В начале июля Южно-Африканскую Республику (ЮАР) охватили беспрецедентные массовые беспорядки, которые местами продолжаются до сих пор. Одна из самых развитых стран Африки буквально за несколько дней погрузилась в анархию и хаос, после того как бывший лидер ЮАР Джейкоб Зума был помещён в тюрьму на 15 месяцев за неуважение к суду и уклонение от дачи показаний по делу о коррупции. По официальным данным, протесты сторонников Зумы привели к гибели 212 человек, а более 2,5 тысячи человек было арестовано. Весь мир шокировали кадры массового мародёрства на улицах городов, а разграбленные полки магазинов повлекли за собой гуманитарную катастрофу в стране. В итоге власти вынуждены были бросить вооружённую армию на усмирение толпы.
О том, почему подобные события происходят в ЮАР, насколько для России важен африканский континент и есть ли шансы у нашего государства там закрепиться, «Октагон» поговорил с Вячеславом Тетёкиным – экс-депутатом Госдумы, доктором исторических наук и специалистом-практиком по африканскому континенту. Многое из того, чем люди его профессии занимались в этом регионе в период СССР, до сих пор военная тайна.
Официально в биографии Тетёкина сказано, что с 1981 по 1986 год он являлся сотрудником Советского комитета солидарности стран Азии и Африки. В координации с советскими спецслужбами собеседник занимался поддержкой освободительных движений в ЮАР и Намибии. В 2018 году из рук действующего президента Южной Африки Сирила Рамафосы он получил Орден соратников Оливера Тамбо, учреждённый в честь бывшего президента Африканского национального конгресса (АНК), сыгравшего ключевую роль в победе над режимом апартеида.
– Что случилось в июле в ЮАР и что послужило причиной массовых беспорядков?
– Есть внешние причины, а есть причины глубинные. Надо понять, что стоит за тем, что произошло с Джейкобом Зумой. Бывший президент – активный участник освободительных движений. Он сыграл достойную роль в этом движении. Провёл 10 лет в тюрьме, где научился читать и писать; был кристально чистым революционером. Огонь, вода и медные трубы, через которые он прошёл, подействовали на Зуму самым пагубным образом.
Когда-то он обещал, что не пойдёт на второй срок, но остался и начал, что называется, куролесить. Его обвинили всего-навсего в переоборудовании своего родового поместья, потратил он по нашим меркам смешные деньги – 20 миллионов долларов.
«Самое страшное, что он совершил, – сдал государственную машину, прежде всего экономические и силовые ведомства, в руки кучки мошенников – так называемых братьев Гупта».
Это привело к тому, что в Южной Африке фактически произошёл захват государственности.
Конечно же, Зума делал это не бескорыстно, подробности выясняет следствие. Нация очень долго терпела, и в 2017-м правящая партия вынудила его уйти в отставку, иначе бы он потерпел на выборах сокрушительное поражение. Именно потому что пребывание Зумы у власти нанесло колоссальный удар по абсолютно заслуженной популярности этой организации.
– То есть образ революционного борца партии был испорчен…
– Надо иметь в виду, что Африканский национальный конгресс был создан за пять лет до Великой Октябрьской социалистической революции. Это национально-освободительное движение с более чем столетней историей имеет славные традиции. А здесь во главе оказалась личность-перевёртыш, у которой произошло генетическое перерождение на почве власти и денег.
Массовое мародёрство привело к гуманитарной катастрофе.Фото: KIM LUDBROOK/EPA/TASS
– И всё же почему тогда его поддержали в народе, устроив анархию на улицах?
– Не только он, но и его сторонники и ближайшее окружение, которым тоже светит тюремное заключение, решили пойти по пути раздувания племенных этнических противоречий.
Поскольку Зума принадлежит к этнической группе зулусов, то было подано, что он пострадал за всё племя. Южноафриканская нация, конечно, достаточно продвинутая и современная, и её так просто на мякине не проведёшь, но какое-то количество людей нашлось, которое повелось на эту удочку. Просто необузданная сила толпы потеряла контроль над собой – её понесло, что называется, вразнос. Власти достаточно быстро навели порядок. Но политический, да и экономический вес ослаб.
