Ежегодно в разных регионах страны разгораются скандалы вокруг гибели детей в медицинских учреждениях. Родители малышей винят в их смерти врачей и пытаются привлечь виновных к ответственности. После большинства таких трагедий уголовные дела не возбуждаются, а если материалы доходят до суда, виновность медиков зачастую не подтверждается. По мнению пострадавших родителей и ряда экспертов, главным препятствием в поисках правды, как правило, становится судебная медицинская экспертиза, не всегда объективные выводы которой ложатся в основу приговора.
Год назад «Октагон» рассказывал о трагедии москвички Кристины Кузьминой, двухлетний сын которой Арсений умер в Морозовской больнице. 6 ноября 2020 года ребёнок попал в лор-отделение медучреждения с температурой и отёком глаз. На момент госпитализации малыш был активен, бегал по палате и играл в машинки с другими детьми. Однако через 44 часа после начала лечения ребёнок оказался в реанимации и скончался.
Близкие Арсения считали, что смерть малыша произошла из-за халатности врачей. По рассказам матери ребёнка, в первый день пребывания в больнице назначенное лечение не помогло снять отёк глаз. Медики назначили дополнительное обследование – КТ головы под наркозом с контрастным веществом, чтобы проверить проходимость сосудов. Во время введения контрастного вещества медик повредил вену ребёнка и препарат попал под кожу, в результате чего у малыша развился сильный отек руки.
Исследование показало, что у Арсения наблюдаются признаки сфеноидита. При этом заболевании развивается воспаление слизистой оболочки клиновидной пазухи, которая располагается глубоко в основании черепа и находится рядом с очень важными анатомическими структурами.
Cтремительное ухудшение состояния ребёнка началось именно после процедуры КТ.
Записи в карте показывают, что УЗИ пострадавшей руки было проведено только в реанимации через 15 часов после появления отёка. Дальнейшие анализы выявили проблемы с проходимостью сосудов.
По мнению родственников, именно тромбоз, возникший в ходе некачественно проведённой процедуры, и стал причиновой того, что у малыша отказали внутренние органы и наступила смерть. По факту гибели Арсения 10 ноября прошлого года было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности».
10 декабря прошлого года в рамках расследования была назначена комиссионная судебная медицинская экспертиза в Бюро судебно-медицинской экспертизы Департамента здравоохранения города Москвы. Исследование проводилось на протяжении восьми с половиной месяцев и закончилось в начале сентября. Заключение экспертов вызвало многочисленные вопросы у родственников погибшего малыша. Экспертная комиссия не нашла причинно-следственной связи между действиями медиков и смертью ребёнка.
– В экспертизе нет всесторонней оценки действий (бездействий) медицинского персонала лор-отделения, где лежал Арсений, – рассказала Кристина Кузьмина.
«После исследования под общим наркозом за состоянием ребёнка в динамике, по сути, никто не наблюдал. Из-за этого необходимая помощь сыну не была оказана вовремя, до развития серьёзных осложнений, когда уже невозможно было предотвратить смертельный исход».
Кристина Кузьмина
мама Арсения
По словам Кристины, перед КТ ребёнку не назначили полное обследование, чтобы исключить противопоказания к процедуре.
– Врач-анестезиолог даже не осуществлял контроль за процессом выхода сына из наркоза, в течение нескольких часов он к Арсению ни разу не подходил, – поясняет женщина.
При этом в деле имеются показания незаинтересованных свидетелей – родителей другого ребёнка, который лежал в той же палате. Они подтверждают, что состояние мальчика ухудшилось именно после процедуры КТ, но никаких действий на протяжении 15 часов до попадания малыша в реанимацию медики не предпринимали, несмотря на неоднократные попытки вызова врача в палату.
Кристина уточняет, что реанимационные мероприятия начались слишком поздно, уже по дороге в реанимацию у мальчика произошла первая остановка сердца, драгоценное время было упущено.
В ходе расследования были обнаружены и многочисленные дефекты при ведении медицинской документации персоналом Морозовской больницы.
Листы в карте Арсения не пронумерованы и не прошиты, на одной из страниц вклеен анализ другого ребёнка.
Нарушения в действиях сотрудников Морозовской больницы обнаружила и проверка Росздравнадзора, проведённая практически сразу после возбуждения уголовного дела по факту гибели малыша. В заключении ведомства указывалось на поздний перевод ребёнка в реанимацию, недостаточный мониторинг его состояния и ненадлежащее ведение медицинской документации.
– Все эти в общем-то очевидные обстоятельства не были учтены в выводах первичной комиссионой экспертизы, – объясняет Кристина. – В ходе очной ставки с врачами, принимавшими участие в лечении ребёнка, последние не смогли дать ответы на большинство наших вопросов. Это ещё раз подтвердило сомнения в объективности экспертных выводов.
Благодаря настойчивости Кристины Кузьминой её доводы всё-таки были приняты следствием. Дело взято на контроль главным управлением следственного комитета по Москве. В настоящее время в рамках расследования планируется назначение повторной судебной медицинской комиссионной экспертизы в другом регионе, в экспертном учреждении, которое не находится в ведомственном подчинении у департамента здравоохранения Москвы и Минздрава.
