В разгар горбачёвской перестройки, году в 1988-м, я писал репортаж с научной конференции о сталинских репрессиях. Пожилая латышская женщина-историк в кулуарах рассказывала мне о своём отце. Он работал в центральном аппарате НКВД. Когда забрали его коллег из кабинетов справа и слева, он вышел из своего кабинета и… исчез на несколько лет. Скрывался в лесах. И тем самым спас себе жизнь. Его сослуживцев, до того управлявших конвейером по расстрелу других, невиновных людей, естественно, расстреляли. Этот бывший латышский стрелок совершенно правильно оценил степень опасности режима, который сам строил, и принял тяжёлое, отчасти странное, но, по сути, очень разумное решение. В итоге он не был расстрелян и даже смог потом увидеть жену и дочь.
Когда случаются гражданские войны, массовые репрессии или эпидемии – как мы видим сейчас, не имея прежнего подобного личного опыта, при нынешнем уровне коллективного сознания человечества это примерно одно и то же, – в дело вступает важнейший навык разумного и совестливого советского человека: по возможности не состоять, не привлекаться, не участвовать. Отойти в сторону. Найти нишу. Укрыться от обезумевшей толпы. Иногда такая стратегия позволяла советскому человеку сохранить жизнь, иногда – хотя бы лицо.
Поэт Михаил Исаковский, тот самый, что написал слова бессмертной «Катюши», упорно отказывался ходить на собрания Союза писателей СССР, где клеймили «врагов народа», ссылаясь на врождённую болезнь сердца. Это была чистая правда. Но не ходил он потому, что не хотел участвовать в кампаниях травли невинных людей, с которой был не согласен. Поэт Борис Слуцкий сошёл с ума, раскаиваясь в том, что участвовал в гонениях на Бориса Пастернака после присуждения ему Нобелевской премии по литературе. У Слуцкого не хватило сил придумать причину не участвовать, но хватило совести осознать это участие как личный позор и моральный крах постфактум.
В СССР люди, пытаясь укрыться от государственного давления, идеологического маразма, прямого насилия, мигрировали в те сферы жизни и работы, куда не могло или ещё не успевало добраться вездесущее государство.
Кто уходил в кочегары или сторожа, кто – в исследования античной литературы, свободной от марксизма-ленинизма. Хотя это тоже не всегда спасало. Доля правды в знаменитой шутке из монолога Александра Хазина (не путать с Михаилом Хазиным!) в исполнении Аркадия Райкина «Партия учит нас, что газы при нагревании расширяются» была очень велика. У государства были длинные липкие руки, и часто они-таки доставали до вашего горла.
После 2019 года у нас тут на планете Земля внезапно наступил 1347-й, и возвращаться из тёмных времён во вменяемость человечество пока не торопится. А жизнь одна, она проходит очень быстро. А смерть ходит рядом со своей остро наточенной совсем не девичьей косой. И косит, косит, косит. Пока коллективное помешательство явно есть, а коллективного иммунитета явно нет, приходится думать о личной стратегии спасения. О том, как уцелеть в этом «дивном новом мире». Человечество действительно серьёзно захворало. Очень серьёзно. Вирусом наживы и взаимной ненависти.
Пока коллективное помешательство явно есть, а коллективного иммунитета явно нет, приходится думать о личной стратегии спасения.Фото: URI KOCHETKOV/EPA/TASS
Полтора года мир стоит на ушах из-за болезни, которой на данный момент за всё время наблюдений, по официальным данным, переболело меньше 200 миллионов человек – в пять раз меньше, чем каждый год болеет гриппом. Эта болезнь за полтора года убила (если считать, что убивала она одна, хотя по факту – минимум четыре разные болезни) около 4 миллионов человек. Это вдвое меньше, чем каждый год умирает от голода, и в полтора раза меньше, чем от рака. За полтора года эта болезнь на данный момент убила 500 человек из каждого миллиона – 0,05 процента населения Земли. А нас пытаются убедить, что едва ли не каждого второго. И вот-вот непременно убьёт всех остальных, если не сделать «спасительный укол». Скоро мы, видимо, и дышать будем только по QR-коду.
С начала пандемии людей в мире стало больше на 86 миллионов в прошлом году и ещё на 39 миллионов – с начала 2021-го. Даже притом что ковид ни в прошлом году, ни в этом не основная причина смертности ни в одной стране мира. Нынешними темпами (а они продолжают неуклонно угасать), если на планете больше не родится ни одного человека и больше не будет ни одной другой причины смерти, ковид убьёт всё теперешнее человечество всего за каких-то… 3 тысячи лет.
