В минувшую субботу в ходе встречи с лидерами партий, вошедших в новый состав Госдумы, Владимир Путин согласился с планом главы КПРФ Геннадия Зюганова о проведении проверки результатов электронного голосования в Москве и предложил «вместе подумать, как это организовать». Одновременно президент встал на защиту онлайн-голосования, отказаться от которого в достаточно категоричной форме потребовал Зюганов, считающий, что эта форма волеизъявления подрывает доверие к выборам и угрожает устойчивости политической системы. Короткий диалог оформил рамки проблемного поля, которое начало складываться неделю назад под влиянием электорального скандала в Москве.
Поводом для скандала стали 16-часовая задержка подведения итогов электронного голосования и резкое расхождение результатов онлайн-голосования и традиционного волеизъявления на избирательных участках. Тогда же был сформулирован главный вопрос: были ли в Москве фальсификации? Как искать ответ на него, никто не знает. Более того, на сегодняшний день совершенно непонятно, можно ли в принципе организовать контроль за электронным волеизъявлением и тем более проверить его результаты постфактум. Эта группа вопросов тянет за собой другие.
Стоит ли вообще использовать онлайн-голосование, если нет возможности проверить его итоги?
В Германии на него ответили однозначно: Конституционный суд ФРГ запретил электронное голосование, потому что оно является благоприятной средой для махинаций, а организовать объективный контроль за этой формой волеизъявления невозможно. Охваченную цифровой лихорадкой Россию такое решение устроить не может, особенно в ситуации, когда электронное голосование в шести субъектах Федерации прошло без эксцессов, а на следующих выборах этот опыт планируется распространить в других регионах.
Можно попробовать отказаться от контроля, сделав ставку на создание супернадёжной системы с электронной и физической защитой всех серверов, прочего оборудования и каналов связи, с открытым и прозрачным интерфейсом, допускающим онлайн-трансляцию промежуточных результатов. Но такой проект будет слишком затратным и громоздким.
Поэтому России придётся либо изобретать какие-то изысканные методы контроля, либо оценивать результаты онлайн-голосования с точки зрения их правдоподобности. А в самых сложных случаях прибегать к услугам следователей по особо важным электоральным делам, которые должны будут докапываться до истины на основе косвенных данных и допроса свидетелей – разработчиков систем голосования, администраторов и всех, кто участвовал в сопровождении избирательного процесса.
Но для начала было бы неплохо оценить итоги онлайн-голосования в российских регионах и попробовать разобраться, что происходит в Москве и как связан вспыхнувший в ней электоральный скандал с главными трендами московской политики цифровизации социальной сферы. Распутать московский клубок без участия следователя по особо важным делам вряд ли удастся, но можно, опираясь на общедоступную информацию, попробовать найти некоторые болевые точки.
В ходе выборов в Госдуму, проходивших 17–19 сентября, в электронном голосовании приняла участие почти треть (31,1 процента) активных избирателей. В шести регионах была задействована система дистанционного электронного голосования (ДЭГ), разработанная «Ростелекомом» под патронажем Министерства цифрового развития, в Москве – платформа, созданная департаментом информационных технологий (ДИТ) московской мэрии. Обе использовали технологии блокчейна.
Количество проголосовавших онлайн в шести регионах составило от 9,4 (Нижегородская область) до 18,9 (Ярославская область) процента от местных участников выборов. В Москве этот показатель равнялся 49,7 процента. При этом во всех семи регионах «Единая Россия» получила в ходе ДЭГ гораздо больше голосов, чем КПРФ. Суммарный разрыв по шести регионам превысил 32 процента («Единая Россия» – 54,25, КПРФ – 11,65 процента), по Москве этот показатель оказался чуть больше 29 процентов («Единая Россия» – 44,7, КПРФ – 15,53 процента).
Максимальный разрыв между результатами электронного голосования во всех семи регионах и итоговыми данными по стране («Единая Россия» – 49,82, КПРФ – 18,93 процента) равен 7,28 процента.
Этот разброс голосов не вызвал особых нареканий, так как являлся отражением отношения двух партий к электронному голосованию: партия власти призывала принять участие в онлайн-голосовании и набрала дополнительные проценты благодаря активности своих сторонников, а оппозиция настаивала на голосовании на избирательных участках и проиграла электронное голосование из-за дисциплинированности своего электората.
