Международные концерны преследуют разные цели, прибегая к услугам промышленных дизайнеров. Одни хотят отстроиться от конкурентов, другие – переосмыслить конструкторские и инженерные идеи, третьи – решать социальные проблемы. Студии промдизайна зарабатывают десятки миллиардов долларов по всему миру. Но в России специалистам всё ещё приходится полагаться на силу собственного убеждения или на экспортные стратегии компаний, чтобы защищать своё ремесло.
Экспорт – это красиво
В 2013 году мировой рынок промышленного (или индустриального) дизайна составлял 32,5 млрд долларов. Исследовательская компания Market Research Future формировала прогнозы о том, что к 2025 году он может вырасти в два раза – до 61,79 млрд долларов, если ежегодный прирост заказов составит 5,85 процента. Сейчас главный рынок промдизайна – это страны Северной Америки, ключевые игроки отрасли – DEO LLC (США), Altran Technologies SA (Франция), Designworks (входит в немецкий автоконцерн BMW AG).
По России можно сделать только приблизительные подсчёты. Госстатистика не раскрывает информацию по рынку, данные по отрасли собирают и анализируют в московском бюро инженерного дизайна «Формлаб». Ожидается, что в 2020 году объём выручки отечественного промдизайна может составить 529,6 млн рублей, то есть меньше 8,5 млн долларов.
©octagon.media, 2020
По мнению основателя лаборатории инженерного дизайна «Карфидов Лаб» Алексея Карфидова, выручка компаний увеличивалась в последние годы на 25–40 процентов. Главные заказчики промдизайна – это предприятия, которые выходят со своей продукцией на экспортный рынок.
«Большинство неофитов считает, что дизайн – про красоту. А дизайн всегда про деньги. Есть всего три причины, почему дизайнер включается. Первая – это когда тебе надо сделать продукт дешевле. Вторая – как-то отстроиться от конкурентов. Третья – создать добавочную стоимость», – рассказывает основатель «Формлаба» Андрей Востриков.
Спрос на услуги есть как среди крупных компаний, так и среди малых инновационных предприятий. Большое число проектов приходится на медицину, робототехнику, интернет вещей, приборостроение.
Сады на производстве
В Москве зарегистрирована 31 частная студия, топовые столичные дизайнеры в 2017 году заработали почти 70 процентов всей выручки в этой отрасли по России – то есть 168,7 млн рублей. В 2020 году, согласно прогнозам, на ключевые московские студии придётся около 60 процентов всей рыночной выручки – до 300 млн рублей.
В Санкт-Петербурге действует 14 профильных компаний; на Урале индустриальный дизайн как независимый бизнес развит очень слабо: в 2017 году в Екатеринбурге работали только четыре профильные студии и индивидуальные предприниматели с выручкой менее 1,5 млн рублей. По приблизительным прогнозам, в 2020 году екатеринбургские промдизайнеры-частники могут заработать меньше 9 млн рублей. Большинство специалистов либо работает в штате крупных предприятий, либо уезжает – в Москву, в Санкт-Петербург, за рубеж.
©octagon.media, 2020
«В Екатеринбурге сосредоточен производственный сектор, в итоге большинство предприятий держат свои in-house-отделы», – замечает Андрей Востриков.
Дизайнеры, работающие на крупных производствах, вынуждены бороться с бюрократией и с общим сопротивлением среды.
«Мои коллеги работают на Машиностроительном заводе им. Калинина, на “Уралтрансмаше”. Они сокрушаются: “Нас никто не слышит”. Для крупных компаний это огромная проблема. Берут дизайнера, встраивают его в бюрократическую структуру и ожидают, что внезапно будут цвести эстетические сады на фоне убогого производства и бюрократии. Но это так не работает», – уверен председатель свердловского отделения Союза дизайнеров России и экс-директор «Швабе Дизайн» Сергей Шашмурин.
Специалисты обращают внимание на то, что обстановка похожа на позднесоветскую: предприятия, привыкшие работать по контрактам Минобороны, сейчас заказывают проекты у промдизайнеров из-под палки. «Минпромторг заставляет [оборонные предприятия] заниматься “гражданкой”, а “гражданка” вынуждает их интересоваться промдизайном. У предприятий есть норматив, [в какие сроки надо диверсифицировать производство], и они его должны выполнить. Проблема в том, что нельзя это делать насильно», – поясняет Андрей Востриков.
