Владимир Айметов из села Сарсы-Вторые (Красноуфимский район Свердловской области) – один из немногих и самый успешный фермер среди уральских марийцев. Сын набожной марийки и совхозного парторга, Айметов некоторое время работал в совхозе, как и его отец. Но как только появилась возможность выбора, он уволился, открыл сеть хозяйственных магазинов и больше не собирался возвращаться в сельское хозяйство.
Наступил 1991 год. Сидя в отпуске, Айметов читал новости о курсе доллара, напоминающие сводки с поля боя. В течение пары дней все заработанные им деньги потеряли ценность. Единственное, что можно было ещё купить на рубли, – сельхозтехнику. «Я понял, что от судьбы не уйти», – говорит Айметов. Он приобрёл машины и основал на месте отцовского совхоза ферму, которая со временем стала приносить заметную прибыль.
Для счастья фермеру Владимиру Айметову одних денег оказалось недостаточно. Он поддерживает земляков. Приверженцам традиционной марийской религии Владимир помогает проводить праздники и ежегодные моления в роще. На его деньги была построена баня под молельной горой, без которой невозможно провести обряд. Православным Айметов помогает восстанавливать Боголюбский монастырь – вместе с первым настоятелем отцом Андреем они ездили в Литву за мощами старца Зосимы. Про себя Айметов говорит, что никогда не был религиозным, но в последнее время часто вспоминает мать, которая знала все обряды и молилась по-марийски. Креститься не собирается: «Вот если на смерть пойдём, тогда может быть».
Во время ежегодных молений в священной роще недалеко от деревни Сарсы марийцы обращаются к верховному богу Кугу Юмо (полное имя – Поро Ош Кугу Юмо, или Добрый Белый Большой Бог), а также к богам, которые отвечают за основные силы природы: богу огня, богу тумана, матери ветра, матери луны. Однако в повседневной деревенской жизни марийцы предпочитают молиться более близким духам: воде и ветру, хозяину деревни, хозяину кладбища, просто безымянной природе.
Православие и марийская традиционная религия не просто тесно связаны между собой, но и в каком-то смысле не существуют друг без друга. С одной стороны, марийцы именно потому и оказались на Урале, что бежали от насильственного крещения и пытались сохранить традиционную веру. С другой стороны, за время усилий миссионеров XIX века, а также новой волны христианизации в 1980–1990-е марийская религия включила в себя черты христианства. Точно так же, как православие во времена крещения Руси включило в себя черты славянского и финно-угорского анимизма и политеизма.
До войны, а в некоторых деревнях и в позднесоветское время марийцы ходили в священные рощи, которые были у каждой деревни. Нам особенно часто рассказывали о молениях во время Великой Отечественной войны – послабления со стороны советской власти коснулись и нехристианских религий. В 1980-е отдельные люди продолжали ходить в рощи, но коллективные моления практически исчезли. В 1990-е мода на возрождённую марийскую религию пришла и на Урал. В результате чего под деревней Сарсы были восстановлены ежегодные моления и появился карт (марийский жрец) – Борис Александров.
Поддержка марийских праздников и обычаев – самая заметная для постороннего наблюдателя деятельность Владимира Айметова. Он не только был инициатором возрождения коллективных молений и профинансировал строительство бани у священной рощи, но и выдвинул нового карта – Леонида Канакаева, агронома, который продолжает работать в хозяйстве Айметова. На сегодняшний день у уральских марийцев всего два карта.
Сегодня в марийских деревнях переходная ситуация. Колхозы давно расформированы, их собственность брошена или же приватизирована на спорных условиях. Частных фермеров мало – особенно тех, кто появился самостоятельно, а не на остатках колхозной собственности.
Ага-Пайрам (в переводе с марийского – «Праздник плуга») проводится в июне. Сегодня это областной фестиваль марийской культуры, который проходит ежегодно – по очереди в каждом районе: Артинском, Красноуфимском и Ачитском. На большой поляне возле одной из деревень обязательно ставят сцену, поскольку важнейшая часть мероприятия – это конкурс марийской песни, в котором принимают участие народные коллективы, существующие практически в каждой деревне. Для марийцев это важнейшая часть жизни, в том числе потому, что выступления позволяют путешествовать, хотя бы и в пределах области, и общаться.
Для того чтобы молиться, марийцам не нужны специальные слова – достаточно произнести пожелания на марийском языке. «Язычные мы, – сказала нам Татьяна Дмитриева из деревни Марийские Карши, – языком молимся». Мы часто задавали вопрос, поможет ли молитва марийским богам, произнесённая на русском языке, и просили перевести молитву. И почти всегда перевод на русский звучал как православная молитва.
Во многих деревнях рассказывали, что в 1960-е и 1970-е годы марийский костюм и любой другой знак принадлежности к марийцам считался среди молодых людей признаком отсталости и дремучести. В конце 1980-х – начале 1990-х годов вместе с новыми веяниями из Марий Эл в уральские марийские деревни пришла и мода на марийскую культуру. Впервые после долгого перерыва марийцы надели костюмы, чтобы выступать на фестивалях, организованных в Марий Эл.
