Создание цифровой платформы искусственного интеллекта (ИИ) для государственного управления в рамках нацпроекта «Экономика данных» – инициатива, привлекательная во всех отношениях. Но хотелось бы получить ответы на вопросы, кто и сколько платит, как собирают и охраняют данные и кто будет отвечать за последствия?
О запуске национального проекта «Экономика данных» Владимир Путин заявил в ходе послания Федеральному собранию и сообщил о выделении 700 млрд рублей на его реализацию в ближайшие шесть лет. Президент отметил важность формирования цифровых платформ во всех ключевых отраслях экономики и в социальной сфере – с точки зрения государства эти технологии позволяют планировать развитие отраслей, регионов и городов. Ещë одна задача нацпроекта – выстроить эффективную работу всех уровней власти вокруг интересов каждого россиянина: необходимые услуги будут предоставляться в удобном формате и с максимально быстрым результатом. Одним из направлений работы нацпроекта может стать цифровая платформа для госуправления, которую, возможно, поднимут до уровня приоритетной инициативы.
Нет сомнений, что крупные госкомпании накопили определённый объём данных, которые можно в будущем использовать для обучения ИИ. Однако не менее богаты на них и частные компании. Напрашивается вопрос, насколько они готовы делиться этой информацией и на каких условиях пойдут на сотрудничество? Не исключено, что собранная информация представляет коммерческую тайну и даёт весомые преимущества при работе с клиентами.
И даже больше того: в 2017 году благодаря фитнес-трекерам, которые носили солдаты, удалось обнаружить секретные военные базы, расположенные в скрытых ото всех районах.
Государство может заставить «добровольно» поделиться, но нет гарантии, что переданные базы будут отражать истинную картину. А ведь от этого зависит, какие навыки приобретёт ИИ в процессе обучения.
Следом возникают проблемы контроля качества выбранных для обучения ИИ данных и процесса их загрузки. Разработчики должны понимать, что большие объёмы устаревших данных могут привести к искажениям, которые, в свою очередь, поставят на проекте крест. Иллюстрация из мирового опыта: чернокожую женщину ошибочно считают подозреваемой только потому, что распознание ИИ лиц не так точно идентифицирует женщин и темнокожих.
Следующий вопрос: насколько уязвимей станет каждый из нас, когда в одном месте столкнутся все данные, собранные разными компаниями? Ведь за нами следит даже пылесос. И делает он это на нашей личной территории, где у большинства есть свои секреты, которыми ни при каких обстоятельствах не хочется делиться.
Робот-экскурсовод в Приморской государственной картинной галерее.Фото: Юрий Смитюк/ТАСС
Цену вопроса тоже хотелось бы понимать до его старта. Разброс цифр – от 5 до 20 млрд, который дают эксперты при первом приближении, – не внушает оптимизм. Потому что, во-первых, нет понимания, о каких статьях расходов идёт речь, сколько понадобится средств на техническое оснащение, оплату труда специалистов и дальнейшее функционирование. Во-вторых, хорошо известно, как стремительно растут траты на крупные проекты, и, несмотря на это, не все из них доходят до финишной прямой или доходят, но не в том формате, который был запланирован. Последний яркий пример – национальный проект «Оздоровление Волги».
Ну и, в-третьих, бюджетные расходы на науку сокращаются, а речь идёт именно о новых разработках. В данном случае можно попытаться провести их по статье «национальная оборона», но коррупционные расследования, связанные с Минобороны, говорят о возможных рисках.
Запустив масштабный проект реформы госуправления и распиарив его с точки зрения цифровизации общества, на финише в любом случае придётся предоставить реальные результаты, а не только красивые презентации.
Автор – член Российской ассоциации политконсультантов, руководитель агентства «Стратагема»
01 июля 2024