Заплатки к ватнику
Бывали случаи, когда промышленным дизайнерам удавалось сдвигать с мёртвой точки переговоры с консервативным руководством – порой радикальными методами. «Вот пример с трамваями. Рагозину (главный дизайнер гражданской продукции “Уралтрансмаша”. – τ.) пришлось увольняться, потому что ему так ставили задачу: “У нас есть трамваи, которые бегают. Всё хорошо, ты только сделай им новый передок, красивое зеркальце и ручки”. Рагозин пытался объяснять, что так нельзя. Это всё равно что к старому ватнику пришивать кожаные заплатки. Поэтому он ушёл. Потом позвали его обратно, когда поняли, что трамвай надо проектировать комплексно, целиком. То есть на предприятиях на самом деле прекрасно понимают, зачем нужен дизайн!» – рассказывает источник, знакомый с ситуацией.
Модель трамвая 71-418 – результат борьбы промышленных дизайнеров с консервативным руководством.Фото: Павел Лисицын/РИА Новости
Такая перезагрузка пошла на пользу «Уралтрансмашу», в этом можно было убедиться на международной выставке «Иннопром-2019». В экспозиции показали одну из последних новинок предприятия – новый трамвайный вагон модели 71-418. В его проектировании участвовал Владимир Рагозин, при его соавторстве удалось найти оптимальные решения. Трамвай сделали удобнее для граждан с инвалидностью, для пожилых людей и для пассажиров с детскими колясками.
«Диалог [с руководством предприятия] идёт, вырабатывается культура взаимодействий в процессе проектирования изделия. Стали больше прислушиваться к мнению промышленных дизайнеров. Находим компромиссы, в производстве есть острые моменты, которые необходимо согласовывать дополнительно. Хотелось бы стабильного финансирования проектов», – рассказывает Владимир Рагозин.
Осенью 2019 года трамвай прошёл испытания в Екатеринбурге, в 2020 году был запланирован запуск серийного производства.
Беги и пей
В Евросоюзе работа промдизайнера встроена в весь производственный цикл: специалист участвует в каждом этапе разработки, может оперативно проверять свои гипотезы и получать прототипы продукта.
В российских регионах с трудом удаётся выстроить коммуникацию между дизайнером и производственником. «Если у нас дизайнер лично заинтересован, ему надо несколько километров пробежать, постучаться к конструкторам, поговорить, самому выстраивать культуру проектного взаимодействия. То есть на плечах дизайнера остаётся вся личностная коммуникация. Мало того, что ты должен что-то генерировать, – приходится продвигать идеи, заниматься их интеграцией в проектные процессы», – замечает Сергей Шашмурин.
Задача промышленного дизайнера – не просто «нарисовать», необходимо интегрировать свои идеи во все проектные процессы.Фото: Сергей Карпов
В целом более дружелюбно настроены к индустриальному дизайну компании, которые работают на экспортный рынок. В таких ситуациях руководителям и специалистам проще наладить диалог. Так, например, на Уральском оптико-механическом заводе (УОМЗ, входит в группу «Швабе») удалось наладить совместную работу, несмотря на общую консервативную стратегию холдинга.
Один из примеров эффективного сотрудничества – выпуск лазерного микроскопа, способного анализировать вещества на уровне наноструктур, его стоимость – несколько миллионов рублей. Промышленные дизайнеры заново переосмыслили конструкцию микроскопа, разработали сценарий пользования. Затем продукт был выпущен на российский и зарубежный рынок.
Промышленный дизайн позволяет привлечь внимание к разработкам отечественных компаний. «Октагон» опросил участников рынка, какие идеи российских специалистов им запомнились больше всего.
В 2014 году корпорация «Уралвагонзавод» представила на выставке «Иннопром» прототип футуристического трамвая R1 (Russia One). Транспорт произвёл фурор среди посетителей, но вызвал скепсис среди промышленных дизайнеров. R1 не был рассчитан на работу на действующих трамвайных линиях, он так и не был запущен в серийное производство.
