До пандемии эксперты в области краудфандинга были уверены: россияне не будут вкладываться в науку, так как это прерогатива государства. Но за три недели на проект по поиску лечения для пациентов с COVID-19 удалось собрать 2,1 млн «народных» рублей. В целом учёным нужно 3,5 млн рублей, чтобы продолжить работу с волонтёрами.
Первые исследования новой коронавирусной инфекции в Китае показали, что болезнь приводит к воспалению лёгких и тромбозам. Этим заинтересовался один из ведущих мировых специалистов по проблемам, связанным с нарушением свёртываемости крови, профессор МГУ и Университета Пенсильвании Фазли Атауллаханов. В январе в России появились первые заболевшие, тогда профессор связался с президентом Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачёва Александром Румянцевым и предложил ему вместе заняться поиском эффективного лечения и провести исследования пациентов.
Учёные разработали протокол исследования, передали его в этический комитет при центре им. Рогачёва (по закону работать как частные лица они не могли, необходимо получить официальное одобрение медсообщества). Участвовать в проекте согласились 12 московских клиник.
Профессор МГУ и Университета Пенсильвании Фазли Атауллаханов.Фото: Wikipedia
Продолжение научно-исследовательской работы зависит от того, захотят ли россияне финансово поддержать проект. О том, почему учёные собирают средства на поиск лекарства от коронавируса с помощью краудфандинга, в интервью «Октагону» рассказал Фазли Атауллаханов.
– В чём суть вашего исследования?
– Идея простая: если у пациента оказывается много тромбов, то хорошо бы подавить систему свёртывания крови антикоагулянтами. Выбрали гепарин, но было неясно, какие нужны дозировки для эффективного лечения.
– Но гепарин сам по себе не новый препарат.
– Да, но болезнь новая. Если дать небольшую дозировку, то терапевтического эффекта не будет. Если больше – откроются трудно останавливаемые кровотечения. Пока единого мнения по поводу дозировки нет.
– Почему выбрали именно гепарин? Китайские врачи после практики в Ухане выяснили, что после приёма гепарина может возникнуть острая тромбозная недостаточность и его надо заменять на другие антикоагулянты.
– Результат наблюдения правильный: передозировка гепарина приводит к нарушениям свёртываемости. Но китайские коллеги не поняли, почему это происходит. Умирают от кровотечений – это мы выяснили в ходе наших исследований. Их утверждение о том, что надо заменить препарат, некорректное. Передозировки могут быть при любых антикоагулянтах, если мы не видим состояния крови.
Почему гепарин? Потому что он быстро действует, в отличие от варфарина для сердечников, который разжижает кровь только через неделю. У «ковидников» счёт идёт на дни. Наше исследование показало, что модные и передовые дабигатран и ривароксабан конфликтуют с противовирусными препаратами и приводят к неадекватным иммунным реакциям, таким как почечная недостаточность, проблемы с печенью и лёгкими.
Люди – это не кролики и не мыши, никто всерьёз не будет проводить эксперименты на пациентах, чтобы детально понять, что происходит.
Весь мир отказался от новых антикоагулянтов. Остался только проверенный и работающий при COVID-19 гепарин.
– Правда ли, что Штаты почти не использовали гепарин и именно это привело к такому высокому уровню смертности?
– К сожалению, да. Их медицина оказалась очень и очень консервативной. Представьте: вы самые лучшие, у вас лучшие лекарства, лучшие врачи и лучшие методики. И тут Китай или Россия вдруг рассказывают, как лечить ваших пациентов. Смешно! Их высокомерие помешало увидеть, что перспективные антикоагулянты ухудшают состояние пациентов. Теперь они поверили, потихоньку вводят гепарин, и это сразу сказалось на течении пандемии.
– Руководство страны бросило все силы на лечение и предупреждение распространения коронавируса. Ваш проект получил поддержку?
– Мы с Александром Григорьевичем [Румянцевым] могли попросить средства на проект, а Минздрав даже наверняка его утвердил бы. Но по своему опыту мы знали, что на это потребуется около двух лет, а больных становилось всё больше, действовать нужно было быстро, а это значит – самим искать средства, организовывать научное наблюдение.
Мы лишь аргументировали для Минздрава, почему считаем введение гепарина в план лечения обязательным (на тот момент в рекомендациях министерства не было ни слова об антикоагулянтах), и сообщили, что начинаем научный поиск точных доз для гепаринотерапии.
Я сразу обратился в Роснано, они до этого спонсировали мою разработку прибора для замера гемостаза. Мы очень им благодарны: без цифр и данных они поверили нам на слово и выделили 4 млн рублей, а потом добавили ещё 2 млн. Этого хватило на первую фазу проекта.
©octagon.media
– На что пошли деньги?
– На регулярное тестирование команды волонтёров (Специалистов, которые в рамках исследования работали с пациентами в «красных зонах» больниц. – τ.), СИЗ и аренду жилья для них. Мы брали в волонтёры людей с медицинским или биологическим образованием. Сразу ставили сложную задачу: добровольцы уходят из семей, селятся по двое в съёмных квартирах у больниц, где работают в «красной зоне», ни с кем не общаются, не пользуются транспортом, еду получают или в клиниках, или через службы доставки, никаких магазинов. СИЗ брали самые надёжные. Бывало, у волонтёров родные болели, а сами они здоровенькие, ни одного заразившегося.
– В чём заключалась первая фаза?