Единственный подозрительный эпизод связан с результатами по 15 одномандатным округам Москвы. По итогам голосования на избирательных участках там лидировали девять кандидатов от оппозиции, а после ввода в систему ГАС «Выборы» данных онлайн-голосования во всех округах победили кандидаты, входившие в список мэра Москвы Сергея Собянина.
Руководитель ДИТ Москвы Эдуард Лысенко объяснил 16-часовую задержку с подсчётом голосов тем, что 300 тысяч из двух миллионов онлайн-избирателей воспользовались возможностью изменить результаты своего голосования через вшитую в ДЭГ опцию повторного голосования, а обработка этих данных затянулась из-за того, что система использует технологию блокчейна.
Сложно поверить, что в цифровой модели могут быть задержки, даже с учётом того, что схема работы блокчейна включает пересчёт, условно говоря, контрольных сумм по всем цепочкам, в которые были внесены изменения. Альтернативные и более вероятные объяснения – сбой в работе системы (из-за невыявленных ошибок) или нештатный вход в неё (с целью изменения данных). Вариант хакерской атаки можно исключить, поскольку в случае её обнаружения об этом было бы известно.
Кроме того, осталось непонятным, зачем разработчики использовали технологию блокчейна, если, по словам Лысенко, все знают, что она работает очень медленно, и зачем систему обременили опцией повторного голосования, которой нет на избирательных участках?
По словам главного редактора «Эха Москвы» и председателя Общественного штаба по наблюдению за выборами в Москве Алексея Венедиктова, опция повторного голосования была введена в систему для того, чтобы дать возможность избирателям, проголосовавшим под давлением и присмотром начальства, отменить эти результаты и сделать свой свободный выбор. Тот факт, что такая возможность не предусмотрена законом о выборах депутатов Госдумы, журналиста не смущает.
Непонятно другое: почему на прямое нарушение избирательного законодательства решились сотрудники и руководство ДИТ? И почему никто – ни юристы московской мэрии, ни кремлёвские кураторы выборов – не обратил на это никакого внимания? Нужно ли в данном случае говорить о ненадлежащем исполнении своих прямых обязанностей или о сговоре? И если речь идёт о сговоре, то с какой целью? Если для того, чтобы поменять результаты голосования, придётся заводить уголовное дело (УК РФ, ст. 142 и 142.1 – до четырёх лет лишения свободы).
Использование нарушающей закон о выборах опции повторного голосования именно в Москве выглядит неслучайным. Игнорирование федерального законодательства при продвижении проектов цифровизации является фирменным стилем московской мэрии. Лежащие на поверхности примеры – QR-коды и социальный мониторинг. При этом правовой нигилизм Москвы де-факто санкционирован (при всей парадоксальности этой формулировки) двумя законами, принятыми в мае 2020 года.
Закон об искусственном интеллекте (ИИ) декларирует введение в Москве особого правового режима по использованию ИИ и наделяет московскую мэрию чрезвычайными полномочиями по внедрению этих технологий.
А закон о проведении эксперимента по организации и осуществлению дистанционного электронного голосования закрепляет за Москвой право на эксперименты при использовании цифровых технологий в электоральных процессах. Прямым следствием этих новаций стал эксперимент с повторным голосованием.
Центральная избирательная комиссия (ЦИК) попыталась нивелировать негативный эффект московского скандала, заверив публику, что со следующих выборов в России будет действовать только федеральная платформа электронного голосования, опробованная в шести регионах, и в ней не будет опции повторного голосования. Это решение вряд ли понравилось руководству Москвы. Его власть и сила основаны на контролируемых им финансовых и организационных ресурсах, одним из которых является московская система ДЭГ.
Трезвый расчёт подсказывает, что главным направлением цифровизации должна быть производственная сфера. Однако на деле наблюдается зацикленность на внедрении цифровых технологий в социальную сферу при недостаточном внимании к производству. Это противоречит логике развития, но сегодня борьба идёт не за развитие, а за контроль и, как следствие, власть над обществом.
Именно в этой парадигме работает руководство Москвы, примеру которой хотят, но не могут (из-за дефицита ресурсов) следовать главы других регионов. Они ждут, когда высокие технологии будут поставлены на поток, и манипулировать ими начнут системные администраторы региональных цифровых платформ, над которыми есть своё региональное начальство.
