Легко ли быть украинцем
По официальной статистике, украинцы – третья по численности национальность в России, но Росстат делал свои вычисления ещё до приёма многочисленных беженцев из ДНР и ЛНР, частично из Мариуполя и других украинских городов, откуда открывались гуманитарные коридоры в сторону РФ. Может статься, что число вынужденных переселенцев из соседней страны в процессе спецоперации значительно увеличится и многие из них осядут в российских регионах, потому что возвращаться на пепелища захотят не все.
Конечно, с большим перевесом украинцы сегодня бегут в Евросоюз, но и тех из них, кому выпало связать дальнейшую судьбу с Россией, уже хватает для существенного изменения показателей национального состава державы. Впрочем, в паспортах давно не существует графы «национальность», и каждый волен считать себя хоть русским, хоть украинцем, а объявлять об этом можно исключительно по собственному желанию во время переписи населения. Последняя перепись прошла совсем недавно, но это было ещё до силовой денацификации Украины, а потому нынешние события не затронули статистического процесса национальной самоидентификации. Следующая же перепись, похоже, предвидится ещё не скоро, к тому времени раны уже не будут саднить так, как сейчас, а национальное самоопределение перестанет быть политизированным.
Сегодня сложилась такая ситуация, что быть украинцем в России хоть и не опасно, но всё же не так комфортно, как прежде.
Российское руководство сделало максимум возможного, чтобы в таких непростых обстоятельствах не допустить межнационального напряжения и не столкнуть русских с украинцами по крайней мере внутри РФ. Было сразу объявлено, что спецоперация начата не против мирных жителей Украины, а в целях борьбы с националистами. Конечно, масштабы происходящего в конце концов смешали кислое с пресным, в Вооружённые силы Украины и отряды территориальной обороны стали вступать далеко не только поклонники Бандеры, но и те украинцы, которым до него нет никакого дела и которые вообще больше говорят на русском, чем на украинском.
Чем дольше и глубже спецоперация, тем больше вихрь грозовых событий сотрясает тесно переплетённые родственные связи тех украинцев, которые живут на своей исторической родине, и тех, кто уже давно проживает в России. Зачастую взгляды на происходящее и его оценки с той и другой стороны даже в рамках одной разделённой семьи прямо противоположные. Ассимилированные в России миллионы украинцев с российскими паспортами, как правило, за окончательное решение вопроса о демилитаризации и денацификации Украины, чего пока не скажешь об их родственниках по ту сторону линии фронта. В ещё более сложных условиях оказались трудовые мигранты из Незалежной, которые остались в РФ после 24 февраля, и их сердца теперь разрываются между пылающей Украиной и приютившей и прокормившей их Россией.
Помогающая нашим соседям по хозяйству 50-летняя Люба из Полтавской области хоть и с украинским паспортом, а является налоговым резидентом РФ с трудовым патентом и регистрацией. Женщина вроде бы и с пониманием отнеслась к усиленным внутренним проверкам правоохранительных органов после начала спецоперации, но по всему видно, что воспринимает ситуацию с тяжёлой душой. Она каждый день звонит на мобильный украинской родне, справляясь о здоровье и жизни сына, снохи и внука и подсчитывая в уме, достаточно ли глубок подвал их дома для защиты от прямого попадания снарядов. Соседи же, у которых Люба производит уборку в московской квартире, с тем же волнением и надеждой дожидаются редких сеансов телефонной связи с участвующим в украинской спецоперации племянником, воюющим в составе группировки Вооружённых сил РФ. Понятно, что каждый думает о своём, но обед у них за общим столом со слезами и русско-украинскими объятиями. В общем, как у Высоцкого про то, что мы теперь одна семья, мы оба пострадавшие, а значит, обрусевшие.
Мой давний знакомец из донецкой Дружковки и бывший редактор местной районной газеты украинец Борис, несколько лет назад бежавший от Службы безопасности Украины в Россию, но оставивший на малой родине дом и супругу, теперь с надеждой ждёт очередных сводок от генерала Конашенкова, предвкушая скорое взятие российскими подразделениями родного города. Такой исход событий позволит воссоединить семью и вернуться домой. Борис горячится, рассказывая про безрадостный настрой жены и неверную интерпретацию ею происходящих событий. «Жена спрашивает, когда мы придём её завоёвывать. Но я завоевал её сердце ещё 40 лет назад, когда только повстречались, причём с первого взгляда. А сейчас это называется освобождением!» – твердит расстроенный украинец. В общем, у Бориса с супругой ситуация ещё сложнее, чем у Высоцкого с Мариной Влади. Те хоть изредка, но могли полететь друг к другу, а эти оказались по разные стороны окопов.
Украинская грусть сегодня имеет множество разных драматических оттенков. Самые известные российские украинцы или выходцы с Украины, включая Валентину Матвиенко, Владимира Мединского и Наталью Поклонскую, на фоне происходящего несут в себе свою боль, тревогу и надежду на примирение тех, кто в силу обстоятельств ожесточился и пришёл в отчаяние от потери близких. Выстраивать будущее добрососедство между Украиной и Россией, как и между украинцами и русскими, во многом придётся заново, потому что слишком велик нынешний накал страстей и противоречий, слишком масштабен процесс, побочным эффектом которого становится слом значительного числа судеб. Впрочем, несмотря на все перипетии, Россия как была, так и остаётся домом для украинцев, что означает крепкую основу для его совместного обустройства.