Каждый день в мире от голода умирают 5 тысяч детей и 10–12 тысяч взрослых. 15–17 тысяч голодных смертей каждый день. Но до них, похоже, нет дела никому. Все, кто не умер от одной болезни, более не считаются умершими в коллективном сознании. Их смерти как бы не в счёт. Теперь девиз человеческой цивилизации – уколоться и забыться.
Один из главных способов противостояния обстоятельствам непреодолимой силы для разумного совестливого человека – создание собственного максимально герметичного мира и уход в него. Реальная социальная дистанция от сатанеющих на глазах толп и чиновничьего произвола. Это сложный путь – и морально, и ментально, и материально. Трудно жить в обществе и быть свободным от него. Жить вне общества ещё труднее, но иногда приходится делать такой выбор. Пока ты жив (-а), здоров (-а) и в сознании, можно пытаться читать то, что ты хочешь читать. Слушать музыку, которая тебе нравится. Может быть, что-нибудь сочинять. Смотреть на рассветы и закаты, до которых не смогут добраться санитары нашей психиатрической лечебницы «Планета Земля – 2021». Любить ребёнка, партнёра, родителей, бабушек-дедушек – если есть кого любить. Признать, что по сути ты всё равно одинок (-а). Не питать иллюзий – у тебя нет никого, кроме тебя. Умирать ты будешь один. Укола вечной жизни нет и не будет.
Каждый день в мире от голода умирают 5 тысяч детей и 10–12 тысяч взрослых. Их смерти как бы не в счёт, потому что умерли они не от той болезни.Фото: STR/AP/TASS
Можно постараться уберечься от ложного коллективного пафоса. Быть скромнее в оценке собственной значимости. Умрёшь – никто не заметит. А если и заметят – забудут через считанные часы или дни. Каждый из нас по-настоящему хранит память только о родных и близких. Но рано или поздно каждая такая цепочка личной памяти тоже неизбежно прерывается. Человечность всегда индивидуальна. Это всегда личное проявление сочувствия, личная помощь человека человеку. Не существует абстрактной или «коллективной» человечности, как нет и не может быть никакого «коллективного здоровья». А вот коллективные болезни, поражающие целые государства и общества или даже всё человечество в целом, очень даже возможны.
Что такое «нездоровый коллектив», стадный инстинкт, агрессивная толпа, люди, утратившие субъектность, чувство собственного достоинства и способность адекватно воспринимать реальность, демонстрируют нам постоянно. Не быть частью такой толпы, заражённой вирусом страха, невежества и агрессии (эти симптомы часто, практически всегда проявляются вместе), не присоединяться к хору клеймящих, не участвовать в установлении совершенно позорных и ничем не оправданных правил – важная профилактическая мера для человека, который хочет достойно прожить свою маленькую жизнь. Достойно для самого себя и своих близких – больше нам не для кого жить.
Разумеется, этот «уход в леса», во внутренний мир, в некоторые вечные, надмирные ценности, иногда по возможности в профессию не победительная стратегия.
Это не успех. Но иногда индивидуальное ненасильственное сопротивление каждой новой волне варварства выглядит именно так…
Тот латышский стрелок прожил долгую жизнь. Вырастил дочь. Не знаю, что он испытывал в душе. Раскаивался ли в службе тому злу, которому служил. Я тогда не стал спрашивать об этом пожилую интеллигентную женщину. Возможно, не хватило наглости спросить такое – слишком велика была наша разница в возрасте. Кто-то скажет: «Он просто спасал свою шкуру». Не знаю, чем лучше тот способ, которым нам предлагают спасать «свои шкуры» сейчас – ценой утраты остатков разума, совести и человечности, прямого унижения других людей, обвинения их в том, в чём они не виноваты. Потому что нет способа гарантированно не заразиться коронавирусом и гарантированно не заразить другого. И заражаемся мы не от дыхания друг друга, а через воздух – потому что вирус воздушный, говоря по-научному, аэрозольный. От себя всё равно не убежишь. От смерти, по крайней мере один раз в жизни, точно не спасёшься. Но найти способ не участвовать в том, что считаешь для себя неприемлемым, можно всегда. Почти всегда. Сейчас как раз такой случай.
24 июня 2021
16 июня 2021