Газовые гиганты формируют новое энергетическое пространство

• Как США обогащаются на дефиците газа в Европе
• Нефтегазовый клапан Евразии
• В обход России: как Турция намерена поставлять в Европу среднеазиатский газ

В апреле 2022 года, выступая на совещании по вопросам развития топливно-энергетического комплекса, Владимир Путин сделал упор на необходимости расширения сотрудничества на восточном и южном направлениях. Через полгода по инициативе российской стороны возник проект «тройственного газового союза» с Казахстаном и Узбекистаном, нацеленного на совместное развитие инфраструктуры потребления и транспортировки газа как для внутренних, так и для внешних рынков. В январе 2023 года профильные министерства обеих стран подписали с «Газпромом» дорожные карты о сотрудничестве в газовой сфере. Первым шагом должны были стать поставки российского газа в Узбекистан, где возник дефицит топлива для газовых электростанций. Затем Казахстан предложил «Газпрому» проложить новый транзитный маршрут в Китай по территории Восточного Казахстана и даже подготовил технико-экономические расчёты этого проекта.

Одновременно начались переговоры с Туркменией по вопросам, связанным с реверсной прокачкой газа (для Узбекистана) по старому советскому газопроводу «Средняя Азия – Центр», а также по предложению Ирана организовать транзит российского и туркменского газа в Индию, Пакистан и другие страны с помощью своповых операций. Ещё одна адресованная России инициатива Тегерана касается её участия в проекте газопровода «Иран – Пакистан – Индия» (ИПИ).

Поскольку по запасам газа Россия, Иран и Туркмения занимают соответственно первое, второе и четвёртое места в мире, речь идёт о партнёрстве трёх газовых гигантов в проекте создания ещё одного контура газопроводов, связывающих огромные пространства Центральной Азии. При этом складывается пул из пяти поставщиков: Россия, Иран, Туркмения, Казахстан, Узбекистан. И огромный рынок потребления, включающий Китай, Пакистан, Киргизию, Таджикистан, государства Юго-Восточной Азии.

Предложения Ирана о транспортировке российского и туркменского газа в южном направлении и об участии России в проекте магистрального маршрута «Иран – Пакистан – Индия» стали естественным продолжением шагов Москвы и Тегерана по налаживанию сотрудничества в газовой сфере. В июле 2022 года «Газпром» и Национальная иранская нефтяная компания (NIOC) подписали меморандум, который среди прочего предусматривает обменные операции с природным газом и строительство магистральных газопроводов.

Идея строительства магистральных газопроводов в направлении на Пакистан и Индию и дальше на Бангладеш давно прорабатывается в рамках двух маршрутов: уже упомянутого ИПИ и газопровода «Туркмения – Афганистан – Пакистан – Индия» (ТАПИ). Оба проекта можно отнести к газовому долгострою. Строительству ИПИ мешали антииранские санкции и давление Вашингтона и Эр-Рияда на Исламабад и Нью-Дели. А продвижение ТАПИ тормозили задержки с выходом на полную мощность сложного для разработки месторождения Галкыныш и тот факт, что почти 40 процентов этого маршрута пролегает по территории неспокойного Афганистана.

Туркмения давно завершила строительство своего участка ТАПИ (около 15 процентов всего газопровода), а её партнёры не сделали практически ничего. Иран ударными темпами достраивает свою часть ИПИ (треть всего маршрута), а Пакистан отстаёт от графика, но работы на его участке ведутся. Пригласив Россию к участию в этом проекте, Тегеран даёт понять, что намерен добиваться ускорения процесса. Это вполне возможно, учитывая, что самый длинный в мире газопровод «Центральная Азия – Китай» был построен всего за два года.

Сотрудничество в проекте ИПИ равным образом выгодно и Тегерану, и Москве. Иран, газовые месторождения которого находятся на юге страны, получит возможность газифицировать северные районы, в которые придёт российский (и, возможно, туркменский) газ, а также добиться дополнительного инвестирования и поставок оборудования. А у России появится ещё один экспортный маршрут, нужный для компенсации потерь, вызванных прекращением поставок в Европу.

Выдвигая идею «тройственного газового союза» с Казахстаном и Узбекистаном, Россия говорила о координации работы по развитию инфраструктуры потребления и транспортировки газа, а также о решении конкретных проблем, связанных с дефицитом или избытком газовых ресурсов. Ни занимающий 19-е место по добыче и 21-е место по запасам газа Узбекистан, ни Казахстан с его 25-м местом по добыче и 19-м местом по запасам не в состоянии обеспечить газификацию своих стран и загрузку газовых электростанций за счёт собственных ресурсов. Тем более что рост внутреннего спроса происходит на фоне падения или стагнации добычи. С этой проблемой уже шестой год сталкивается Узбекистан, вынужденный регулярно покупать газ у российских и туркменских компаний.