Близкие Арсения надеются, что другому составу экспертов удастся полно, всесторонне и объективно провести исследование всех обстоятельств, связанных с гибелью их ребёнка в медицинском учреждении.
Ольга Жигалкина, врач-педиатр, опытный рентгенолог пояснила «Октагону», что претензии к объективности первичной комиссионной судмедэкспертизы действительно обоснованы.
Картина мамы Арсения Кристины Кузьминой.
– На данном этапе возникают вопросы не только к выводам экспертов, но и в первую очередь к полноте проведённого экспертного исследования, на основании которого сделаны эти выводы, – рассказала Октагону Жигалкина. – Комиссией экспертов была рассмотрена только одна из возможных причин случившегося, что смерть ребёнка наступила вследствие стремительного развития инфекционного заболевания, с которым ребёнок поступил в стационар, то есть вследствие сфеноидита.
По мнению медика, такой односторонний результат выглядит тенденциозно. Эксперты не коснулись и не провели дифференциальную диагностику с другим патологическим состоянием, которое также стремительно развивалось после проведенного КТ-исследования, когда контрастное вещество вызвало воспалительную реакцию мягких тканей с последовавшими вслед за этим серьёзными осложнениями.
– В выводах экспертной комиссии не приведено каких-либо фактов, опровергающих наступление смерти ребёнка вследствие осложнений, развившихся из-за введения контрастного вещества мимо сосуда во время проведения КТ-исследования, – уточняет Жигалкина.
«Нет обоснованного ответа и на вопрос о том, какое влияние на развитие патологического процесса оказал ненадлежащий врачебный контроль за состоянием малыша в динамике после этой процедуры».
Ольга Жигалкина
врач-педиатр, рентгенолог
По словам врача, без полного исследования всех возможных причин, которые могли привести к смерти ребёнка, экспертные выводы не могут считаться обоснованными. Именно этим мотивировано требование родителей о проведении повторной экспертизы другим составом экспертов и в другом регионе.
Опыт последних лет показывает, что большинство уголовных дел в России, возбуждённых по обвинению врачей в смерти детей в медучреждениях, прекращаются в связи с недоказанностью вины медицинских работников. Конечно же, медики спасают наше здоровье, а порой и жизнь и надо понимать, что пациент тоже не всегда бывает прав. Однако за последнее время мы столкнулись со слишком большим количеством дел против врачей, проигранных пациентами или их родственниками.
Само экспертное сообщество, судебно-следственные органы и адвокаты давно высказывают мнение о необходимости внесения изменений в законодательную базу, регулирующую в России как судебно-медицинскую экспертную деятельность, так и судебно-экспертную деятельность в целом.
По мнению Евгения Сиротина, врача, судебно-медицинского эксперта со стажем более 30 лет, проведение качественной экспертизы возможно при наличии у эксперта достаточной грамотности, компетентности, ответственности и, конечно же, реальной, а не декларированной независимости.
– На практике же это совсем не так, – объясняет специалист. – За ненадлежаще проведённую экспертизу с эксперта практически нет никакого спроса. В крайнем случае следствие или суд пусть разбираются сами или назначают повторную экспертизу.
«У следователя и судьи всегда имеется аргумент на этот счёт: “Эксперт предупреждён об уголовной ответственности, и нет оснований сомневаться в его выводах”. Но такая ответственность наступает лишь в случае “заведомо ложного” заключения. А если эксперт добросовестно заблуждался?»
врач, судебно-медицинский эксперт
По словам Сиротина, текущая ситуация с проведением экспертиз нередко приводит к ошибкам в выводах экспертов, а порой и к намеренной подтасовке фактов. Проблема ещё и в том, что государственная судебно-экспертная служба в России находится в подчинении Министерства здравоохранения.
– Все первичные, а порой и повторные экспертизы назначаются в государственные экспертные учреждения, находящиеся в той же ведомственной подчинённости, что и медицинское учреждение, в отношении которого ведётся расследование. И это характерно для всех регионов. При таком положении дел практически всегда будет возникать сомнение в независимости экспертов, в том, что на их решение не повлияло частное «мнение» вышестоящего руководства или чья-то, мягко говоря, просьба. Просьба, которую не исполнить очень сложно, не потеряв завтра работу, – подчёркивает эксперт.
Собеседник «Октагона» также обращает внимание на то, что в последние годы качество подготовки экспертов резко упало.
В ряде регионов нет полноценной материально-технической базы, наблюдается дефицит специалистов.
– Часто у экспертов просто нет времени, чтобы подробно разобраться в обстоятельствах дела. В качестве наглядного примера можно вспомнить дело «пьяного мальчика» Алёши Шимко, когда в крови у погибшего в ДТП ребёнка обнаружили 2,7 промилле алкоголя. А ведь эксперт был предупреждён об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. И что? – говорит Сироткин.
Эксперт поясняет, что главная проблема ещё и в том, что далеко не у всех пострадавших родителей, как у семьи Арсения Кузьмина, есть силы и возможности идти до конца в поисках истинных причин гибели своих детей:
– В объективном расследовании должна быть изначально заинтересована сама государственная система, а не граждане. Нас просят отнестись с пониманием к тому, что у врача большая нагрузка, много больных, у следователя кипа уголовных дел в производстве. Вопрос, почему никто не пытается понять мать, потерявшую ребёнка?
23 октября 2021