Скандал, спровоцированный выступлением главы Следственного комитета Александра Бастрыкина на Петербургском международном юридическом форуме, и в первую очередь реакция представителей депутатского корпуса на его формулировку «государственная дура» высветили глубину кризиса российского парламентаризма и вписанной в него партийной системы.
Бастрыкин ударил по двум болевым точкам
Председатель СК РФ поднял давно будоражащую общество проблему, акцентировав внимание на угрозе национальной безопасности, нависшей над страной из-за неконтролируемой миграции. И поинтересовался, «когда нужные законы примет наша государственная дура».
Смысл сказанного предельно ясен: Госдуме следует реагировать на запросы общества и вызовы времени, своевременно исполняя свои прямые обязанности в части формирования и корректировки законодательства. Казалось бы, возник повод задуматься и заняться исправлением ситуации. Однако депутаты, проигнорировав суть месседжа, прицепились к вырванному из контекста словосочетанию и стали требовать извинений.
Но народ их не понял.
Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин.Фото: Пётр Ковалёв/ТАСС
По данным сетевых опросов, 94–98 процентов проголосовавших поддержали адресованный Госдуме упрёк Бастрыкина. И дело тут не только в горячительной актуальности проблемы миграции или высокомерном самодовольстве депутатов, но и в гораздо более серьёзных вещах, связанных со статусом законодательной власти и её местом в управленческой вертикали.
Парламент превратился в придаток исполнительной власти
Осенью 1993 года Россия получила мощную прививку против «разгула демократии» и осознала, что принципиальные разногласия между исполнительной и законодательной властью ведут к расколу общества, гражданскому противостоянию и кровопролитию. По результатам этих потрясений прошла кардинальная реформа системы власти – принята новая Конституция и проведены выборы в парламент, который стал называться Госдумой.
За прошедшие 30 лет в обществе постепенно менялось представление о том, чем является Госдума. На первом этапе сохранялись воспоминания о самостоятельности разогнанного Борисом Ельциным Верховного совета, и нижняя палата стала местом политических баталий, скандалов и даже драк.
Туда проникла коррупция. Тем не менее она пользовалась определённым авторитетом, потому что периодически говорила «нет» на некоторые затеи верховной власти.
В 1998 году Госдума дважды проголосовала против назначения главой Правительства Виктора Черномырдина, после чего Борис Ельцин отступил и предложил назначить премьером Евгения Примакова. Показывал характер и Совет Федерации. Он несколько раз голосовал против отставки генерального прокурора Юрия Скуратова и ратификации договора о дружбе и сотрудничестве с Украиной. Вся эта фронда раскачивала и раскалывала страну.
В начале 2000-х Владимир Путин начал наводить порядок во властных институтах, и парламентской вольнице пришёл конец. Именно тогда председатель нижней палаты Борис Грызлов сообщил, что «Госдума не место для дискуссий» (в первоисточнике – для баталий) – нужно работать, принимать законы, а не митинговать. При этом подразумевалось, что команда президента знает, что и как делать, гораздо лучше, чем депутаты, которых пачками скупал Михаил Ходорковский (внесён Минюстом России в реестр иностранных агентов).
2000 год. Президент России Владимир Путин и лидер фракции «Единство» в Госдуме Борис Грызлов.Фото: Сергей Величкин и Владимир Родионов/ИТАР-ТАСС
После попытки цветной революции 2012 года (серия митингов на Болотной площади) в стране началось мягкое закручивание гаек – всё делалось в соответствии с законами, которые нужно было принимать. И Госдума превратилась в «бешеный принтер», фактически ставший придатком Правительства и Администрации президента, без отмашки из которой до стадии голосования не доходит ни один законопроект. Задача депутатов – демонстрировать лояльность и нажимать на «правильные» кнопки.
Партии оторвались от народа и стали вещью в себе
Аналогичные процессы происходили и с партиями. Поначалу их было очень много – на любой вкус. Но и тогда в парламенте были представлены далеко не все страты общества. На думских выборах 1995 года в избирательных бюллетенях фигурировали 43 партии, но из-за применения 5-процентного барьера депутатские мандаты получили только шесть из них. В результате за бортом остались политические организации, набравшие в сумме более 49 процентов голосов избирателей.
С уменьшением числа партий и ростом ограничительного барьера возникла ещё одна коллизия.
В 2000 году на вопрос «Есть ли в России партия, отражающая ваши интересы?» утвердительно отвечали 80 процентов респондентов, а в апреле 2024 года – 43 процента.
