Современное искусство как могильщик СССР

Меркадер опоздал

Всё начиналось как протест против крушения мира по итогам Первой мировой войны. Так называемый авангард возник в результате рефлексии европейского и русского общества в культуре и искусстве. Его суть – в несогласии с академическими традициями и экспериментах с формами.

Один из адептов авангарда, Василий Кандинский, выделял в нём непременность восхождения: творец должен обязательно воспитывать себя, культивировать душу и развивать её. Кандинский настаивал, что художник несёт тройную ответственность перед нехудожниками, потому что его мысли, поступки и чувства в итоге и формируют духовную атмосферу, очищая или заражая среду.

Это важно запомнить, чтобы потом почувствовать разницу с принципами так называемого «современного искусства».

В целом авангард симпатизировал СССР, потому что Союз сам по себе являлся экспериментом в начале 20-х. А это и есть суть авангарда. Поэтому он не мог не привлекать художников, искавших себя в новых формах.

1910-е годы. Кандинский и его кот Васька.Фото: Public Domain

Но понятие личной ответственности не вписывалось в представления русофоба, идеолога мировой революции и красного террора Льва Троцкого. Главное, заварить кровавую кашу, а потом повышать себе рейтинг, манипулируя процессом. В 1938 году Троцкий вместе с французским сюрреалистом Андре Бретоном издали манифест «За независимое революционное искусство». И в нём был пассаж о том, что для интеллектуального творчества социалистическая революция «должна установить и обеспечить анархический режим индивидуальной свободы. Никакой власти, никакого ограничения, никаких приказов!». Там же он приравнял сталинизм к фашизму. Троцкий как бы сказал: обратите внимание, граждане, вот она – свобода, а вот её враг – фашизм-сталинизм. Это был первый шаг на пути противопоставления свободы, как осознанной необходимости, если верить Спинозе, и Советского Союза.

Бретон и Троцкий в Мексике (1938 год) и опубликованный в там же манифест «За независимое революционное искусство» (1938 год).Фото: Public Domain

Меркадер (испанский коммунист и агент советских органов госбезопасности. Известен как убийца Троцкого, за что был удостоен звания Героя СССР. – Прим. τ) со своим ледорубом немного опоздал. Троцкий всё-таки успел закрепить в сознании творческой публики всего мира антитезу: искусство абсолютно свободно и безответственно, а СССР – очень плохо.

После разгрома Гитлера наши бывшие союзники хотели бы повоевать и с нами, но перспектива скрестить оружие с лучшей сухопутной армией мира пугала, даже несмотря на наличие у США атомного оружия. Западу требовались нестандартные ходы.

Примерно в это же время министр иностранных дел Великобритании Эрнст Бивин сформулировал запрос:

«Мы должны выдвинуть идеологию, способную соперничать с коммунизмом».

Тогда-то адептам антисоветизма и пригодился Троцкий с его противопоставлением свободы искусства и тоталитаризма СССР. Им, антисоветчикам, пришла в голову прекрасная мысль, отталкиваясь от продекларированной абсолютной свободы западного искусства, присвоить всему Западу образ свободного мира. И уже здесь «ломать» СССР, навязав ему роль тоталитарного общества.

Забавно, что Союз решили развалить, отталкиваясь от феномена Серебряного века и стремлением его творцов к свободе от эстетической нормативности, к преодолению литературных штампов предшествующей эпохи и прочему. Да что там Серебряный век – ещё Пушкин писал:

«...Таков поэт: как Аквилон,

Что хочет, то и носит он –

Орлу подобно, он летает

И, не спросясь ни у кого,

Как Дездемона, избирает

Кумир для сердца своего».

Ружьё, которое не стреляло

Поскольку авангард – всё-таки русское изобретение, то ставку сделали на абстрактный экспрессионизм. Однако сразу не зашло. Президент США Трумэн, увидев работы лидеров абстрактного экспрессионизма Джексона Поллока и Адольфа Готлиба, сказал буквально следующее:

«Если это искусство, то я готтентот».

Для справки, готтентоты – африканская этническая группа, близкая к бушменам.

Неподготовленному человеку, кем и являлся Трумэн, работы Поллока могли показаться дикими. Это было время другой морали. Поллок же своё направление капельной живописи «изобрёл» в процессе лечения от алкоголизма. Под воздействием психотерапевта он начинал разбрызгивать краски по холсту, постепенно ускоряясь и погружаясь в транс, как шаман. Через некоторое время Поллок уже ничего не видел и не слышал, а после окончания выглядел абсолютно обессиленным. В известном смысле весь творческий процесс Поллока напоминал скорей сеанс экзорцизма.

Пол в студии Джексона Поллока в Доме Поллока-Краснера в Спрингсе, штат Нью-Йорк.Фото: Rhododendrites/CC BY-SA 4.0

Реакция Трумэна понятна: ему, протестанту-баптисту, для которого труд – добродетель, угодная Богу, продемонстрировали нечто, похоже на «произведение», созданное на волне синдрома абстиненции. Неудивительно, что американская публика шарахалась от работ Поллока. Бытовало даже мнение, что это какая-то хитрая комбинация русских, мечтающих разрушить Америку.

