Тень отца Фёдора
Сижу на балконе дачного дома и смотрю, как сосед за забором вместе с сухой травой сжигает предметы вполне приличной одежды и утвари. Угарный дым восходит плотными облаками, обволакивая окрестности и затрудняя дыхание. Сосед в расхристанной белой рубахе вошёл в роль отца Фёдора из «Двенадцати стульев», круша топориком всё нажитое непосильным трудом в малом своём бизнесе.
Сосед из-за пандемии и карантина лишился за этот апрель всего, разорился и раздружился с головой. Если так пойдёт, пламя огня вырвется за территорию ближайшего участка, пойдёт гулять по посёлку, лизнёт брёвна и кровлю моего дома, и получится совсем нехорошо: вместо сочинения заметки в блог «Октагона» придётся спасаться, тушить и выживать…
Спустя пару часов беседую с доктором срочной психиатрической помощи, карета которой, несмотря на перепрофилирование медицинских отраслей под коронавирус, всё же как-то доехала до наших солнечногорских дач. Доктор разводит руками: мол, ничего необычного, сейчас многие потерпевшие неудачу сходят с ума почему-то именно так, предпочитая усугубить ситуацию, круша и предавая огню даже то, что ещё осталось в запасе.
За сухими цифрами экономических потерь, банкротств и планируемых показателей безработицы не всегда возможно разглядеть конкретные человеческие судьбы.
Между тем доктор-психиатр определил ситуацию коротким и печальным выводом: страна слетает с катушек, причём гораздо больше не из-за прогрессирующей эпидемии и не из-за страха заразиться, а по причине опустевших кошельков и неопределённых перспектив на ближайшее будущее.
Профильный помощник президента Максим Орешкин успокаивает тем, что у страны – достаточный запас прочности, с которым Россия вступила в нынешний кризис и который поможет быстрому восстановлению экономики. Однако для большинства граждан ни арифметика ВВП, ни объём ФНБ, ни теоретические расчёты взлётов-падений ни о чем не говорят. Пустые кастрюли и ржавеющие сковородки куда красноречивее всех, пусть даже самых грамотных, разъяснений с экранов телевизоров. Но кроме продуктовых наборов, над возможностью раздачи которых предлагает подумать глава Счётной палаты Алексей Кудрин, россияне как никогда нуждаются в таком пастырском слове, которое бы не только приносило утешение, но и открывало возможности, а ещё лучше – конвертировалось бы в прибавку на личных счетах.
Понятно, что страна столкнулась с небывалым по силе многогранным вызовом, который пришёл всерьёз и надолго и последствия которого трудно спрогнозировать так, чтоб не вогнать население в ступор отчаяния. Но суровую правду можно донести до граждан по-разному: или тешить надеждой на то, что всё перемелется и образуется, или же признать стояние на пороге тяжёлых и продолжительных испытаний, с которыми, однако, есть план борьбы, подразумевающий, что никто не будет забыт и ничто не будет оставлено на потом.
Нынешняя неготовность государства взять на себя все потери предпринимателей и граждан, которые в значительной своей массе – те же предприниматели, только самозанятые и неучтённые, уже вызвала жаркие споры как в верхах, так и в низах. Но при этом никто толком не разъяснил, почему российский подход в этом насущном вопросе не такой, как в других странах G20, если не считать, конечно, заклинаний Германа Грефа об отсутствии у России возможностей и рассуждений Михаила Задорнова о бедности страны и государства.
Однако очевидно, что в России есть что дать народу, есть что достать и поделить как без левого поворота, так и без риска усугубления экономической ситуации с разгоном инфляции.
Высочайшие слова о том, что закрома ждут своего часа для куда более тяжёлой годины, в нынешней обстановке хоть и не сильно успокоили бы россиян, но стали бы ключом к пониманию происходящего, а значит, к мобилизации второго эшелона народного терпения. Кто-то мудрый сказал, что способность к терпению ограничивается лишь гримасами социальной несправедливости и чрезмерностью расслоения. Тяжесть сложившейся ситуации должна делиться поровну на всех, в этом историческая формула преодоления обрушившихся невзгод.
Возможно, если бы тронувшемуся умом соседу вовремя и загодя внушить, что сегодня одинаково тяжело всем, и неисчислимые потери несёт почти вся страна, то это добавило бы устойчивости его психике, включило бы иные защитные реакции. Но к доброму слову в лихой год на Руси всегда положено прилагаться ещё и национальной идее, которая заменяла бы материальную поддержку или хотя бы нивелировала её отсутствие. Когда же нет ни того, ни другого, то становится и впрямь непонятно, как на Руси жить и чего ждать.