Российская система управления 90-х бесперебойно работает до сих пор

• «Рассерженные патриоты» требуют мобилизации властных элит
• России придётся выучить уроки Донбасса

20 лет назад беспокойство общества было спровоцировано не только социальными проблемами, но в гораздо большей степени тем, что страна действительно находилась на грани распада (интриги олигархов, губернаторская фронда, возобновившаяся война на Северном Кавказе). Сегодня ожидание смены парадигмы связано со специальной военной операцией (СВО) на Украине, которая де-факто является одним из фронтов войны с США и всем Западом.

Люди и раньше прекрасно понимали, что государство хронически запаздывает с решением многих задач социального и экономического характера, но с началом СВО эта проблема приобрела гораздо большую остроту. «Октагон» уже писал о разрыве между мобилизационным настроем активных граждан и расслабленностью значительной части правящего класса.

Привычка плыть по течению, помноженная на недостаток квалификации, оборачивается на практике ошибочными решениями, саботажем и, как следствие, систематическим невыполнением плановых заданий. В мирное время это – повод для отставки, а в воюющей стране – основание для более серьёзного разбирательства. Потому что во время военных действий усилия всех должны быть нацелены на победу, а тот, кто этого не делает или делает плохо, работает на поражение.

Погружённые в политическую повестку телеграм-каналы транслируют недовольство тем, что на внеплановом заседании Госдумы в автоматическом режиме принимались поправки к старым законам, а самыми обсуждаемыми темами стали назначение вице-премьером министра промышленности и торговли Дениса Мантурова, переход курировавшего оборонный комплекс вице-премьера Юрия Борисова на пост руководителя «Роскосмоса» вместо отправленного в отставку Дмитрия Рогозина и продвигаемый в интересах одной конкретной компании законопроект о создании единого оператора цифровых рекламных конструкций и объявлений.

Блогеры-алармисты ждали от власти «конвертации спецоперации в настоящую войну», «национализации активов компаний глобального противника», «старта подготовки референдумов о присоединении к РФ ДНР, ЛНР и фрагментов Херсонской, Запорожской, Харьковской областей Украины» или «каких-то шагов, связанных с ратификацией “Союзного договора России, Украины и Республики Беларусь”», то есть действий, нацеленных на демонстративное подтверждение политического суверенитета.

Проблема однако состоит в том, что сегодня никто не подвергает сомнению политический и особенно внешнеполитический суверенитет России, без которого были бы невозможны ни проведение СВО, ни требование убрать вооружения НАТО на линию 1997 года, предъявленное в декабре 2021-го Вашингтону и его сателлитам из Североатлантического альянса. Без этого политического суверенитета не выстроить суверенитет экономический, а без независимой экономики политический суверенитет остаётся без фундамента, то есть непрочным. Но создать этот экономический фундамент суверенной (в политическом смысле) России пока не удаётся.

Выступая 15 июля на внеочередном заседании Госдумы, только что назначенный вице-премьером министр промышленности и торговли Денис Мантуров описал стоящую перед ним задачу следующим образом: «Осуществить поворот от абсолютно рыночной промышленной политики к политике обеспечения технологического суверенитета, <...> прежде всего чтобы обеспечить текущие поставки критических комплектующих».

То есть задача максимум – абстракция в виде технологического суверенитета, задача минимум – поставки комплектующих, отсутствие которых ведёт к остановке производства, как это уже случилось с отечественным автопромом, утратившим возможность производить даже выпускаемую с 1977 года «Ниву». Прекращение работы автомобильных заводов уже сопровождается многомиллиардными дефолтами. Следующий шаг – превращение в безработных 300 тысяч сотрудников, которые были заняты на производстве, и ещё 3 миллионов смежников. Вместе с семьями это около 7 миллионов человек, или 5 процентов от всего населения России.

Аналогичные сбои имеют место во многих отраслях.

В частности, снижение темпов производства в машиностроении и строительстве сразу же отразилось на ситуации в металлургической отрасли, которая из-за своей специфики оказалась в эпицентре негативных тенденций последнего времени.

Санкции лишили металлургов западного спроса, восточные покупатели требуют значительных скидок, а конвертация валютных доходов в отечественную валюту оборачивается новыми убытками из-за укрепления рубля. Одновременное снижение внутреннего спроса привело к снижению рублёвых цен, доходов и оборотных средств. В результате загрузка мощностей на металлургических предприятиях постоянно падает.