Например, член палаты представителей США от Мичигана Джорж Дондеро в 1947 году настаивал на том, что все направления современного искусства являются инструментами разрушения. Абстракционизм направлен на разрушение через прямой штурм мозга, сюрреализм – на разрушение посредством отрицания разума. И в конце всегда выносил приговор: «Всё это оружие коммунистов!» – точно как римский сенатор Марк Порций Катон Старший, который каждую свою речь заканчивал словами: «И ещё... Карфаген должен быть разрушен!».

В 1949 году о Поллоке написал связанный с Алленом Даллесом (американский дипломат и разведчик, руководитель резидентуры Управления стратегических служб в Берне, директор ЦРУ с 1953 по 1961 год. – Прим. τ) популярнейший тогда Life. И Поллок проснулся знаменитым.

Говорят, что ЦРУ изобрело рок-н-ролл и экспрессионизм... Конечно, это не главное в деятельности американской разведки, но разглядеть в том или ином маргинальном направлении разрушительный потенциал, создать условия для правильного продвижения, вовремя профинансировать – это к ним.

Поллоку слава не принесла счастья. Однажды он разогнался в своей машине и убил себя и своих пассажиров.

Бесы

Позже в продвижение творений Поллока включился Рокфеллер и его нью-йоркский Музей современного искусства. Это был поворотный момент. Абстрактный экспрессионизм стал рассматриваться как чисто американское явление. И США присвоили себе роль флагмана в современном искусстве.

Дальше требовалось «захватить» остальной мир. И в 1950 году в западном Берлине под патронажем ЦРУ и Американской военной администрации был создан Конгресс по свободе культуры. Генеральным секретарём назначили композитора Николая Набокова.

Николай (слева) и Владимир Набоковы (1950 год).Фото: CC0

При вступлении в должность двоюродный брат всемирно известного автора «Лолиты» сказал:

«Из этого Конгресса мы должны создать организацию для войны. Нам необходим постоянный комитет. Мы должны сделать так, чтобы он вовлёк в работу всех людей, все боевые организации и использовал все методы борьбы. Если мы этого не сделаем, то рано или поздно нас всех повесят. Часы давно уже пробили двенадцать».

Удивительная ненависть к своей Родине... И Конгресс стал эквивалентом НАТО в культуре. И всякая национальная интеллигенция должна была признать свою принадлежность к этой, созданной ЦРУ, группе антисоветски настроенных интеллектуалов.

Для своих целей Набоков и его люди стали использовать крупнейшие европейские выставочные площадки. Причём главной целью был выбран Париж, считавшийся законодателем мод в европейской культуре.

Их, выросших на ограниченных территориях, впечатляли гигантские размеры мазни того же Поллока: в Барселоне, чтобы внести его работу в музей, пришлось сносить ворота – отличный информационный повод и продуманная работа с умами.

Дальше Конгресс принялся поощрять и финансировать самые дикие фантазии европейских художников, писателей и музыкантов, каждый раз подчёркивая свободу западного мира и советскую «узурпацию» культуры и тоталитаризм. Так дискредитировалась вся советская культура разом. Для этого разработали чёткую схему, стартовавшую с морального уничтожение Шостковича.

Идеологи Конгресса за свободу культуры пропагандировали абсолютную свободу в творчестве – то есть копировали Троцкого. И никакой ответственности художника перед обществом, на которой настаивал основатель авангардного искусства Василий Кандинский.

Все эти миллионы в виде бесчисленных публикаций в СМИ каждый день выливались на головы читателей, в конце концов сформировав мнение о культурном превосходстве Запада над СССР. Всё, что в советской культуре не сочеталось с этим, сформированным Конгрессом общественным мнением, вообще выводилось за пределы культуры.

Созданное при участии ЦРУ так называемое «современное искусство» оказалось отличным подспорьем традиционной европейской русофобии.

Писсуар и постмодернизм

Мы имеем дело с замкнутым кругом. Интерес к современному художнику-абстракционисту повышается только при усилении эпатажности его проектов по отношению к любым ценностям. И в этом ключ «современного искусства», ведущего к уничтожению и искусства, и ценностей.

Например, всем хорошо известно изначальное предназначение писсуара. Но у французского художника Марселя Дюшана он стал образцом «высокого искусства». Для этого француз перевернул писсуар спинкой вниз и явил миру объект под названием «Фонтан». В 1917 году он сделал это в знак протеста против мировой войны. Граждане возмутились, и «протестный» писсуар оказался на помойке.

Фотография оригинала работы Дюшана, сделанная Альфредом Стиглицем. В качестве фона была выбрана картина Хартли Марсдена «Войны».Фото: Public Domain

Больше сорока лет про данный артобъект никто ничего не слышал. Но в начале 50-х у ЦРУ с Конгрессом возникла вышеупомянутая идея, и современной культуре резко потребовался писсуар. Причём не один. Дюшан выставлял их в Милане и Париже. Они так повлияли на культуру, что в 1999 году греческий бизнесмен Димитрос Дактопус купил один из писсуаров Дюшана за 1 762 500 долларов.

