Пока у нас то пандемия, то спецоперация с нелетающими в Европу самолётами, погибший на Великой Отечественной войне дед Герасим Иванович Колетвинов, захороненный на русском кладбище Цайтхайн близ Дрездена, блок 6, участок 823, устал ждать приезда внука. Младший брат моей бабушки, призванный в конце июня 1941-го, в первые дни нашествия фашистов долгие годы числился без вести пропавшим под Могилёвом в Белоруссии. Видимо, не зря ещё в детстве произвели на меня особое впечатление книга Константина Симонова «Живые и мёртвые» и одноимённый фильм с Кириллом Лавровым и Анатолием Папановым в роли комбрига Серпилина, руководившего в тех краях обороной. Когда в прошлогоднем мае благодаря усилиям российских, австрийских и немецких поисковиков наконец прояснилась судьба деда Герасима и стало известно место его захоронения, обнаружилось, что мобилизованный красноармеец Колетвинов принял бой с превосходящими силами противника именно на том направлении, оказавшись в описанной Симоновым трагической мясорубке первых дней войны. Вместе с сотнями тысяч таких же, как он, советских бойцов, бившихся в окружении, дед Герасим попал в плен и погиб в нацистском шталаге IV H (304) 16 ноября 1941 года.
Долгих 80 лет дед Герасим ждал, когда потомки найдут его последнее пристанище и будут точно знать, где покоится его прах. Наверное, если б немцы были более педантичны и не исковеркали фамилию деда в своих протоколах, а потом и на надгробной плите, то поиски увенчались бы успехом гораздо раньше. Но дед всё-таки дождался того часа, когда мы о нём узнали всё, что теперь возможно. Однако поездка моя в Германию, чтобы поклониться деду Герасиму у братской его могилы, в прошлом году не состоялась, потому что все ждали отступления коронавируса и снятия санитарных ограничений. А задумка осуществить такую поездку нынешней весной ближе к Дню Победы оказалась нереализованной уже по другим причинам, по которым россиянам теперь крайне затруднительно попасть в Евросоюз, и тем более на фоне событий на Украине и противостояния с Западом.
Деду Герасиму этого не объяснишь, да он бы наверняка и не понял, что там такого у нас в 20-е годы XXI века могло стрястись, что мир опять оказался с закрытыми границами, а в тех белорусских лесах под Могилёвом, где он принял бой летом 1941-го, снова слаживаются российские подразделения для того, чтобы вступить в сражения в соседней Украине.
Дед бы, полагаю, с пониманием отнёсся к тому, что наш нынешний верховный принял решение на упреждающий удар по неприятелю, потому что и в прежнюю эпоху считалось, что лучше бить врага на его территории и малой кровью, чем на своей, да ещё и застигнутыми врасплох.
С началом той войны вышло не так, как предусматривалось доктриной, зато сейчас спецоперация инициативно развернулась практически с теми же целями, которые были на знамёнах дивизий во времена мобилизации деда Герасима. Тогда в песне пелось про страну огромную, которая встаёт на смертный бой с фашистской силой тёмною. Но и сегодня президент России говорит о битве с нацизмом, возродившимся там, где не ждали, – на украинской земле, политой кровью советских солдат не меньше, чем белорусская или российская. Узнай дед о таком повороте событий, возможно, и не поверил бы, потому что вместе с ним на кладбище Цайтхайн, блок 6, лежат и белорусы, и украинцы, которые все были в одном окопе, а потому их потомки никак не могли сделаться нацистами хотя бы по законам генетической памяти.
Деду Герасиму было бы непросто разобраться в перипетиях сегодняшней политики, вопросах современного мироустройства и предшествовавшей этому геополитической катастрофы в виде распада СССР. Украина (или Малороссия) в тех его понятиях воспринималась как продолжение России. Из тульского села Скороваровка, где жила семья деда, богомольцы 100 лет назад пешком ходили за тридевять земель в Киево-Печерскую лавру молиться одним с украинцами иконам и мощам. Конечно, революция с Гражданской войной всё перемешали и поставили с ног на голову в державе, породив небывалые внутренние конфликты. Но большую войну страна встретила плечом к плечу, забыв о прежних обидах и о том, кто больше голодал и бедствовал в 30-е годы.
Теперь же, как я бы сказал деду, прежней державы не существует уже более трёх десятков лет. Противоречия между некогда близкими соседями, оказавшимися в разных системах власти и мировоззрения, настолько обострились, что дело дошло в конце концов до военного столкновения. Деду Герасиму пришлось бы объяснять и про Запад, который теперь целиком на той стороне, а не на нашей, как было в прежнюю войну с нацизмом. До американского ленд-лиза и «второго фронта» дед не дожил, но наверняка знал из газет, что Франция с Англией тоже пытались бороться с немецким врагом, а значит, изначально в этом смысле были нашими союзниками.
Нынче же получается так, что украинский противник воюет с помощью и Соединённых Штатов, и почти всей Европы, включая и Германию, в земле которой 80 лет лежит дед Герасим.
При этом кладбища на немецких территориях, где захоронены россияне, сражавшиеся с тем нацизмом, по-прежнему ухожены в том числе силами и инициативами тех самых немцев, которые одновременно помогают экономически и вооружениями новому врагу России.
Вероятнее всего, выслушав это и осознав такие реалии, дед бы схватился за голову, а то бы и отпустил крепкое выражение. При этом, конечно, вряд ли бы я сразу нашёлся с ответом на главный и наверняка мучающий деда Герасима вопрос о том, почему нынешний поход против нацизма не приближает, а отдаляет ожидаемый им мой к нему приезд в Цайтхайн, блок 6, участок 823, что неподалёку от города Ризы и к северо-западу от Дрездена. Наверное, так уж распорядилась судьба, что к той Победе, в которой есть доля и ратного труда, и трагического пути деда Герасима, приходится добавлять ожидание и ещё одной победы, которая уж на сей раз точно закрыла бы проблему нацизма и всех геополитических противоречий и открыла бы беспрепятственный доступ ко всем нашим павшим, которые сегодня, как пел когда-то Высоцкий, как часовые, оберегающие потомков от бед и непоправимых ошибок.
25 апреля 2022