Шестидесятитрёхлетняя Ольга Ступак работает сиделкой в Москве уже 10 лет. За это время у неё сменилось четверо подопечных. У последнего – 97-летнего ветерана Великой Отечественной войны – она работает три года. Дети и внуки Ольги жили до последнего времени на Украине, в Хмельницкой области. Старшая дочь с внуком недавно переехала в Польшу. Младшая с двумя детьми остаётся на родине. На днях Ольга решила вернуться домой, хотя говорит, что делать это ей совсем не хочется. О причинах отъезда и трудностях предстоящей жизни она рассказала в интервью «Октагону».
– Ольга, расскажите, почему вы приняли решение уехать? Насколько мне известно, в России работают очень много украинских граждан, особенно в социальной сфере.
– До недавнего времени это действительно было так. У нас есть чат в Москве – в нём было больше сотни украинок. Мы помогали друг другу советами, размещали объявления о поиске сиделок. Спрос на них огромный, хотя в Москве и есть патронажные службы, но обращаться туда люди по разным причинам не хотят. В основном из-за того, что это минимум в два раза дороже и на деле не даёт никаких гарантий качества. В последнее время в чате всё изменилось. Теперь там сплошные сообщения о поиске себе замены в связи с отъездом. Думаю, скоро совсем из наших никого не останется. Из моих подруг сегодня продолжают работать только две, и они обе в ближайшее время уезжают. Вот и моя очередь настала.
– В чём главная причина? Вы чувствуете какое-то притеснение в связи с вашей национальностью?
– На самом деле никакого притеснения. Наоборот, семья моих работодателей очень мною довольна и поддерживает во всём.
«На отъезде настаивают мои родные. Они считают, что в нынешней ситуации я не должна оставаться здесь. На конфликт с ними я идти не хочу. По большому счёту я ведь и работаю здесь ради них, чтобы им помогать. Они моя родня».
– Какой у вас план?
– Поеду домой, к младшей дочке, буду ей помогать с внучками. Я, правда, не знаю, на что мы будем жить. Здесь я живу на постоянной основе в доме, мне обеспечивают питание. Поэтому всю свою зарплату я отправляю домой. Это около 60 тысяч рублей. На неё фактически живут несколько семей – не только дочь, но и наши родственники, которые живут в нашей деревне с нами по соседству.
– А есть возможность найти работу у вас на родине?
– Нет, с этим, боюсь, будут проблемы. Там и молодые-то не могут трудоустроиться. Будем жить с огорода, наверное. Я не знаю как… Дочь сказала, что прохудилась крыша, денег на неё нет. Машина дров стоит денег, на которые можно несколько месяцев питаться. Можно, конечно, ещё вязать и продавать. Летом – ягоды и грибы… Хотя кто это всё будет покупать теперь? Я не знаю.
– Какая обстановка сейчас в вашей деревне? Много людей уехало?
– Наоборот. Это тоже проблема. Многие приехали из других областей, ещё и поэтому работы теперь точно никакой не найдёшь. Дочь говорит, что поначалу было спокойно, а сейчас уже кражи случаются. Вот собаку завела, а ведь её тоже надо кормить! Да и спасёт ли эта собака?
– Ваша старшая дочь уехала в Польшу. Вы не думаете последовать её примеру?
– Нет, я не могу оставить младшую, а она ни в какую не хочет уезжать. И потом у меня давно ещё была возможность туда уехать. Кстати, старшая дочь уехала ещё год назад. Там работают многие украинские сиделки. Но теперь, по её словам, и там работы почти не стало.
«Плюс культура совсем другая, она мне не близка, я вообще считаю себя русским человеком, училась в советской школе, разговариваю на русском, люблю русскую литературу. Мне понятны русские бабушки и дедушки, с которыми я так долго работала. Я очень не хочу уезжать…»
– С вашими детьми вы тоже по-русски разговариваете?
– С младшими да, а вот старшие уже только на украинском соглашаются говорить. Я буду очень скучать по русскому языку.
– Как дедушка, у которого вы сейчас работаете, отреагировал на ваш предстоящий отъезд?
– Он не верит. Я однажды уезжала на несколько дней, потом вернулась. Он думает, что и сейчас так будет. Я очень надеюсь, что он забудет меня через какое-то время, всё-таки старческая память недолгая. А вот я, конечно, буду очень тосковать. Знаете, у нас такая работа – когда приходишь к пожилому человеку устраиваться, знаешь, что будешь с ним до конца. Я так проводила троих бабушек. Я их про себя пингвинчиками называла. Они все были ходячие, так мило переваливались с ножки на ножку. И вот придёшь к такой бабулечке и знаешь, что теперь ты с ней до её смерти. И они это понимают. Это очень грустно, аж сердце щемит, но это жизнь и часть нашей работы. А здесь получается, что я бросаю его. Это тяжело. Сын у него уже тоже старенький, внук ищет сейчас мне замену. Я буду ждать, пока не найдёт, хочу убедиться, что хороший человек. Хорошо бы была верующая женщина.
– Вы православная?
– Да. Мне это помогает. Только это и помогает. Думаю, всё нам по силам Бог даёт. Стараюсь ни о чём не просить, только благодарить. Хотя вот сейчас трошки нет-нет да и попрошу, чтобы был мир, чтобы можно было мне вернуться. Чтобы наши страны дружили, все были бы живы и жили бы в любви.
04 мая 2022