То есть действующие партии не выражают интересы большей части граждан.
Рейтинги всех парламентских партий, кроме «Единой России», опустились ниже 10 процентов, а у некоторых сжались до размеров математической погрешности. Попытки вдохнуть в партийную систему новую жизнь путём создания новых структур (последний опус – «Новые люди»), персональных ротаций и слияний, через которые неоднократно проходила «Справедливая Россия», ощутимых результатов не приносят. А построенная в стране патерналистская система не предполагает инициативы снизу.
Со стороны экспертного сообщества звучат предложения начать создание принципиально новых партий, напоминающих клубы по интересам, – молодёжной, городской, мелкобуржуазной и прочих. И собирать из них партийную систему по принципу конструктора «Лего». Но подобные эксперименты («Женщины России», Партия пенсионеров) уже показали свою неэффективность.
Отдельная тема – качество личного состава парламентских партий, изъеденных коррупцией, связями с бизнесом и лицемерным лоялизмом. До недавнего времени этот лоялизм играл роль индульгенции, защищавшей от внимания правоохранителей. Но эти времена прошли, и сегодня исключение из партийных рядов воров, коррупционеров и даже пособников террористов поставлено на поток.
Рейтинги партий, члены которых сегодня заседают в Думе, кроме «Единой России», опустились ниже 10 процентов.Фото: LDPR.ru/CC BY 3.0
О защите интересов своего ядерного электората речь вообще не идёт – у некоторых партий его практически не осталось. Такое понятие, как идеология, давно вынесено за скобки – его место заняли внутриэлитные соглашения и борьба за административные ресурсы. Сценарии выборов и участие в них должны быть одобрены сверху. В результате все условно оппозиционные партии движутся путём деградации – конкретные траектории значения не имеют. Партийная система медленно, но верно умирает.
Единственным очагом стабильности остаётся «Единая Россия». Рядовые граждане голосуют за неё, потому что это партия Путина. Элиты становятся членами ЕР, потому что это партия власти и членство в ней фиксирует лояльность существующей системе. Из тех же соображений во времена позднего СССР вступали в КПСС. Но это не помогло ни стране, ни партии, ни её членам. Казавшаяся незыблемой конструкция схлопнулась в течение нескольких лет.
Времени на раскачку у России нет
Специальная военная операция изменила Россию, создав и запрос, и предпосылки для обновления партийной системы. В стране возникло гражданское общество, автономное от управленческой вертикали. Оно, как и большая часть остального социума, консолидируется на платформе патриотизма, помощи армии и неприятия Запада.
Носителем этих новых трендов вполне может стать «Единая Россия», которой явно не хватает идеологической составляющей. Однако совсем не обязательно класть все яйца в одну, пусть и вместительную корзину. У ЕР есть своё лицо и есть свой электорат. За ней закрепилась репутация партии власти. Её темы – мобилизация экономики, управления и культуры, выполнение задач майского указа президента и национальных проектов.
Такие новые идеологемы могут стать программной базой для новой партии – с готовым электоральным ядром в виде стихийно возникшего гражданского общества.
Организационную нагрузку по оформлению этой политической силы вполне может взять на себя обновлённая Администрация президента, которая четыре года назад курировала создание праволиберальной партии «Новые люди».
Аналогичную работу стоило бы провести на левом фланге. При этом совершенно не обязательно создавать новую структуру – достаточно помочь относительно молодой поросли коммунистов оттеснить команду Геннадия Зюганова, которому на днях исполнилось 80 лет, и провести апгрейд КПРФ. Остальные парламентские партии либо подтянутся к процессу политической мобилизации, либо их роль упадёт до близкого к нулю минимума, как это уже случилось с «Яблоком» и другими сошедшими со сцены организациями.
Делать всё это нужно не откладывая, чтобы после думских выборов 2026 года молодая кровь, влитая в старые мехи российского парламента, оживила его работу. Отдельный вопрос: может ли Россия позволить себе ждать ещё два года? Некоторые наблюдатели считают, что в сложившейся ситуации времени на постепенные шаги у страны нет. Они предлагают интенсифицировать создание «партии СВО», распустить Госдуму и провести в начале 2025 года досрочные выборы. С тем чтобы парламент как можно раньше проникся новой, неформальной лояльностью и начал слушать, слышать и понимать общество, которое он представляет.
11 июня 2024