Если дело дойдёт до остановки производственных циклов, на их последующий перезапуск потребуется много времени и средств, то есть страна рискует остаться без металлургической отрасли, а более миллиона занятых в ней людей – без работы. В этой критической ситуации металлурги обратились к Правительству с просьбой отменить введённые в 2021 году повышенные пошлины, и Министерство финансов вместе с Министерством промышленности и торговли уже третий месяц изучают этот вопрос.

В сухом остатке получаем, что, пока продвинутые экономисты говорили о необходимости выстраивания межотраслевого баланса, реанимации Госплана и отраслевых министерств, с тем чтобы организовать внутри страны полный производственный цикл, в том числе и комплектующих, руководители-практики занимались импортозамещением, которое превратилось в поиски новых импортёров, то есть было провалено.

Теперь Мантурова, который является противником государственного и отраслевого планирования, назначили вице-премьером, и он наконец озаботился «текущими поставками критических комплектующих», то есть тем, чем должен был заниматься последние восемь лет, решая задачу импортозамещения. А поскольку время было упущено, сегодня ставка делается на параллельный импорт.

Даже если вынести за скобки такие вечные темы, как формирование «подушки безопасности» в долларах и евро и хранение их в западных банках, где они были заморожены сразу после начала СВО, высокие ставки рефинансирования и фактический запрет на длинные заимствования для производственной сферы при зелёном свете для кредитования биржевых спекулянтов, к финансовому блоку в лице Центробанка и Минфина накопилось очень много вопросов.

Первый из них касается налоговой политики, которая работает в России исключительно как способ изъятия денег в пользу государства при игнорировании функции поддержки производства и регулирования социальной политики. Это касается не только уже упомянутых повышенных пошлин для металлургов, но и проблем перевозчиков, которые из-за огромных кассовых разрывов нуждаются в льготных кредитах (альтернативное решение – распродажа транспортного парка и банкротство), а также поднятого на фоне роста цен на продуты питания вопроса об отмене НДС на социально значимые товары и введения ограничений на торговые наценки. Список запросов на корректировку налоговой политики можно продолжить, но дело не в конкретных проблемах, а в том, что заниматься их решением никто не собирается.

Аналогичным образом обстоят дела с продолжающимся вывозом капитала. В дополнение к старым историям, связанным с утечкой за границу активов банков, деятельность которых якобы контролировал финансовый регулятор, ЦБ фактически снял с 1 июля введённые после начала СВО ограничения на вывод валюты за рубеж, разрешив физическим лицам переводить на заграничные счета до 1 млн долларов в месяц.

Одновременно с этим Центробанк фактически перестал регулировать курс укрепляющегося рубля и таргетировать инфляцию, которая в первом полугодии 2022 года почти в два раза превысила показатель прошлого года. В свою очередь, крепкий рубль бьёт по экспортёрам и снижает темпы наполнения бюджета, о чём свидетельствует отрицательная динамика сверхдоходов нефтегазового сектора: 656,6 млрд рублей в июне и 398 млрд рублей в июле. При этом бюджет остаётся профицитным, но в Минфине уже заговорили о секвестре расходов.

Министр финансов Антон Силуанов предложил сократить расходную часть бюджета на 2023–2025 годы, снизив на 1,6 трлн рублей финансирование госпрограмм, в том числе связанных с высокотехнологичными отраслями и оборонным комплексом. В итоге получается, что страна воюет, а финансисты хотят урезать бюджет оборонного комплекса, новый вице-премьер Мантуров говорит о «необходимости обеспечения технологического суверенитета», а Минфин планирует сократить финансирование именно этих работ.

Отставку курировавшего оборонный блок Юрия Борисова некоторые аналитики связали с дефектами снабжения армии, вскрывшимися в ходе СВО. Речь в первую очередь идёт о нехватке беспилотников, средств связи, радиоэлектронной борьбы и объективного контроля за работой артиллерии. Для решения этих проблем рядовые граждане уже пятый месяц собирают деньги и закупают на них китайские радиостанции, дроны, другое снаряжение и предметы экипировки.

Это заставляет сделать однозначный вывод: российский ОПК, который курировал Борисов, не в состоянии нарастить выпуск необходимого снаряжения. А тот факт, что переговоры о закупке беспилотников в Иране начались только сейчас, можно рассматривать как очередное проявление характерного для российских управленцев хронического запаздывания с принятием решений.

