Большая евразийская тройка меняет состав

Отношения в тройке Москва – Пекин – Нью-Дели уже много лет пребывают в состоянии неустойчивого равновесия. Лежащей на поверхности причиной являются сложные взаимоотношения между Индией и Китаем, обусловленные конфликтами на китайско-индийской границе, соперничеством двух стран за влияние в регионе и конкуренцией на мировых рынках, обострившейся в период глобализации. Но есть и другие, неучтённые и неочевидные на первый взгляд факторы.

Многополярный мир и евразийскую тройку придумали в Москве

Весной 1996 года во время визита в Китай российский президент Борис Ельцин с подачи только что назначенного министром иностранных дел Евгения Примакова первым поднял вопрос о многополярном мире как альтернативе однополярности, насаждаемой Вашингтоном. Впоследствии он ещё несколько раз возвращался к этой теме: «Не было и не будет, чтобы он (Билл Клинтон. – τ.) один диктовал всему миру, как жить, как трудиться <...>. Нет и ещё раз нет! Многополюсный мир – вот основа всему. То есть так, как мы договорились с Цзян Цзэминем, председателем Китайской Народной Республики».

Индия была названа одним из полюсов, потому что это огромная, активно развивающаяся страна-цивилизация с большой экономикой и ядерным оружием. Существенную роль сыграли и очень хорошие отношения с СССР, а потом и с постперестроечной Россией. В свою очередь, индийское руководство и местные элиты приняли эту концепцию к сведению, возражать не стали, но и не сделали никаких встречных шагов. Что касается Ирана, он вообще не был вписан в этот контекст.

В результате на протяжении последних лет альтернативными Соединённым Штатам полюсами оставались Россия (особенно после Мюнхенской речи Владимира Путина) и нарастивший свою мощь Китай. Но между ними была существенная разница, выявившаяся в 2009 году, когда только что избранный президентом Барак Обама практически одновременно сделал двум странам заманчивые, как полагали в его администрации, предложения: Китаю – разделить мир на двоих (проект G2), России – перезагрузку.

Президент России Владимир Путин во время выступления на 43-й Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности.Фото: Дмитрий Астахов/ТАСС

Пекин в лице председателя КНР Ху Цзиньтао отказался, несмотря на то, что экономические успехи Поднебесной были в значительной степени обеспечены сотрудничеством с США, система госуправления почти полностью контролировалась «комсомольской» группой, связанной с американскими демократами, а во главе страны стоял лидер этого клана. То есть Китай уже тогда позиционировал себя как самостоятельного игрока, развивавшего альтернативный американскому проект покорения мира на основе идей социализма и наследия своей древней цивилизации.

А российский президент Дмитрий Медведев согласился, купившись на обещание не развёртывать американскую противоракетную оборону в Чехии и Польше и начать переговоры о создании общей системы ПРО. В качестве ответных жестов доброй воли Москва отказалась исполнять давно подписанный договор о продаже Ирану зенитных ракетных комплексов С-300, не наложила вето на резолюцию о закрытом небе над Ливией. Но это не помогло: американцы, как всегда, обманули Россию и проект перезагрузки был отправлен на свалку истории.

Тем временем в КНР напрочь забыли о многополярном мире и евразийском треугольнике (Россия – Китай – Индия). Выступая на недавнем съезде КПК, Си Цзиньпин говорил о двух полюсах (Китай – США) и претензиях Поднебесной на роль единственного лидера нового, свободного от гегемонии Штатов мира. Всё это происходило на фоне событий на Украине, где Россия воюет с Америкой и всем НАТО за свой суверенитет и новый мир, свободный от «сатанизма» англосаксов.

В итоге получается, что Москва и Пекин при всей разнице их весовых категорий действуют заодно, в то время как Индия спокойно занимается решением своих многочисленных проблем. То есть придуманный Примаковым большой евроазиатский треугольник оказался фиктивной конструкцией, номинальное существование которой определяется только тем, что Индия, как и КНР, является большой страной, имеющей хорошие отношения с Россией.

Индия в плену «позитивного нейтралитета»

Представление об эксклюзивных отношениях России и Индии является рудиментом советского времени, когда Москва оказывала ощутимую помощь бывшей британской колонии. В 1950-х годах Индия позаимствовала у Советского Союза некоторые составляющие его экономической модели: индустриализацию на основе централизованного планирования, госконтроль над промышленностью и многое другое. Но политическим союзником Москвы Индия не стала. Она проводила политику «позитивного нейтралитета», а её лидер Джавахарлал Неру был одним из инициаторов создания Движения неприсоединения.

Соединённые Штаты очень хотели привлечь на свою сторону огромную страну, расположенную в центре Азиатского континента, снизить эффект экономической и технической помощи СССР и ослабить зависимость индийской экономики от поставок советской нефти. Результатом этой политики стало участие Запада в строительстве двух индийских АЭС – «Тарапур» и «Ранапратапсагар». Но Индия не стала сателлитом Штатов. Она слишком дорожила недавно обретённым суверенитетом. Подтверждением этих настроений послужило развитие национальной ядерной программы, что позволило Индии стать в 1974 году шестым (после США, СССР, Великобритании, Франции и Китая) членом «ядерного клуба».