Сейчас, вероятно. Он вообще бесценен, ибо в 2004 году 500 крупнейших британских арт-экспертов назвали писсуар Дюшана самым влиятельным произведением искусства XX века.

Но это не предел. Художник-акционист Пьер Пиночелли в галерее французского Нима расстегнул гульфик и впервые за десятилетия использовал «Фонтан» Дюшана по назначению, а потом разбил молотком. Когда Пиночелли попросили прокомментировать его поступок, он сказал, что таким образом хотел «завершить» произведение Дюшана – сделать его совершенным. И это уже смахивает на постмодернизм, реакция – финальная точка абстрактного экспрессионизма.

Можно долго гуглить, что это такое, но лучше всего суть постмодернизма, как направления современного искусства, выразил Пелевин: это «когда делаешь куклу куклы, будучи сам при этом куклой».

Для постмодернистов все прежние ценности подлежат ниспровержению, как тоталитарные. Постмодернист может отрицать, что дважды два – четыре, что брак – это только союз мужчины и женщины...

Итог: Конгресс по защите культуры, ЦРУ и Рокфеллеры целились в Советский Союз, а попали в человечество.

У СССР не нашлось, чем ответить

Советский Союз не смог ничего противопоставить напору этого «современного искусства». Вроде и название явления нейтральное, но за ним – многоликая отрава для ума. В конце концов к 1970–1980 годам в представлении граждан СССР оформилось осознание абсолютного превосходства всего иностранного над советским. Почему так случилось?

В СССР по отношению к Западу, особенно к Америке, находился в противоположной ситуации. У нас случились кровавая революция, гражданская война, мобилизационная повестка 30-х, чудовищная война 1941–1945 годов и беспрецедентные разрушения после неё. Власти Союза необходимо было решать совершенно другие задачи: накормить, воспитать, обучить огромную массу разнонационального народа. И заодно не допустить чрезмерную грызню среди своей творческой интеллигенции: ведь в одной композиторской организации соприкасались такие мировые знаменитости и эстеты, как Шостакович с Ростроповичем, и выходцы из ассоциации пролетарских музыкантов, которые отвергали всю классику и развивали только революционную песню.

Она настраивала своих творцов на создание продукта, понятного для всех – рассчитанного на средний ум. Тем самым она не только поставила себя в арьергардно-консервативное положение по отношению к «современному искусству» Запада, но и противопоставила советскую творческую интеллигенцию народу и себе. Подобное «окормление» культуры и искусства, и стало ахиллесовой пятой СССР, трансформировавшейся в устойчивое мнение советских граждан, что всё иностранное превосходит отечественное.

А дальше Союз рухнул, не имея при этом системных экономических проблем. Такое возможно только при утрате собственной ценностной опоры и народом, и элитой.

Как Шостаковича принесли в жертву

Но как красиво ЦРУ с Конгрессом воспользовались этой уязвимостью. Пришлось при этом «пожертвовать» Шостаковичем, но он не «свой» – нестрашно.

В конце марта 1949 года собралась «Культурная и научная конференция за мир во всём мире». Советскую делегацию возглавил глава Союза советских писателей Александр Фадеев, но её центром был Дмитрий Шостакович, обожаемый тогда в США. В Кремле ждали триумфа, но произошла катастрофа.

Во время одного из мероприятий Набоков процитировал редакционную статью «Правды», в которой три западных композитора – Пауль Хиндемит, Арнольд Шенберг и Игорь Стравинский – назывались «обскурантами», «декадентскими буржуазными формалистами» и «лакеями империалистического капитализма». Статья призывала к запрету исполнения их музыки в СССР.

«Господин Шостакович лично согласен с этой официальной точкой зрения, напечатанной в “Правде”?» – ехидно поинтересовался Набоков.

Шостаковичу что-то громко шептали «ответственные сотрудники», но великий композитор и любимец публики растерялся и испуганно лепетал, что полностью согласен с этими утверждениями. А что он ещё мог сказать? И все увидели, что гений в Советском Союзе слаб и беззащитен.

Дмитрий Шостакович и обложка журнала Time 1942 года с его портретом.Фото: Public Domain

Недопустимо было выставлять Шостаковича один на один с мотивированным и хорошо подготовленным врагом – прокол советских спецслужб, ведь подготовка к саботажу и провокациям против кремлёвской делегации началась задолго до конференции в Нью-Йорке. Этот провал запустил необратимые последствия. Образ неуверенного сомневающегося гения Шостаковича стал символом антисоветизма в искусстве.

Сейчас понятно, что в 50-60-х мы не могли ничего изменить в сложившихся условиях. К примеру, не было смысла бороться с «безродным космополитизмом». Во-первых, запретный плод всегда сладок, а во-вторых, это порождало ситуации, подобные той, в которую попал Шостакович. Как в таких условиях перебить парадигму «всё западное – лучше»? Эту драму надо было просто пережить, чтобы осознать, что же произошло на самом деле.

Но теперь-то всё будет по-другому? Мы многое испытали, нам ясны причины прошлых поражений. А Запад остаётся во власти порождённого им же постмодерна. Туда ему и дорога.