Подростки учатся летать

В столярной мастерской Дворца молодёжи – станки для резки, паяльники, инструменты для обработки. Интерактивная доска размером в полстены переделана в доску обычную, маркером начерчена схема самолёта. У доски, окон, стен – разбитые и недостроенные самолёты.

– Кружок – это когда занимаются чем-то простым. А мы знакомим детей с основами аэродинамики, есть компьютерная графика, станки с ЧПУ, 3D-принтеры, – объясняет Павел Зубов.

– А с чем ещё пацанам работать? Я просил школу купить материалы, но статьи на эти расходы нет. У нас один только двигатель стоит 14 тыс. рублей. С кордовыми самолётами три литра горючки стоят 2500 рублей. К школе вопросов нет: делают всё, что могут.

Дорога к пацанам

– Мы с братом самолётики пускали во дворе. Когда переехали, пришли в Дом пионеров. Мне было лет 10, – улыбается Зубов. – В Доме пионеров были планеры и кордовые модели с двигателями. Кордовые отличаются от радиоуправляемых тем, что прикреплены к тросу и двигаются по кругу. В 1969 году поехал на соревнования в Нижний Тагил с планером. Построил экспериментальную модель автожира – гибрид самолёта и вертолёта, потом мотопланер размахом 2,5 метра с объёмным большим фюзеляжем. После школы учился на инженера-механика по самолётостроению в Казани.

Павел Зубов никогда не летал, но знает о самолётах всё.Фото: Фёдор Телков

– А почему не на пилота?

– Никогда не летал. Я и радиоуправляемым самолётом не умею управлять, но принципы знаю и учу ребят.

Павел Зубов после учёбы в Казани работал в Приморском крае на авиационном заводе, где проектировали вертолёт Ми-24 и спортивный самолёт Як-50. Позднее в Ульяновске он занимался облегчением корпуса легендарного самолёта Ан-124 «Руслан». Став начальником участка, вернулся на Урал и… ушёл работать дворником, а затем инспектором природоохраны в заповедник «Денежкин камень». О причинах таких перемен Зубов не рассказывает.

– Как я вернулся к самолётам? Заповедник давал домик в селе: на 10 дней уходишь в заповедник, следующие 10 отдыхаешь. Места дивные, что говорить, север: вышел из дома, а из дорожки грибы растут. Я увидел, что сельским пацанам заниматься нечем. Пошёл в администрацию: «Можно с пацанами самолётики построить?» Я бы так и остался в заповеднике, но по здоровью не прошёл. Начал обследоваться, а я мясо не ем с 1996 года. Вера такая, понимаете…

– Какая?

– Православная. Мясо можно мирянам.

– А вы не мирянин?

– Трудно сказать. Одним словом, при анализе крови низкий гемоглобин. Вернулся в Екатеринбург, а во Дворце молодёжи – вакансия.

В интернате Павел Зубов работает по совместительству. Его подкупил нрав воспитанников – «реальных пацанов».

Эти «трудные подростки» становятся другими, когда занимаются любимым делом.Фото: Фёдор Телков

– Они там прошли всё на свете. Самолёт швырнуть? Надо – швырнёт! Они занимаются воздушными боями на кордовых моделях. К хвосту самолёта прикрепляется ленточка, её надо срубить. Как они рубятся!

– Все занимаются?

– Так называемым «борзым» только бы татуировочку на себя нанести. А есть такие, кому интересно, дети улиц. Один парень дважды занимал первое место по воздушному бою на областных [соревнованиях], комиссия выдала ему премию президента. Самородок. Он мне таблицу умножения до семи сдал, дальше сложно. Я к нему приехал, когда тот выпустился. Вижу двухподъездный барак. Один из подъездов нежилой, на первом этаже окна разбиты, в подъезде дверей нет. На втором этаже из трёх квартир живут только в двух. К нему домой зашёл, а там как на свалке. Чего можно ожидать, если ребёнок так живёт? Хорошо, что потом переехали.

Режимное хобби

Интернат № 124 обнесён двумя заборами, второй поставили зимой. Ученики часто сбегают из интерната, 90 процентов склонны к бродяжничеству. Помимо забора, в интернате камеры наблюдения и охранники. В школе учатся 60 человек, количество постоянно меняется. Большая часть попала в интернат за кражи (54 из 56 человек), а также за грабежи, мошенничество. Есть те, кто оказался здесь после угонов, нанесения побоев, вымогательства.

В интернат приезжаем вместе с Павлом Зубовым. На проходной электрик настраивает автоматические ворота.

– Солнце моё, у меня в три часа гулять пойдут, я ворота сейчас замкну. Напряжение потом проверишь, – обращается к электрику охранник на проходной.

– Никого не выпустим, не переживай!

– Нет уж, я буду на себя надеяться. Заканчивай.

После личного досмотра идём в кабинет директора. Секретарь по-дружески просит учеников старших классов помочь в оргработе. Словно это вожатая в загородном лагере, а мальчишки – отдыхающие. Антресоли в кабинете у Наталии Поддубной плотно заставлены кубками. Шесть из них – из мастерской по авиамоделированию.

Одна из авиамоделей подопечных Павла Зубова.Фото: Фёдор Телков

– Да, ребята участвуют в разных соревнованиях, как видите, не зря, – директор замечает недоуменный взгляд. – Нет таких, кто не покажет высокие результаты. Главное – создать условия, где они расцветут.