Индия впервые испытала ядерное оружие в мае 1974 года во время операции «Улыбающийся Будда».Фото: Manish Swarup/AP/TASS

После распада Советского Союза в индийской внешней политике на фоне разговоров об однополярном мире произошёл явно выраженный крен в сторону США, а связи с Россией стали носить инерционный характер. В начале 1990-х годов в рамках заигрывания с индийским руководством Запад даже признал Индию «одной из лучших развивающихся демократий», проигнорировав кастовый характер индийского общества. Тогда же под давлением Международного валютного фонда в стране начались либеральные реформы, которые ускорили индустриальное и технологическое развитие. К концу 2000-х Индия вошла в пятёрку ведущих экономик мира и стала членом БРИКС, а затем, через 10 лет, – ШОС. В этих поступках можно усмотреть некоторые признаки антиамериканской фронды, но не более того.

Обратной стороной «индийского экономического чуда» стало обнищание миллионов индусов, а кризис 2008 года и эпидемия COVID-19 ещё больше ухудшили социальную ситуацию.

Проблему усугубляет тот факт, что значительная часть индийского социума придерживается левых взглядов. В штатах Керала, Западная Бенгалия, Трипура, Тамил Наду и ряде других регулярно проходят акции протеста под красными флагами с портретами Ленина и Сталина, а дома и заборы расписаны граффити с коммунистической символикой.

Для того чтобы прокормить миллиардное население и не допустить сползания классовых, религиозных и межнациональных конфликтов в настоящую гражданскую войну, индийскому руководству приходится лавировать не только между Россией и англосаксами, но и между собственным народом и элитами, которые находятся под сильным влиянием Великобритании, лучше всех понимающей, как нужно строить отношения со своей бывшей колонией.

Многие эксперты полагают, что назначение британским премьером индуса Риши Сунака ещё больше укрепит давние связи индийских верхов с правящими кругами Туманного Альбиона. Экономической базой этих отношений являются производственные цепочки, фрагменты которых размещены на территории Индии, а основой взаимопонимания – кастовый характер индийского социума, прекрасно вписывающийся в жёсткую иерархию британской системы.

Риши Сунак стал первым в истории Британии премьер-министром индийского происхождения.Фото: DIVYAKANT SOLANKI/EPA/TASS

Не исключено, что именно этими предрассудками объясняется неуважительное и откровенно потребительское отношение индийского бизнеса к партнёрам из России. Но есть и ещё одна причина. Индия привыкла брать у своего северного соседа то, что ей нужно, в обмен на то, чем она владеет в избытке. Это началось сразу после провозглашения независимости. В сентябре 1947 года, когда страну нужно было срочно накормить, а в Соединённых Штатах никак не могли решить вопрос о предоставлении Индии кредитов для закупки продовольствия, СССР быстро наладил поставки зерна в обмен на индийский чай.

Сегодня главным торговым партнёром Индии является Америка, пытающаяся влиять и на политические решения. Но индийское руководство не готово превратить свою страну в ещё одного сателлита США. Действуя в своих интересах, оно то купит российские комплексы С-400, несмотря на явно выраженное недовольство Вашингтона, то, проигнорировав очередной пакет санкций, нарастит импорт российских углеводородов.

Более того, Индия позволила Вашингтону втянуть себя в его новые региональные проекты в области безопасности – QUAD (Австралия, Индия, США, Япония) и инвестиций – I2U2 (Индия, Израиль, ОАЭ, США). От участия в военном антикитайском блоке AUKUS (США, Великобритания, Австралия) она пока отбивается. Но давление будет продолжаться по нарастающей: Индия очень нужна Штатам для создания силового противовеса Китаю в центре Азиатского континента и установления контроля над Индийским океаном и всем Индо-Тихоокеанским регионом.

Нынешний премьер Нарендра Моди, скорее всего, знает слова первого лидера суверенной Индии Джавахарлала Неру о том, что «Индия – это потенциально великая держава, которая при неколониальном пути развития могла бы стать одним из “стержней” политических сил на мировой арене наряду с США, СССР и Китаем». И он, конечно, хотел бы жить в мире, свободном от гегемонии англосаксов, но пока не похоже, что Индия готова на какие-то конкретные шаги в этом направлении.

Бесценный опыт теократического Ирана

В отличие от Индии с её «позитивным нейтралитетом» и многовекторностью Иран сразу после победы в 1979 году исламской революции позиционировал себя как непримиримого врага Соединённых Штатов и западных ценностей. Ответом на захват американского посольства в Тегеране стали жёсткие санкции, действующие до сих пор. Весь постреволюционный период, за исключением двухлетнего (2015–2017 годы) интервала, когда происходило частичное снятие санкций, Иран был вынужден жить и развиваться в условиях экономической изоляции и политического давления.

