми. В последние часы раненые дети, защищая подступы к Степанакерту и дорогу жизни, Лачинский коридор, отступили с тяжёлыми кровопролитными боями в ущелье. Многие успели позвонить домой и попрощаться.
Все с трудом привыкают к новым реалиям.Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media
Но всё же азербайджанская армия сумела перерезать дорогу и контролирует сейчас около 15 километров, пропуская только организованные колонны, которые сопровождают российские миротворцы. Получается, что, если северная дорога будет отдана в ближайшее время, проехать в Арцах получится только под охраной «вежливых людей», как это делается сейчас.
Как существовать в таких условиях, пока неясно, и все привыкают к новым реалиям, но никто не сомневается, что война может вспыхнуть снова. А когда – это вопрос времени.
Нагорный Карабах
14 октября 2020