Но Астана и Ташкент испугались реакции США и практически сразу дезавуировали идею союза, что не помешало Узбекистану поднять вопрос о покупке газа в России, а Казахстану – предложить свою территорию для транзита российского газа в Китай, а потом и подписать дорожные карты по сотрудничеству с «Газпромом».

Все эти маневры отражают неуверенность местных элит, значительная часть которых привыкла всё время оглядываться на США, а также остроту газовых проблем в регионе и влияние Китая, который подтолкнул своих младших партнёров к принятию правильного решения. В результате появился шанс, что союз состоится. Казахстан и Узбекистан смогут покрыть газовый дефицит, а Россия получит, пусть и небольшие, но устойчивые рынки сбыта.

Из-за холодной зимы и нехватки топлива для газовых электростанций в Узбекистане начались проблемы с подачей электроэнергии. По расчётам местных аналитиков, для нормального функционирования всех систем стране не хватает 10 млрд кубометров газа в год. При этом потребность в электроэнергии постоянно растёт, и удовлетворяется она главным образом за счёт газовой генерации. Только в прошлом году было введено в строй несколько газовых электростанций общей мощностью 1,6 гигаватта, а к 2026 году запланирован ввод ряда новых объектов мощностью 3,6 гигаватта. Это значит, что спрос на газ будет расти, и для его удовлетворения нужно наращивать либо добычу, либо импорт.

Он состоит из четырёх ниток. Объём прокачки по каждой из них – 20 млрд кубометров в год. В советское время по трубопроводу узбекский и туркменский газ доставлялся в регионы РСФСР. После распада СССР Туркмения использовала газопровод для экспорта голубого топлива, а Россия выступала в роли страны-транзитёра. В 2016 году Москва расторгла контракт, и прокачка была остановлена, потом частично возобновлена. Но значительная часть инфраструктуры газопровода не функционирует уже семь лет. Проведённая недавно ревизия показала, что система находится в хорошем состоянии. Осталось расконсервировать одну из веток и начать доставку газа из России в Узбекистан в реверсном режиме. Но что-то пошло не так. Поставки российского газа в Узбекистан должны были начаться 1 марта, однако этого не произошло.

Местные СМИ сообщили, что задержка связана с тем, что «Узбтрансгаз» продолжает готовить инфраструктуру, чтобы не смешивать импортный газ с местным: «По каждому направлению будет организована отдельная транспортировка». Затем Министерство энергетики Республики Узбекистан сообщило, что причиной задержки является «отсутствие конкретного соглашения» и «вопрос продолжает изучаться». Кто саботирует выполнение договорённости, пока непонятно. Но хорошим стимулом для ускорения процесса могло бы стать напоминание Пекина о том, что Ташкент в течение нескольких последних лет не выполняет своих обязательств по экспорту газа в Китай по трубопроводу «Центральная Азия – Китай».

Предложив России проложить через свою территорию экспортный маршрут в Китай, Казахстан думал о своей выгоде: доходах от транзита и возможности газифицировать восточные районы. Ничего необычного в таком подходе нет. Страны, экспортирующие газ, а также государства-транзитёры часто используют магистральные маршруты в качестве якорных проектов для газоснабжения производства и населения в тех регионах, куда из-за небольшого спроса невыгодно тянуть специальные трубопроводы. Дело это дорогое, и на то, чтобы окупить затраты при низком спросе, уйдут десятилетия.

Совсем другое дело, если рядом проходит магистральный газопровод.

Создание такой инфраструктуры, как правило, финансируется за счёт экспортных доходов. Во времена СССР эта схема использовалась для газификации районов, расположенных вдоль газопроводов «Союз» и «Уренгой – Помары – Ужгород», а в последнее время в регионах, через которые проходит газопровод «Сила Сибири».

Теперь то же самое хочет сделать Казахстан, где на фоне стагнации газодобычи наблюдается сильный рост спроса. Кроме того, в рамках проекта «Центральная Азия – Китай» Казахстан обязан ежегодно поставлять в Китай 5 млрд кубометров газа. При этом средний уровень газификации страны равен 51 проценту, то есть на 20 процентов ниже, чем в России с её огромными пространствами и зоной вечной мерзлоты. Ещё одна проблема состоит в том, что казахские газовые месторождения находятся в западных регионах, а промышленно развитые восточные районы вынуждены ориентироваться на каменный уголь.