При этом сам Борисов за 10 дней до отставки, выступая в Госдуме, заявил, что с самого начала спецоперации на Украине Российская армия бесперебойно получает всё необходимое.

При этом никто не отрицает заслуг Борисова в организации производства и поставок армии новейшего высокоточного оружия: гиперзвукового комплекса «Кинжал» (на боевом дежурстве с декабря 2017 года), ракетного комплекса с управляемым боевым блоком «Авангард» и лазерного комплекса «Пересвет» (оба функционируют с декабря 2018 года), океанской системы «Посейдон» (первые шесть экземпляров начали дежурство в июле 2022 года), стратегического ракетного комплекса «Сармат» (поступит в армию в конце 2022 года), крылатой ракеты с ядерным двигателем «Буревестник» (испытания должны закончиться к 2025 году). А теперь Борисова назначили руководить «Роскосмосом», чтобы развить военное направление деятельности госкорпорации.

Поэтому более 10 лет возглавлявшему Минпромторг Мантурову придётся исправлять ошибки промышленной политики, Борисову, который с 2012 года на посту замминистра обороны, а потом в ранге вице-премьера отвечал за разработку и производство новых типов оружия, – создавать высокоточный щит России в космосе, а сумевшему навести порядок в «Роскосмосе», но не имеющему профильного образования Дмитрию Рогозину – заняться какой-то другой политико-организационной работой.

Так всё вроде бы и должно быть. Но эту благостную картину портят околовластные телеграм-каналы, рассматривающие последние кадровые решения через призму внутриэлитной борьбы за влияние и ресурсы: «Назначение Мантурова на пост вице-премьера и Борисова руководителем “Роскосмоса” означает усиление группировки Чемезова – Прохорова», «Чемезов не только сохранил свой контроль над Минпромторгом и ВПК, но и расширил свою сферу влияния космонавтикой», «В результате сужаются сферы влияния и доступ к финансовым потокам ряда околовластных групп петербургского происхождения (Ротенберги, Ковальчуки)», «В лице вице-премьера Мантурова у Марата Хуснуллина появляется серьёзный конкурент в части освоения бюджетных средств» и тому подобное.

Насколько эти выкладки соответствуют действительности, в данном случае неважно. Интересны стереотипы мышления. А также то, что нагромождение интриг позволяет говорить о том, что, несмотря на все реформы и преобразования, которые провёл за последние 20 лет Путин, система управления работает точно так же, как в 90-х, когда закладывались её основы. Ничего удивительного в этом нет: генезис системы всегда определяет её дальнейшее функционирование.

Место олигархов, которые явно злоупотребляли силовыми решениями и «потасовками» в публичной сфере, заняли более искушённые, научившиеся договариваться элитные группы, но суть осталась та же.

Отказаться от участия в этих схемах могут только мало кому интересные мелкие сошки, а люди, уже достигшие какого-то статуса, предпочитают «сотрудничать» и сразу же оказываются в положении слуги двух господ: с одной стороны – тот или иной фрагмент властной вертикали, с другой – начальство из элитного клана.

Государство помещает чиновника на определённое место в управленческой иерархии, обременённой формальными правами и обязанностями, а клан – в один из узлов своей сетевой структуры, в которой действуют определённые правила поведения. Количество степеней свободы у члена клана гораздо больше, чем у госслужащего, потому что в первом случае он игрок, а во втором – всего лишь функционер. И, похоже, именно этим, а также вполне ощутимыми финансовыми и иными бонусами определяется привлекательность подковёрной игры.

Поэтому Путин предпочитает аккуратно управлять ими через «тонкие настройки», которые, не меняя сути, позволяют решать те или иные актуальные задачи: остановить тотальное разграбление страны, навести порядок на Северном Кавказе, реформировать и перевооружить армию. А вынужденное участие в больших властных проектах сказывается на психологии клановых элит, часть которых уже не мыслит себя вне России. Это единственное, что отличает их от олигархов-космополитов 90-х.

Все остальные повадки остались прежними – от привычки присваивать всё, что плохо лежит, до откровенного саботажа и игнорирования поручений президента. При таком настрое удивляться нужно не провалу программы импортозамещения, плохому снабжению армии или странным решениям финансистов, а тому, что эта система всё ещё функционирует и даже добивается каких-то результатов. Объясняется это, скорее всего, тем, что сверху на неё давит реализующий свой проект государственности президент, а снизу – рядовые граждане, для которых Россия (как страна, которая больше системы) является естественной и единственно приемлемой средой обитания.