Тегеран достаточно быстро научился строить и развивать свою промышленную индустрию, науку и военные технологии, находясь в крайне неблагоприятных условиях, а с 1980 по 1988 год – и в ситуации войны с соседним Ираком. Россия повторяет этот путь с 2014 года. Для неё санкции стали стимулом к политике импортозамещения, а с февраля этого года её способность адаптироваться к неприятностям тоже проходит проверку войной. Китай, получивший пока небольшую дозу американских и европейских санкций, находится в самом начале этого пути.

Автомобильная отрасль Ирана уступает по активности только нефтегазовой промышленности.Фото: Ebrahim Noroozi/AP/TASS

Ещё большее сходство обнаруживается в идеологических установках трёх стран. Взбунтовавшись против Америки и назвав её «главным шайтаном» (злым духом, враждебным Аллаху), лидеры Ирана на несколько десятилетий опередили Владимира Путина, недавно увидевшего в идущих из США тенденциях к «отрицанию человека, ниспровержению веры и традиционных ценностей» черты «сатанизма», и Си Цзиньпина, который в середине октября, выступая на ХХ съезде Коммунистической партии Китая, сформулировал свою доктрину отрицания тотальной гегемонии Штатов и строительства нового мира на принципах равноправия и справедливости.

При таком совпадении внешних условий и внутреннего настроя трёх стран выстраивание двухстороннего и трёхстороннего сотрудничества является делом техники. КНР, которая уже минимум 10 лет покупает иранские углеводороды в обход санкций, заключила в марте 2021 года соглашение о стратегическом партнёрстве с Ираном сроком на 25 лет. Главные пункты этого документа предусматривают рост поставок иранской нефти в обмен на китайские инвестиции в размере 400 млрд долларов.

Россия, которая последние 30 лет сотрудничала с Ираном главным образом по проблеме Каспия, а также по вопросам выстраивания коридора «Север – Юг» и развития мирного атома (АЭС в Бушере), тоже готовится подписать аналогичный договор.

Считается, что инициатором углубления сотрудничества с Москвой является «пророссийская партия» консервативного крыла иранской власти. Её костяк составляют генералы Корпуса стражей исламской революции (КСИР), адмиралы Военно-морских сил и члены меджлиса: контр-адмирал Али Шамхани, спикер парламента Мохаммад-Багер Галибаф, глава парламентского комитета по вопросам национальной безопасности и внешней политики Моджтаба Зоннур. Членом этой группы был командующий спецподразделением «Аль-Кудс» в составе КСИР Касем Сулеймани, убитый в январе 2020 года на территории Ирака в результате спецоперации ВВС США.

Независимо от того, что именно побудило иранские элиты к более тесному сотрудничеству с Россией (на этот счёт существует множество версий), сближение двух стран было согласовано на высшем уровне в ходе визита в Иран президента Путина в июле этого года. И результат, как говорится, налицо: Россия уже получает иранские беспилотники и ракеты «земля – земля», подписаны соглашения о поставке в РФ 40 газовых турбин повышенной мощности и авиационного оборудования, а также о проведении ремонтно-эксплуатационных работ и техподдержке российской авиации.

Кроме того, прорабатывается вопрос создания на территории Ирана нефтегазового хаба для перераспределения потоков энергоносителей: российские будут использоваться в Северном Иране, за счёт чего большее количество иранских отправится в Азиатско-Тихоокеанский регион, Армению, Турцию, Ирак и Пакистан. Это поможет России нивелировать сокращение поставок в Европу и обеим странам – нарастить экспорт и утвердиться на энергоёмких рынках региона.

Иран становится важнейшим партнёром России в нефтегазовом секторе.Фото: Vahid Salemi/AP/TASS

Все эти проекты позволяют говорить о реальном стратегическом партнёрстве в рамках большого евразийского треугольника (Россия – Иран – Китай), состоящего из стран, которые, с одной стороны, связаны общими представлениями о добре, зле и правильном устройстве мира, а с другой – находятся в сходных условиях непрерывного давления со стороны США и их сателлитов. В дополнение к этому РФ ведёт на территории Украины войну против общего врага, а Иран уже второй месяц борется с уличными беспорядками, отражая подогреваемую американскими агентами попытку устроить цветную революцию.

Что касается распределения нагрузки, в трёхстороннем партнёрстве функции каждой из сторон определяются их ресурсной базой и спецификой положения: Тегеран помогает Москве вести боевые действия; Китай инвестирует в Иран и получает от союзников два гарантированных потока энергоносителей и ослабление зациклившихся на украинских проблемах Штатов, которые мешают Пекину решить проблему Тайваня. Слишком осторожной Индии нет места в этом сражении за будущее мира, и это предопределяет её оттеснение на второй план готовым участвовать в противостоянии Ираном.