Подорванный деревенский хозяйственный уклад сочетается с плохим обеспечением деревень. В итоге держать скотину оказывается едва ли не дороже, чем купить мясо в магазине, – если бы оно там продавалось. Новые фермеры испытывают не только ограничения со стороны государства, но и неприязнь со стороны деревенских, в том числе из-за неоднозначной приватизации 90-х.
Для каждого конкретного марийца православие может выполнять разные функции. Есть марийцы, которые приравнивают православие к русской национальности и резко отделяют себя от этой традиции. Они считают, что не должны креститься и молиться христианскому богу, чтобы не предавать своих родителей и свою веру. Другие – и таких мы встретили гораздо больше – наоборот, легко синтезируют все ритуалы и традиции в единую религиозную практику.
Важная часть Ага-Пайрам – торговля сувенирами. Среди них есть предметы традиционных ремёсел, как, например, вышивка или ткачество, а есть и эзотерические обереги вроде китайских «денежных деревьев», популярных среди современных марийцев. Перед началом праздника карт читает молитву, а ближе к концу проводятся конные состязания. Праздник впервые был восстановлен ещё в конце 1980-х.
«До войны-то дедушка молился, так его посадили в 1937 году, и всё, больше не было моллы. Для того и посадили его, чтобы не молился. Нельзя молиться. У нас в 37-м году семь человек забрали, посадили. Моего отца тоже, с тех пор нету его. На 10 лет посадили его. Трое из семи вернулись. Мой отец был пожарником, злые-то люди есть тоже, ложные показания, и всё. Как будто бы он где-то служил или что-то такое. Он сам был сиротой, его взяли, усыновили, вырастили. Им надо было рабочие руки. Потом он вырос, его женили и через три года жена умерла, сын остался. Вот и маму из Ювы привезли в Бугалыш, за вдовца. И брат был. Отец у нас один, а матери разные. Его мать умерла, мы все вместе выросли. Мне было три года, братишке был годик…» – так Анна Максимова из деревни Марийский Усть-Маш вспоминает жизнь в марийских деревнях в первой половине XX века.
Айметов продолжает строить новые молельные места. В 2017 году он оборудовал одно недалеко от своего дома – в деревне, там, где, по рассказам старших, до революции молились его предки. Имена богов, которым принято молиться, многие марийцы не помнят, поэтому Айметов настоял на том, чтобы на новом месте на всех деревьях были таблички. Айметов и члены его семьи каждый год приносят жертву богам.
Так сложилось, что в течение столетия РПЦ не окормляла уральских марийцев и не миссионерствовала среди них – в том числе поэтому им удалось сохранить основы своей веры. Однако в 1980-е – начале 1990-х годов на всей территории бывшего СССР разразился кризис идентичности, в том числе религиозной. Реконструкция традиционных религий опаздывала по сравнению с православием, поэтому на волне этого кризиса многие марийцы покрестились и обратились к РПЦ.
Аутентичные песни уральский марийцев теперь звучат в основном во время концертов народных коллективов, которые есть практически в каждой деревне при клубе или школе. Руководители коллективов собирают старинные песни «у бабушек» в своей деревне и разучивают для конкурсов и праздников. В этом смысле традиция продолжается – у каждого коллектива есть свой репертуар, основанный на старых местных песнях. В быту марийцы предпочитают слушать современную русскую музыку или эстрадные обработки марийских песен, привезённые из Марий Эл.
Марийские культы вобрали в себя черты христианства ещё со времён первых православных миссионеров. Многие марийцы крестились в начале ХХ века, ещё большая волна крещений пришлась на начало 1990-х – православие оказалось одним из быстрых ответов на всеобщий кризис идентичности. «Жалко, что мы так мало знали о собственной марийской традиции в 90-е, – рассказала Наталья Шуматова из деревни Артимейкова. – Тогда многие крестились, потому что непонятно было, куда ещё бежать».
В уральских марийских деревнях традиционные культы сохранились гораздо лучше, чем в Марий Эл: на протяжении всего советского времени люди соблюдали обряды, справляли праздники, практиковали бытовую магию и молились местным духам. До войны, а в некоторых деревнях и в позднесоветское время марийцы ходили в священные рощи, которые были у каждой деревни.
Сегодняшняя марийская культура является синтетической в том смысле, что в ней непротиворечиво сочетаются старые и новые культы: православие, нью-эйдж и первобытная вера в одушевлённость природы (анимизм), рассказы старшего поколения и информация из интернета, этнографические описания марийцев миссионерами XIX века и современные реконструкции «марийскости» из журналов, изданных в Йошкар-Оле. Для самих уральских марийцев в этом сочетании нет ничего странного. Наоборот, мы часто слышали мнение, что «языческая» – политеистическая, устная, не зафиксированная письменно – марийская культура принципиально толерантна и открыта для любых влияний, уральская марийская культура равна самой себе и не сводится к истории влияний.
«Материал выполнен при поддержке Фонда «Хамовники».
08 апреля 2020
07 апреля 2020