– Мы исследовали кровь пациентов от момента госпитализации до «финиша» – выписки или смерти. По протоколу производили забор раз в три дня, у тяжёлых – чаще. Хотели замерить данные людей, которые получают гепаринотерапию, и тех, кто не получает её. Тут наше обращение к Минздраву по гепарину сыграло с нами злую шутку.
Мы стартовали 15 апреля, а 28 апреля выходит шестая версия рекомендаций Минздрава по лечению COVID-19, где указано, что все пациенты при поступлении в больницу получают гепарин как профилактику.
Мы немножко на это решение повлияли, но главными здесь были патологоанатомы. Они подтвердили: у людей лёгкие забиты тромбами. «Вскрытие показало» – это самый сильный аргумент, спорить с ним невозможно. С одной стороны, радует, что к специалистам прислушались и это помогает в лечении людей, а с другой – это повлияло на чистоту эксперимента.
Но мы переориентировались и стали замерять, как влияют разные дозы гепарина. Из 12 клиник в эксперименте осталось семь, не везде согласились соблюдать строгий протокол. Пришлось сократить число площадок, но мы действовали очень быстро и, по счастью, успели за время финансирования очень много. За два месяца документированы пробы 1600 пациентов.
– Почему Роснано не профинансировало вторую фазу исследований?
– Ему нужны были результаты, а на анализ информации потребуется не меньше двух месяцев. Денег нет, но нельзя распустить всех [волонтёров] по домам в ожидании финансирования – потом не собрать. Мы должны сразу приступать к этапу назначения экспериментальных доз пациентам, а деньги заканчиваются. Фонды готовы были рассматривать заявки несколько месяцев.
Сначала в исследование вложились наши знакомые, а потом мы поняли, что не справимся. Волонтёры предложили краудфандинг. В первую неделю люди пожертвовали миллион рублей. Всего за три недели удалось собрать 2,1 млн. Без этих денег второй этап был бы невозможен.
– Можно ли рассчитывать на то, что в скором времени вы снова получите поддержку?
– Мы проанализировали не все данные, но уже большую часть. Роснано всё ещё ждёт полноценный отчёт. Тем не менее мы уже готовы рассказать о первых результатах.
– Что удалось выяснить?
– Первое: гепаринотерапия в случае коронавирусной инфекции точно работает. Второе: даже когда врач назначает препарат наугад, без анализа проб крови, состояние 50 процентов пациентов удаётся стабилизировать. Остальные 50 процентов оказываются по обе стороны от нормы: для одних минимальная доза не работает, для других максимальная доза грозит обильными кровотечениями. Некоторые погибали.
Фазли Атауллаханов: «Первое: гепаринотерапия в случае коронавирусной инфекции точно работает. Второе: даже когда врач назначает препарат наугад, без анализа проб крови, состояние 50 процентов пациентов удаётся стабилизировать».Фото: Елена Афонина/ТАСС
Мы сами стали свидетелями ухудшения состояния одного из пациентов. По нашему методу анализа крови у тяжёлой пациентки из реанимации мы увидели гипокоагуляцию при хорошем самочувствии. Мы предупредили: «Ребята, подержите её под присмотром». Нас не послушали, а через несколько дней она вернулась в это же отделение реанимации с тяжелейшим кровотечением. Потеряла половину своей крови – 2,5 литра. Слава богу, её спасли, но сам факт страшный. Этого можно было легко избежать, если бы контролировали состояние её крови.
Ещё один вывод из наблюдений: подавляющее большинство методов исследования гемостаза, в том числе традиционная коагулограмма, показывает одинаково хорошие результаты, что ошибочно. Более современные методы, к примеру, тромбодинамика или гемостазиограмма, оказались чувствительными и помогали в работе.
– На второй фазе вы сами выписываете экспериментальные дозы препарата?
– Да, мы делим пациентов на две группы. Первые получают гепарин, как и раньше, «по наитию» врача, вторые – только по показаниям состояния крови.
В эксперименте осталось две клиники – Коммунарка и больница № 52. Из 70 добровольцев работают 12, на большее число пока не хватает средств.
– Сколько ещё нужно средств, чтобы закончить исследование?
– Те 2 млн, которые нам пожертвовали, сразу пошли в дело, без них арендовать восемь квартир и обеспечивать добровольцев было невозможно. Миллион ещё остался, его хватит на месяц. Очень бы хотелось поработать до середины сентября. Идеально – закончить в конце октября, тогда бы мы набрали максимальное количество информации и поняли, какой должна быть оптимальная доза, чтобы резко сократить смертность от тромбофилии. Если найдём ещё 1,5 млн рублей, продолжим до победного.
– Минздрав знает об исследовании, но почему до сих пор вам не предложили помощь?
– Вопрос не ко мне. Мы с Румянцевым написали Минздраву об исследовании сразу после того, как разработали протокол. Регулярно отправляем им отчёты. Они очень интересуются тем, что у нас происходит, но денег не дают. Думаю, они ждут, когда мы покажем, как корректировать терапию.
Когда мы закончим поиск, на третьем этапе кто-то должен оснастить клиники, учить лаборантов и регулярно контролировать лечение во всех клиниках. Это мы точно не потянем. Может быть, тогда ситуация изменится. Месяц мы ещё протянем, а там посмотрим.
Сбор средств на краудфандинговой платформе будет закрыт через три дня, 16 августа. Команде не хватает 1,4 млн рублей, чтобы завершить поиск оптимальных доз гепарина при лечении коронавирусной инфекции. Поддержать работу учёных-добровольцев можно на странице проекта.
04 августа 2020