Ни одна поправка к Конституции не вызвала такого раскола мнений, как положение о защите семьи и детей – приоритета государства. При внесении поправок в федеральные законы выяснилось, что для одних формулировка стала поводом для усиления защиты детей ото всех – в том числе от родителей; другие решили пресечь возможность изъятия детей из семьи. У обоих подходов немало критиков. «Октагон» обсудил их различие с соавтором пакета законопроектов, направленных на защиту семьи, членом комитета Совета Федерации по социальной политике Маргаритой Павловой.
– Пакет поправок секторов в Семейный кодекс и законы об опеке внесён почти одновременно с законопроектом Клишаса – Крашенинникова. При этом вы говорите о презумпции добросовестности родителей, а альтернативный законопроект прописывает технологии более быстрого изъятия детей из семьи. На ваш взгляд, почему одна и та же поправка к Конституции привела к появлению совершенно противоположных инициатив?
– Я согласна с вами, эти два законопроекта отражают разные, почти противоположные и, думаю, несовместимые парадигмы. Законопроект, который предложили мы с коллегами, как мне кажется, последовательно раскрывает принципы, заложенные в обновлённой Конституции, – прежде всего обязанность государства защищать семью и традиционные семейные ценности.
Второй законопроект, о котором вы говорите, как мне кажется, пытается защищать интересы ребёнка, отделяя его от семьи и родителей. Это отражает привычный, во многом направленный против семьи подход, который пытались закрепить в нашем законодательстве начиная с 90-х. Я думаю, что этот подход морально устарел. Он противоречит традиционным российским семейным ценностям и культуре нашего народа. И он много лет вызывал возмущение у людей – для меня вполне очевидно, что очень многие из них голосовали за «семейные» поправки к Конституции в надежде, что больше такого подхода у нас не будет. Поэтому они разочарованы появлением этого законопроекта, это понятно.
Люди хотят исключить необоснованные вмешательства в свою семейную жизнь. И они правы.
Они считают, что простая частичная передача функции отобрания детей от опеки судам эту проблему не решит. И, думаю, они правы и тут.
– Какое положение в законе для вас самое важное?
– Я считаю, что самый важный принцип, который нужно закрепить в законе, – это презумпция добросовестности родителей, соответствия их действий правам и интересам детей. Он, кстати, следует из Конституции, и об этом не раз говорил наш Конституционный суд. Все остальные нормы – это, в общем то, простое раскрытие этого принципа. И любое регулирование в семейном праве должно опираться именно на него, это очевидно.
– Вопрос изъятия детей из семьи в вашем проекте тоже оговаривается. По вашему мнению, насколько зарегулирован должен быть этот процесс?
– Законопроект прямо запрещает отобрание детей у родителей, кроме случаев лишения и ограничения родительских прав. Это принципиальная позиция: забрать ребёнка можно только по решению суда, когда вина родителя надёжно доказана.
А ситуации, когда ребёнка приходится защищать от опасных противоправных действий, должна рассматриваться уголовно-процессуальным, иногда административным правом, а не семейным. Это принципиальный момент.
И это уничтожает противоестественную презумпцию виновности семьи и родителей, которая у нас сложилась отчасти в законе, отчасти на практике, а главное – в головах и некоторых законодателей, и правоприменителей. И именно эту проблему надо решать в первую очередь.
– Так или иначе, речь идёт о вмешательстве государства в семью, многие родительские ассоциации говорят, что это недопустимо. Какие границы должны быть у государственного надзора в этой сфере?
– Государство не должно заниматься надзором за семейной жизнью. Обратная идея прямо нарушает принципы, заложенные в Конституции. Государство должно защищать людей, в том числе детей, от преступных, противозаконных действий. Но не вмешиваться в жизнь семьи по принципу «а как бы чего не вышло».
Вмешательство в семейную жизнь – это очень серьёзно. Это же всё равно что постоянно делать профилактические хирургические операции. Здоровью просто будет нанесён вред.
Общий принцип – вмешиваться в семейную и частную жизнь нельзя, пока не происходит какого-то серьёзного нарушения закона, которое можно доказать.
– Каково ваше отношение к ювенальным технологиям? Они нужны в России?
– У нас в обществе сейчас этими словами называют подходы, при которых государство постоянно подозревает в чём-то семью и родителей и пытается защищать от них права ребёнка, которые противопоставляются правам семьи и родителей и получают растяжимые, резиновые определения. И на этом основании семья оказывается под постоянным контролем и под угрозой постоянного вторжения в неё извне.
Нет, конечно, в России такого быть не должно, а от тех элементов такого подхода, которые уже просочились к нам в законодательство, надо отказываться, заменяя их здравыми подходами.
Ещё раз повторю: частная и семейная жизнь сами по себе по Конституции неприкосновенны. Так и должно быть. Но при этом государство должно защищать и детей, и взрослых от реальных преступлений, правонарушений – независимо от того, где они происходят, – в семье или вне её.
30 июля 2020