Премьер-министр Румынии Марчел Чолаку поддержал идею объединения с Молдавией, в том числе за счёт вступления республики в Евросоюз. Он заявил, что в Молдавии живут «такие же румыны», как и он сам. Однако Чолаку, как и любой сторонник «унири» – объединения двух «румынских» государств, – лукавит. Многие действительно считают, что молдаване и румыны – один народ, а молдавский и румынский языки идентичны. В реальности за 200 лет разделения бывших Дунайских княжеств по обоим берегам Прута сформировались два разных национальных проекта, два разных языка и два народа, которые не ощущают себя единым целым.
В современной Молдавии есть два течения политической мысли. Согласно первой, молдаване – отдельный народ со своим языком, они должны оставаться суверенным государством (молдовенизм). Согласно другой, молдаване – румыны, которых насильственно отлучили от Румынии (что в корне неверно: Бессарабия вошла в состав России почти за полвека до объединения Валахии с оставшейся частью Молдавии с последующим образованием Румынии).
Когда в Советском Союзе в разгар перестройки забурлили национальные окраины, начали появляться «национальные фронты», такой возник и в Молдавии. Только сформирован он был на основе румынизма, отрицания пакта Молотова – Риббентропа, по которому была создана Молдавская ССР, и проповедовал не просто отделение от СССР, а вхождение в состав Румынии. «Мы румыны, и точка» – это главный лозунг «молдавских националистов». Очень быстро эти люди пришли к власти, сделали герб и флаг Молдавии идентичными румынским, начали преподавать в школах «румынский язык» и «историю румын». Возможно, вслед за обретением независимости объединение с Румынией состоялось бы, если бы не военное положение в Приднестровье, жители которого быть румынами категорически не хотели, включая этнических молдаван. После этого идеи унионизма в Молдавии резко утратили популярность, особенно в период правления Партии коммунистов Республики Молдова (ПКРМ), которая пропагандировала концепцию молдовениза.
С приходом к власти прозападных сил, взявших курс на ЕС и НАТО, число сторонников объединения вновь растёт. Пика этот процесс достиг с приходом Майи Санду и её команды, в которой большинство, включая президента, являются румынскими гражданами.
По данным последнего опроса IMAS, объединиться с Румынией готовы 38 процентов молдаван.
В начале прошлого года их было 32 процента. А в 2018-м, в период президентства Игоря Додона, – 21,8 процента. Несмотря на то что большинство молдаван против, тенденция роста сторонников «унири» налицо.
В Румынии отношение к этому вопросу тоже неоднозначное. По данным опроса, проведённого в прошлом году службой Avangarde, положительно на идею объединения с Молдавией смотрят 33 процента, а против выступают 54 процента румын. Картина во многом похожа на молдавскую, но с одно принципиальной разницей – в Румынии этот вопрос далеко не первостепенной важности ни для элиты, ни для населения.
Рьяным сторонником «унири» с румынской стороны был стоявший во главе государства с 2004 по 2014 год Траян Бэсеску. В 2006-м, за полгода до вступления Румынии в Евросоюз, он предлагал объединение ради одновременного вступления в Евросоюз своему тогдашнему молдавскому коллеге Владимиру Воронину, но получил предсказуемый отказ. В ноябре 2013 года Бэсеску снова предложил Кишинёву создать единое государство, однако молдавский премьер Юрий Лянкэ заявил, что Молдавия не готова к такому шагу. После Бэсеску таких ярых сторонников объединения в румынском руководстве не было.
Вопрос объединения с Молдавией для граждан Румынии не является чем-то важным, к тому же это был бы чисто символический жест: экономически Молдавия – обуза. А Румыния и без того, мягко говоря, небогатая страна.
Премьер Румынии Марчел Чолаку поддержал идею объединения с Молдавией.Фото: IPA/ZUMA/TASS
Другое дело, если бы речь шла о присоединении всей Бессарабии и Северной Буковины (то есть украинских территорий), но на это едва ли даст добро коллективный Запад. Если серьёзно рассматривать сценарий, согласно которому Бухарест, Будапешт и Варшава получат карт-бланш на «возвращение своих территорий» и Россия согласится на это, возникает вопрос с Приднестровьем, которое Москва явно не захочет уступать.
Даже унионист Бэсеску понимал, что Приднестровье для Румынии – чуждый элемент. Левый берег не был оккупирован в межвоенный период. Во время оккупации времён Второй мировой его не включали в состав Румынии, создав там территориальное образование – губернаторство Транснистрия.
Молдавские румынисты это тоже понимают, и многие из них высказывают готовность отказаться от левого берега ради присоединения к Румынии. Эту же мысль (только в отношении вхождения в ЕС, а не присоединения к Румынии) в прошлом году высказывала Майя Санду: войти в состав ЕС правым берегом, а левый увидит, как всё хорошо, и сам присоединится – своего рода «кипрский» сценарий. Это позволило бы решить проблему без военной конфронтации с Приднестровской Молдавской Республикой (а значит, с Россией), которая представлялась бы неизбежной в случае попытки присоединить Приднестровье куда-либо против его воли.
Приднестровье интересно коллективному Западу именно как болевая точка России, поэтому большой вопрос, согласились бы они взять в ЕС или позволить Румынии поглотить одну Молдавию, что автоматически отдало бы левый берег в руки России.
Ещё одна проблема – Гагаузия, которая в своё время согласилась вернуться в состав Молдавии при условии сохранения права на выход, если Кишинёв потеряет независимость. Сегодня отношения Кишинёва и Комрата обострились до предела, а провозглашение Гагаузией независимости может спровоцировать вооружённое противостояние: если Молдавия и готова отказаться от Приднестровья, то потеря Гагаузии для неё неприемлема.
Идя на эскалацию, молдавские власти должны помнить, что за Гагаузию может «вписаться» Турция, которая непременно будет использовать потенциальный конфликт в противостоянии с Европой.
Представляется, что пока идёт зондирование почвы по вопросу реализации двух сценариев: объединения Молдавии с Румынией и вхождения республики в состав ЕС отдельным государством – последнее, судя по всему, всё же как раз и подразумевает Чолаку, говоря об «объединении». Но за зондированием рано или поздно последуют действия. И чем ближе российские вооружённые силы подойдут к Одессе, тем быстрее они последуют.
У многих возникнет вопрос: нужна ли нам Бессарабия? Экономически она неинтересна, половина граждан страны России нелояльны. Конечно, потеря Молдавии не так страшна, как потеря Украины или того же Приднестровья, хотя нехорошо с точки зрения продвижения влияния было бы отдать Западу территорию, половина населения которой выступает за сближение с Россией. Молдаване – православный народ, исторически и культурно нам куда более близкий, чем жители Средней Азии или Закавказья. Самое неприятное, что потеря Бессарабии – это потеря последнего буфера между Россией и натовской Европой. Появление прямой границы между РФ и НАТО уже неизбежно, и чем западнее она пройдёт, тем лучше.
Вопрос и в том, готов ли к этому Запад. Его итоговое решение во многом будет зависеть от успехов России в СВО, в первую очередь на одесском направлении. Ведь если РФ не сможет быстро пробить коридор к Приднестровью, появится соблазн попытаться решить вопрос с Молдавией и Приднестровьем сразу и любой ценой.
28 декабря 2023