Для России этот проект выгоден тем, что вместо одного потребителя (Китая) она получает двух. В этом смысле альтернативный проект газопровода через Монголию является менее привлекательным из-за небольших размеров внутреннего монгольского рынка. Кроме того, для Москвы важны любые проекты, укрепляющие её связи с бурно развивающимся Казахстаном. Но Астана является более сложным переговорщиком, чем Улан-Батор. Однако на этот раз инициатива исходит от неё, и это даёт основания полагать, что высокий уровень заинтересованности в партнёрстве с Россией ограничит аппетиты и амбиции казахской стороны.

Поскольку принципиальных препятствий для реализации этого проекта нет, «Газпром» начал изучать подготовленное казахской стороной технико-экономическое обоснование и обсуждать варианты маршрута. Пока их три – из Ишима, Омска и Барнаула. Среди вопросов, которые предстоит согласовать, особое место занимает ценовой разрыв. В России внутренняя цена на газ колеблется в районе 70 долларов за тысячу кубометров, в Казахстане – в районе 50 долларов. Москва не готова продавать газ дешевле, чем на внутреннем рынке. Астана не захочет покупать дороже, что продаёт потребителям. Решить эту проблему предлагается путём включения в пакетное соглашение оплаты транзитных услуг.

Подобные угрозы необходимо учитывать. Но сама эта параллель представляется не вполне обоснованной прежде всего потому, что Китай и Россия дружат против общего врага, и им не нужны конфликты на зажатом между ними пространстве Средней Азии. А сам Казахстан слишком нуждается в импорте газа, чтобы портить отношения с поставщиком.

По данным казахских аналитиков, только для обеспечения новых газовых электростанций Казахстану нужно дополнительно не менее 10 млрд кубометров газа, закупить который можно только в России. Узбекистан сам испытывает дефицит, Туркмения не успевает удовлетворять растущие аппетиты Китая, а каких-то альтернативных вариантов у континентального Казахстана нет. В итоге получается, что сегодня мяч находится на стороне Москвы, но ей придётся плотно работать с казахскими партнёрами, чтобы не повторить ошибок, совершённых на западном направлении.

Наращивание производства и развитие цифровых технологий формируют повышенный спрос на электроэнергию, что стимулирует увеличение газовой генерации как наиболее чистой среди простых способов её получения. А газовая генерация запускает рост потребления газа. Сегодня дело дошло до того, что некоторые газовые экспортёры не в состоянии удовлетворить внутренний спрос. Эти процессы приводят к срыву контрактов и разбалансировке региональных газовых рынков. Континентальные государства не могут полностью компенсировать неудовлетворённый спрос за счёт покупки сжиженного природного газа (СПГ), основные маршруты доставки которого проходят по морям и океанам.

В этой ситуации налаживание партнёрства России с государствами Средней Азии позволит не просто удовлетворить растущий спрос на голубое топливо, но и сбалансировать газовый рынок региона, быстро перебрасывая излишки, имеющиеся в одних странах, на затыкание дыр в других. Наладить работу такой системы непросто из-за того, что страны связаны перекрёстными обязательствами, а газовая инфраструктура региона создавалась под большие проекты и не приспособлена к точечному маневрированию.

Сложности с освоением месторождения Галкыныш не мешают ей поставлять небольшие объёмы газа в соседний Узбекистан, но не позволяют удовлетворить растущий спрос Китая, который уже предложил Ашхабаду построить ещё одну очередь газопровода «Центральная Азия – Китай» и нарастить поставки. На этом фоне Ташкент решил купить 10 млрд кубометров газа у России, но пропускная способность ветки, по которой должна осуществляться поставка, равна 20 млрд.

Если действовать в соответствии с законом о сохранении энергии (сколько в одном месте убудет, столько в другом прибудет), лишние 10 млрд кубометров следует отдать Туркмении, которая может отправить их в Китай или соседний Иран, уже озвучивший соответствующее предложение. Аналогичным образом Россия сможет поставлять газ в восточные районы Казахстана (через ответвления от магистрального маршрута в Китай) и в Иран, который будет использовать его для развития северных регионов, компенсируя собственные поставки в Пакистан, Индию и Бангладеш.

Сегодня в Азии имеются два полюса: находящиеся на Востоке и Юге потребители и сосредоточенные на Севере и Западе поставщики. Озвучивая идею «трёхстороннего газового союза» с Казахстаном и Узбекистаном, Россия фактически подняла вопрос о создании общего газового контура в Средней Азии, а действующий по согласованию с Китаем Иран предложил распространить этот принцип на всё пространство Евразии – от России и Туркмении до Индии и Китая.