Инновационное оборудование, с помощью которого можно изучать материалы на уровне наноструктур, было придумано на Уральском оптико-механическом заводе (УОМЗ). Впрочем, первоначально микроскоп был неудобен в использовании, словно скроен из кусков металла. Промышленные дизайнеры завода переосмыслили его, сконструировали вместе со столом, чтобы оператор мог управлять микроскопом с компьютера.
Модель была представлена в 2019 году на юбилейном, десятом «Иннопроме» и оказалась более продуманной и функциональной по сравнению с R1. Прототип придумали дизайнеры и инженеры в дочерней организации «Уралвагонзавода» – «Уралтрансмаше».
Производитель «Трансмашхолдинг» с 2016 года выпускает вагоны нового поколения по заказу метрополитена Москвы. В течение года на базе макета проводились фокус-группы с участием работников метро и экспертов общественных инвалидных организаций, чтобы подготовить транспорт, удобный для всех.
Внимание промышленных дизайнеров привлекли машины, созданные в 2019 году в лаборатории Sberbank Robotics Logistics. Полезная нагрузка роботов составляет 15 килограммов; роботы, функционирующие на базе искусственного интеллекта, автономно работают в офисах Сбербанка для перевозки документов. Дизайнеры студии «Карфидов Лаб» участвовали в разработке дизайна корпуса робота.
В 2018 году Федеральное государственное унитарное предприятие «Центральный научно-исследовательский автомобильный и автомоторный институт „НАМИ“» представило автомобиль люксового бренда Aurus в рамках проекта «Кортеж». «Сенат» был разработан под служебные поездки президента РФ и получил положительные отзывы со стороны дизайнерского сообщества.
Промдизайнеры УОМЗ разработали оборудование на перспективу. Светофор является не только индикатором дорожного движения с цифровым табло, но и единицей для развития технологий «умного города». На его базе можно устанавливать камеры видеонаблюдения, датчики, станции сотовой связи и т. д.
Также грамотный промдизайн позволяет разрабатывать продукт так, чтобы закрывать потенциальные запросы в будущем. Таким образом был спроектирован интеллектуальный светофор, который используют в транспортной инфраструктуре Екатеринбурга.
«О дизайне мне нравится говорить как о стратегии. Вот, например, можно разработать светофор просто как классический индикатор. Мы же сконструировали его как базовую единицу “умного города”. Так что он работает не только индикатором для дорожного движения, в него можно инсталлировать разные устройства: камеры видеонаблюдения, экологические датчики, базовые станции сотовой связи. В итоге у администрации города в будущем не возникает вопроса, на базе чего развивать инфраструктуру, где ещё брать столбы для размещения и куда крепить элементы городской инфраструктуры», – рассказывает Сергей Шашмурин.
Немецкий дизайн русского авторства
Столичные дизайнеры не разделяют пессимизма уральских коллег. «Екатеринбург можно смело называть одной из столиц дизайна России. Для меня этот город – второй по значению перед Петербургом», – замечает Андрей Востриков.
Тому есть несколько причин. В Екатеринбурге расположена одна из кузниц кадров промышленного дизайна – Уральский государственный архитектурно-художественный университет (УрГАХУ). Ежегодно вуз оканчивают 40 бакалавров и 10 магистров по этой специальности. «На одних предприятиях берут одного-двух выпускников, где-то – пять. Так эти 40 человек распределяются, – рассказывает заведующий кафедрой индустриального дизайна УрГАХУ Валерий Курочкин. – Кто-то с дипломом УрГАХУ трудоустраивается на стратегических предприятиях города (Научно-производственное объединение автоматики, УОМЗ), кто-то – в зарубежных автоконцернах. Один наш выпускник работает в Renault, ещё около 10 попали в Volkswagen. Наши студенты котируются на мировом рынке. Мы можем создавать дизайн международного уровня, но почему-то отечественные производители не хотят этого видеть. Российские компании считают, что лучше заказать дизайн за рубежом, а за рубежом, наоборот, стараются брать на работу наших. И в итоге русские дизайнеры создают немецкий дизайн – вот такой парадокс».