– И всё?
– Более глубинная часть заключается в том, что в 1994 году в ходе первых и, возможно, самых честных в истории свободных выборов АНК пришёл к власти. Смена режима произошла не вооружённым путём, а через голосование.
Противники апартеида, взяв политическую власть, не смогли сохранить за собой власть экономическую, которая по объективным причинам осталась в руках бывших правителей.
«Дело в том, что экономика Южной Африки находится в очень серьёзной зависимости от внешних игроков и иностранного капитала, а также от западных технологий и высококвалифицированных специалистов».
В Южной Африке не решили пойти по пути немедленной и резкой национализации, потому что у них был печальный опыт соседей Анголы и Мозамбика, которые в 1974 году, придя к власти, пошли по пути резкой национализации. Как результат – белые специалисты все сбежали из страны, к ним перестали поступать финансирование и современные технологии. Они в общем-то попали в серьёзный экономический кризис, из которого выкарабкиваются до сих пор.
Но западный капитал развернул ситуацию таким образом, что всё осталось неизменным. Несмотря на то что политическая власть находится в руках демократических сил, экономическая власть осталась в руках белых. И сейчас в ЮАР очень остро стоит вопрос о втором этапе национально-демократической революции, которая призвана прежде всего устранить эти самые экономические диспропорции. Потому что причина этого спонтанного выхода людей на улицы в том числе заключается в том, что люди чувствуют сильнейшее неудовлетворение, что за последние 30 лет после прихода к власти положение очень многих из них не сильно-то изменилось.
Многие люди ЮАР находятся в безнадёжной ситуации.Фото: KIM LUDBROOK/EPA/TASS
Но, несмотря на всё, там были осуществлены очень масштабные перемены. Нельзя недооценивать, скажем, снабжение 10 миллионов людей чистой водой. В Африке это колоссальная проблема. Хотя я сегодня был в Нефтеюганске, там тоже очень остро стоит проблема чистой воды, как и на юге Тюменской области. И то, что новое правительство сумело обеспечить сельские районы чистой водой, – это колоссальное достижение.
Поэтому совершенно справедливо национальные силы ставят вопрос о втором этапе национально-демократической революции. В том числе о передаче крупной собственности – имеется в виду производственная собственность (орудия и средства производства) – в руки населения.
– Какие интересы Россия сегодня преследует на Африканском континенте? Как вы оцениваете эффективность присутствия российских ЧВК на континенте, в частности, много говорят о ЦАР?
– Вопрос присутствия ЧВК в Африке с колоссальной силой раздут. Трёп, что сейчас идёт вокруг Центральной Африканской Республики, – только смех вызывает. Это больше шума, чем дела: 500 военных советников – это ни о чём.
В советские времена только в одной Анголе, когда шла интервенция, наших военных советников было до 3500 человек. Это почти в восемь раз больше, чем сейчас в этой несчастной ЦАР. У нас и в Мозамбике работали военные советники, и в других странах.
«Но самое главное дело не в военных советниках, а в контингенте гражданских специалистов. В общей сложности примерно с 1974 по 1991 год в той же Анголе работало около 100 тысяч наших военных и гражданских специалистов».
Вот это был масштаб двухстороннего сотрудничества.
Я, например, начинал африканистскую карьеру в Уганде. Там наши специалисты строили текстильную фабрику, наши врачи работали, там работала группа наших военных специалистов, обучали угандийскую армию. Это был более-менее стандартный набор. Работали геологи, работали гидротехники.
Принципиально другой масштаб был, а тут возятся с этим крошечным контингентом нашим как с писаной торбой.
– А в ЮАР, если не секрет, чем вы занимались?
– Там я занимался напрямую поддержкой национально-освободительного движения, но не военной, а политической составляющей. Оказывали подполью информационно-пропагандистскую и дипломатическую помощь. И, конечно, откровенно поддерживали вооружённую борьбу. Уже не секрет, но поставляли туда оружие для подпольных организаций. Занимались подготовкой кадров для вооружённых операций, которые мы тренировали в Анголе и в СССР.