Результат этой деятельности может неприятно удивить Кремль, когда он неожиданно обнаружит, что уже лишился привычных рычагов управления, а реальная власть находится в руках цифровизаторов.
Если бы речь шла только о выборах, это было бы ещё полбеды: процесс голосования всегда был объектом тех или иных форм манипуляций. Главная проблема состоит в том, что адепты цифровизации уже контролируют сбор и обработку данных, на основе которых принимаются решения, а с развитием ИИ начнут контролировать внутреннюю кухню выработки и принятия решений, а заодно и процесс их исполнения.
Работу этого механизма можно изучать на примере борьбы с коронавирусом, в ходе которой на основании непонятно как собираемой статистики принимаются решения о локдаунах, перераспределении финансовых ресурсов и отмене важных политических мероприятий. Руководство Москвы уверенно играет в эти игры, укрепляя свою власть в столице и влияние на политическом поле страны.
Если вынести за скобки криминальную версию о нештатном проникновении в московскую систему электронного голосования, придётся признать, что многочасовая задержка с обнародованием результатов электронного голосования стала следствием недостаточного профессионализма разработчиков ДЭГ. И в данном случае совершенно неважно, какими мотивами руководствовались все причастные к её созданию: хотели защитить права третируемых начальством избирателей или создавали программное обеспечение для махинаций в ходе подсчёта голосов.
Фактом является неработоспособность системы, ставшая неприятным сюрпризом и для не ожидавших такой подставы заказчиков, и для исполнителей, которые, заложив в свой продукт какие-то ошибочные решения, не выявили их в ходе тестирования, не исправили и не провели ещё одной серии тестов.
Такой стиль работы характерен для многих современных программистов, привыкших собирать программные продукты из готовых блоков и называть собственные ошибки «случайными сбоями системы».
Судя по проблемам, регулярно возникающим при запуске новых цифровых продуктов, исполнением заказов московской мэрии занимаются именно такие «профессионалы». Интенсивное тестирование (и быстрое исправление ошибок, порождающее новые) часто происходит в процессе эксплуатации, что ведёт к периодическим сложностям с доступом к сайту mos.ru, проблемам с получением QR-кодов в первые дни после их введения, произвольно выписываемым штрафам, которые приходилось оспаривать через суд, и другим проблемам.
Аналогичным образом обстоят дела с московской системой электронного голосования, которая эксплуатируется уже третий год и по-прежнему не выдерживает большого наплыва пользователей. В первый день выборов в Госдуму на фоне роста числа обращений к системе ДЭГ до 50 тыс. в минуту были зафиксированы задержки с получением доступа, длившиеся в ряде случаев до нескольких часов. Потом всё наладилось: то ли очередную ошибку исправили, то ли снизилась интенсивность потока обращений.
Все эти недочёты привычно списывались на болезни роста, и никто на этот счёт особо не беспокоился. Но задержка с подсчётом голосов выпала из этого ряда, превратилась в настоящий форс-мажор и, судя по всему, будет иметь долгоиграющие последствия. Первые неприятности уже начались. Судя по заявлениям руководства ЦИК, московская системы ДЭГ больше не будет задействована в выборах.
Столь серьёзный провал разрекламированного продукта лишает московскую мэрию важного инструмента манипулирования социумом, наносит удар по репутации Москвы и выставляет на всеобщее обозрение разрыв между её претензиями на роль лидера в сфере цифровых технологий и отсутствием кадровых ресурсов, необходимых для удовлетворения этих амбиций.
Всё последнее время ДИТ Москвы занимался наращиванием функционала цифрового регулирования социальной сферы, но так и не смог добиться нужного качества реализации этих проектов.
Ставшие нормой ошибки и провоцируемые ими сбои давно раздражали пользователей и в конечном итоге привели к грандиозному политическому скандалу, который поставил под сомнение возможность использования цифровых технологий в электоральной сфере и заложил мину под планы спокойного прохождения большого транзита 2024 года.
В итоге получается, что волна негатива, поднявшаяся из-за ошибки в московской системе электронного голосования, докатилась до Путина, который будет вынужден как-то реагировать на случившееся. Пока речь идёт о проведении проверки результатов электронного голосования в Москве. Но в развитии подобных сюжетов есть своя неумолимая логика, в которой «кто допускает процесс, тот его проигрывает» (Франц Кафка, «Процесс»).
27 сентября 2021