Cтуденты Уральского государственного архитектурно-художественного университета успешно устраиваются на работу в международных компаниях.Фото: Фёдор Телков
Ещё одна причина, по которой Екатеринбург следует считать ключевым городом для российского промдизайна, – Школа северного дизайна, базирующаяся в УрГАХУ. Организация работает с 1980-х годов и готовит методические материалы для промышленных, туристических, оборонных и других проектов Арктики.
Северные территории признаны одним из важных направлений для экономики страны, по этой причине компании и власти проявляют интерес к исследованиям школы в УрГАХУ. В 2015 году школа была признана лучшей в России, в 2017 году выиграла грант Российского научного фонда на формирование принципов так называемого арктического дизайна.
Сотрудники изучают условия жизни коренных народов, которые проживают в северных широтах России – от Кольского полуострова до Чукотки. Учёные анализируют, с помощью каких технологий жители Арктики сохраняют тепло, как одеваются и передвигаются и т. д. В итоге для нефтегазовых компаний и для местных властей разрабатываются теоретические рекомендации, какой транспорт следует проектировать и использовать, чтобы не навредить окружающей среде, какая одежда и средства защиты наиболее эргономичны для военных, работающих в условиях Крайнего Севера, и так далее.
При создании макета кроме красивой «обёртки» промышленный дизайнер вынужден учитывать ещё множество факторов.Фото: Фёдор Телков
Преподаватели и студенты школы сотрудничают с учёными из других стран: Финляндии, Скандинавии, Канады.
Фунт с размахом
Отрасль нужно поддерживать на государственном уровне, это показывает опыт других стран, уверена Елена Павловская, заведующая кафедрой графического дизайна УрГАХУ и инициатор первой в России магистратуры по промдизайну.
Один из наиболее наглядных примеров – Британский Совет по технической эстетике. Организация была создана в 1944 году и функционирует до сих пор. Совет был организован, чтобы постепенно переводить военные промышленные предприятия на гражданские рельсы и популяризировать возможности дизайна.
«Уже было понятно [на конец 1944 года], что война идёт к концу, а любому промпроизводству требуется время [для конверсии]. Что можно делать из алюминия, который шёл на самолёты? Что можно делать из сложных узлов, чтобы использовать для мирных целей? Уже тогда было понятно, что дизайн – это хороший экономический ресурс, который позволяет отыграть вложенные в него деньги с большим размахом. Вложил три фунта в дизайн – получил на выходе 10–30 фунтов», – рассказывает Елена Павловская.
В дальнейшем Британский Совет по технической эстетике стал примером для других стран, подобные структуры открывали во Франции, Западной Германии и Австрии.
00:00:00/00:00:00
Свою программу поддержки промдизайна принимали в Китае в начале 2010-х годов, когда страна решила избавиться от репутации «страны подделок». Для инвесторов и для компаний начали организовывать специальные кластеры, куда привлекали специалистов со всего мира.
О развитии промышленного дизайна в Китае рассказывает Елена Павловская, инициатор первой в России магистратуры по промдизайну
Также сейчас навёрстывает упущенное Индия, в стране принята программа национальной поддержки дизайна. В первую очередь государство сделало упор на образование: по всей стране в начале 2010-х было организовано более 200 дизайн-клиник – площадок, где специалисты с мировым именем обучали студентов промышленному дизайну в «боевых условиях».
Бюджет на специи
По словам Андрея Вострикова, федеральный кабмин вкладывает средства, чтобы поддерживать и популяризовать промдизайн в России, развивать инфраструктуру: бюджетные средства выделяют на 3D-принтеры, организацию технопарков и кванториумов. «Это большой процесс, но не сильно эффективный. Тем не менее, он тоже влияет. Впрочем, если завод не заточен на создание конкурентной продукции, его как ни заставляй, он ничего не создаст. А если и создаст, то не продаст», – резюмирует промдизайнер.
«В России почему-то дизайн пытаются добавить как специю. Мне нравятся слова лингвиста Татьяны Черниговской: «Искусство – это не десерт». Так вот, дизайн – это тоже не десерт».
Сергей Шашмурин
председатель свердловского отделения Союза дизайнеров России
В течение 2014–2018 годов в России также действовала подпрограмма «Развитие инжиниринговой деятельности и промышленного дизайна», разработанная федеральным Минпромторгом. Впрочем, эта мера поддержки была практически не замечена отраслевыми компаниями.