Выступление Владимира Путина на главном деловом мероприятии года и последовавшее за ним заседание совета директоров Банка России по ключевой ставке в соответствии с политической логикой должны работать в единой связке. Из поручений президента в реальном секторе должны вытекать решения регулятора о средствах, обеспечивающих их исполнение. Между тем глава государства заявил о необходимости качественно нового экономического роста и стимулирования инвестиций в основной капитал, а председатель Центробанка Эльвира Набиуллина сохранила удушающую экономику ставку в размере 16 процентов и даже пообещала рассмотреть вопрос о её поднятии в июле. В высших эшелонах власти заявляются действия, противоречащие друг другу по сути.
Некомплементарность денежно-кредитной политики ЦБ РФ заявленному Владимиром Путиным курсу могла бы выглядеть как продолжение векового и в целом здорового спора между монетаристами, в основе идеологии которых лежит контроль над деньгами и самоустранение из других областей экономики, и кейнсианцами, которые традиционно стимулируют экономику мерами господдержки.
Однако введение Центробанком высоких, а подчас практически запретительных ставок всегда совпадает с периодами обострения отношений с Западом. Причём высота ставки недвусмысленно соответствует градусу конфликта. Пики такой взаимозависимости пришлись на 2014 год, когда к России был присоединён Крым, а затем на год начала специальной военной операции. Подобные «совпадения» заставляют разобраться с вопросом.
Изменение ключевой ставки ЦБ РФ в период с 2013 по 2024 год.
Если обратиться к теоретическим основам, то даже из учебников по экономике, написанных с либерально-монетаристских позиций, следует, что в результате снижения темпов роста денежной массы (за счёт повышения ставки регулятора) мы получим падение совокупного спроса, уровня производства и занятости – набор не слишком уместных в период военной мобилизации экономики явлений. Напротив, подъём производства, к которому призывает глава государства, всегда сопровождается увеличением спроса на деньги, ведь средства для инвестиций нужно откуда-то брать. В качестве рецепта обычно приводится обеспечение равенства между темпами роста предложения денег и темпами роста производства страны. На практике в России мы видим две разнонаправленные тенденции – в те периоды, когда для экономики принципиально важно расти, деньги почему-то дорожают под разными предлогами.
Политика дорогих денег – весьма спорное средство борьбы с инфляцией. Все издержки, связанные с обслуживанием кредитов под повышенный процент, предприятия будут закладывать в стоимость товара, внося дополнительный вклад в разгон цен, снижение покупательной способности рубля, то есть в ту же инфляцию.
При внешней благовидности цели достигается эффект, прямо противоположный заявленному публично.
При обозначенной в федеральном законе «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» обязанности обеспечивать стабильность рубля и развитие национальной финансовой системы российскому регулятору свойственно выступать против мер бюджетного стимулирования и льготных программ кредитования, которые находятся за пределами компетенции Центробанка. Более того, критиковать качество отечественных институтов, которое, по заявлению Эльвиры Набиуллиной на прошедшем Петербургском международном экономическом форуме, обуславливает текущую «дороговизну финансирования». Судя по примерам развивающихся стран и по ситуации в России в 1990-х годах, стоимость и размер кредитов обставляются различными политическими условиями только внешними, глобальными игроками – Международным валютным фондом и Всемирным банком, но никак не национальным регулятором.
Неслучайно в прошедшую пятницу, словно подвергая действия Центробанка троллингу, президент Владимир Путин не только обратил внимание аудитории на «обходные» способы обеспечения ресурсами экономического роста, в числе которых Фонд развития промышленности и инструменты институтов развития вроде Фабрики проектного финансирования ВЭБ.РФ, но и предложил их наращивать.
Банк России, не изменяя своим принципам, мог бы действовать диаметрально противоположным образом. Политика околонулевой ставки, дешёвых денег, будучи столь же свойственным либеральной традиции монетаристским подходом, является признанным методом стимулирования экономики. В 2020 году для преодоления последствий пандемии COVID-19 Федеральная резервная система США запустила длительную программу количественного смягчения, сопряжённую со снижением ставки (так называемые меры монетарной поддержки), с целью стимулирования экономики и достижения «ценовой стабильности». В 2022 году администрация Джозефа Байдена провела через конгресс комплекс антиинфляционных мер – Inflation Reduction Act, – включающих инвестиции в безуглеродную энергетику в размере 783 млрд долларов.
Интересно, что в таких случаях при принятии решений ФРС, как правило, проводит обширные консультации с представителями промышленности, в то время как российские рынки вынуждены считывать сигналы по форме брошек Набиуллиной.
Способы борьбы с инфляцией на Западе не похожи на рецепты российского Центробанка. Если подразумевать под инфляцией превышение объёмов денежной массы по отношению к производству, то нормой считается работа по выравниванию второго, а не по урезанию первого.
В нашей стране как результат высокой ставки значительно увеличивается только прибыль банковского сектора (кредитование по результатам мая остаётся драйвером её роста), а также раздражение представителей бизнеса, не имеющих доступа к дешёвым деньгам институтов развития, ведь предпринимателям будет сложнее обслуживать собственные долги и продавать товар по конкурентным ценам.
В 2017 году журнал The Banker называл ЦБ РФ «лучшим центральным банком Европы», а глава МВФ Кристин Лагард в 2018-м – «великим дирижёром». Поток комплиментов, которые в текущем контексте выглядят всё более сомнительно, не прекращается и сейчас. Выход 31 мая и 7 июня двух «сочувствующих» Эльвире Набиуллиной материалов в The Economist и Bloomberg в период эскалации отношений между странами порождает вопросы относительно того, в чьих интересах действует регулятор. Впрочем, ответ фигурирует там же. «Набиуллина может стать человеком, с которым можно вести дела», – устранила все двусмысленности в интервью The Economist бывший директор по делам России в Совете национальной безопасности США Фиона Хилл.
06 июня 2024