Вячеслав Тетёкин с президентом ЮАР Табо Мбеки в его резиденции в Кейптауне. Апрель 2003 года.Фото: страница Вячеслава Тетёкина в соцсети «ВКонтакте»
Кстати говоря, это мы через ООН провели формулу о том, что вооружённая национально-освободительная борьба является не терроризмом, а законным правом угнетённых народов на достижение собственной независимости.
– Сейчас говорят, что мы зря кормили Африку, когда самим есть было нечего. Какой был от этого толк?
– Это неправда. Никогда мы её не кормили, а, напротив, сотрудничали на взаимовыгодных условиях: к нам шли ресурсы. Единственное, что старую военную технику, бывшую в употреблении, поставляли. В той же Анголе прекрасно воевали наши Т-34. Но мы совершенно не отрывали от простого русского мужика эти самые танки.
– А почему мы не можем сейчас с Африкой активнее работать? Может, ресурсов правда не хватает?
– Здесь наши бизнесмены щёлкают коробочкой. Весь мир уже получает прибыль от сотрудничества в той же ЮАР, а наши воротят морду. Не умеют работать потому что, вот в чём дело, конкуренции не выдерживают. Для этого нужно работать, нужно делать долгосрочные инвестиции.
Для примера: в Африке живёт столько же, сколько в Китае и Индии, по полтора миллиарда человек, но там в отличие от последних богатейшие природные ресурсы. Там огромный человеческий капитал.
«Самое главное – у России как наследницы СССР там превосходная репутация. И мы никогда не участвовали в грабеже континента. Африканцы готовы сотрудничать с нами, и у них есть чем заплатить».
– Основная проблема Африки сейчас в чём заключается?
– Африка сегодня страдает от так называемого неэквивалентного экономического обмена. Чтобы понять, что это означает, приведу простой пример. Замбия производит огромное количество меди, но у них нет собственного машиностроения. Им нужны тракторы, для того чтобы возделывать землю. Они могли бы выращивать продукты для себя и всех в округе. Но если раньше, условно 15 лет назад, для того, чтобы купить один трактор, нужно было пять тонн меди выложить, то сегодня для того, чтобы купить тот же самый трактор, надо выложить 10 тонн меди. Вот это и называется неэквивалентный обмен. Они вынуждены продавать свои природные ресурсы. А Запад, будучи монополистом по производству техники, закручивает совершенно невероятные цены. То есть они продолжают грабить Африку, не позволяя ей развиваться.
Открытый карьер медно-кобальтового месторождения в Замбии.Фото: Per Arne Wilson/Wikimedia/CC BY-SA 3.0
В Уганде я работал в центре механизации сельского хозяйства. Мы поставляли им тракторы «Беларусь». И тут же учили механиков, слесарей, трактористов. Тогда мы получили, по-моему, 50 миллионов фунтов стерлингов по этому проекту. И в те времена это были гораздо большие деньги, чем сейчас. А сейчас мы занимаемся только грабежом Африки. Вот и причина её отсталости.
– В итоге какой путь выживания Африки вы видите?
– Самосознание африканцев растёт, поэтому её не успеют разграбить. Они объединяются, они становятся всё более мощной экономической и политической силой. Сейчас они объединились в Африканский союз – по примеру Европейского союза. Они всё больше осознают свою политическую и экономическую силу.
«Поэтому я убеждён, что Африка постепенно поднимается с колен в силу достаточно талантливого населения, повышения уровня образования, наличия огромных природных ресурсов, они достаточно быстро выйдут на очень высокий уровень».
Я думаю, Африку ждёт новая национально-освободительная революция.
– Но им будут жёстко противодействовать.
– Конечно будут. Они хотят продолжать грабить Африку. Но у них всё больше и больше будет сложностей в этом отношении.
– Китай сейчас сможет сделать в Африке то, что когда-то пытался сделать Советский Союз?
– Я скажу очень аккуратно. Модель экономического сотрудничества, которую проводит Китай, отличается от той модели, которую проводил Советский Союз.
– Африка – это что для вас в двух словах?
– Африка – это континент будущего. Будучи депутатом Госдумы, я задал министру иностранных дел, когда он был в парламенте, вопрос о том, как он оценивает Африку. Он сказал, что «Африка – это будущее нашей геополитики».
21 июля 2021