Одни занимаются в автомастерской, другие – авиамоделированием. С одной стороны, это поощрение и стимул вести себя хорошо, ребят даже наказывают тем, что отлучают от авиамоделирования. С другой – возможность для них раскрыться, так как немногие могут похвастаться успехами в учёбе.

– Иногда приходят ученики шестого класса, а знания на уровне третьего, мы их подтягиваем. Ребёнок должен отогреться и понимать, что всё в его руках. Мы, педагоги массовой школы, не всегда можем увидеть талант. За рубежом такие учреждения с индивидуальным подходом стоят недёшево, – рассказывает директор интерната Наталия Поддубная.

На вылет

В мастерской под потолком на тросах висят большие модели самолётов. На полках – модельки из дерева и бумаги, их называют «чижиками» и «журавликами». В шкафу – разноцветные каски для воздушных боёв, ведь модели разлетаются на куски и могут упасть на голову.

– Равняйсь! Смирно! – командует Зубов, и отряд вытягивается. Школьники двигаются в холл на соревнования по бумажным самолётикам.

– На больших самолётах ребята летают на стадионе, но делать это можно только летом, зимой там каток, – объясняет Павел Зубов. – Летаем в мае и в сентябре-ноябре, в остальное время – тут, в здании, на бумажных самолётах. Занимаются перед выездами на тренировочных самолётах, часто самолёт для боёв видят только на соревновании.

– А как же они тогда побеждают, если самолёты для боёв толком не видят?

– Такие пацаны, – Зубов хитро улыбается.

Немудрёные призы начинающих авиаконструкторов: победа – три конфетки, две конфетки получает серебряный призёр, одну – бронзовый.Фото: Фёдор Телков

После расчёта дети выстраиваются друг за другом и по очереди бросают вперёд самолёты.

– Первый на старт, первый пошёл. Второй на старт, второй пошёл, третий на старт, третий пошёл…

После пяти тренировочных полётов начинаются соревнования. Те двое, чьи самолёты упадут ближе всего, оказываются в списках на выбывание. Поражение до трёх раз.

Очень скоро у стенки выстраиваются проигравшие. Они дуются, но с интересом смотрят за гонкой.

– Балласта мало. Надо было больше пластилина на нос, тогда бы дольше летел, – рассматривает свой самолётик Боря. – Я уже полгода занимаюсь, отправили на два года. Воровал много просто. Здесь не трудно. Мы рисуем, читаем, пишем. Я вот, например, стихи сочиняю. Много о чём пишу. Просто о жизни и о маме… Много о чём.

К нам подсаживается победитель Артём, его самолёт каждый раз летел дальше всех. Смотрим, кто займёт 2-е и 3-е место. Вспоминаю, что уже видела его в коридоре: он успел поймать Павла Борисовича и упрашивал взять на занятия.

– Я уже на кордовых летал, это не сложно совсем. Но после первого полёта голова кружится: самолёт по кругу летает, а за ним следить надо.

Раньше дети летали на радиоуправляемых моделях, но, когда они падали за территорией, мальчишки не могли их забирать – выходить за пределы школы им запрещено. Поэтому выбор остановится на кордовых самолётах.

На награждении Артём получает три конфетки. Две конфетки получает серебряный призёр, одну – бронзовый. Остальные не спускают глаз с конфет в руках у победителей.

– Обижаться надо на себя. Ещё самолёты не отрегулировали, а уже со всей силы пускаете. Без регулировки они не полетят! – разбирает ошибки Зубов.

Ранен – не значит, что побеждён.Фото: Фёдор Телков

Старшую группу сменяет младшая. За победу борются пять учеников из девяти, проигравшие отрабатывают полёты на другом конце длинного холла. Вдруг двое из них сцепились: темноволосый мальчишка смеётся, худенький – что-то обиженно выкрикивает, выбегает из холла и бежит по лестницам. За ним несутся с криками: «Лови его! Куда он?» Педагог бросает соревнования и бежит за ними.

Шанс на детство

Сразу и не подумаешь, что здесь учатся трудные подростки. Два-три задиры на класс – всё как и в обычных школах.

– Они не преступники. Они маленькие воришки, вот и всё, – отрезает Павел Зубов. – Я в эту сферу не вторгаюсь, не спрашиваю, за что они сюда попали. Но бывает всякое. Один парнишка хорошие данные в авиамоделировании показывал, взяли его на соревнования. Из вида упустили, а когда нашли, он уже клея нанюхался, сидит никакой.

Весь этот труд Павла Зубова ради того, чтобы у его подопечных остались счастливые детские воспоминания.Фото: Фёдор Телков

У них тут принцип: легко пришло – легко ушло. Дарил я одному радиоуправляемую модель дорогую. Настроил, сказал пускать на воле. А домой уехал, он запустил её на стадионе – тут же разбилась. С друзьями ногами распинали, моторчик вывернули… Легко пришло – легко ушло. Почти все года через два-три после выпуска о самолётах и не вспоминают.

– Зачем же вы это делаете?

– Ребята должны светлое пятно в детстве иметь. И им нужно дать возможность не опуститься.

Екатеринбург