На страны, против которых США ввели санкции, в совокупности приходится более 20 процентов мирового ВВП
За последние два десятилетия санкции стали главным инструментом внешней политики коалиции западных правительств, которую возглавляют США. Недавние бесчисленные пакеты экономических и персональных санкций, примененные к России и её гражданам, а также к китайским компаниям по соображениям «национальной безопасности», означают одно – эти две огромные державы присоединились к растущему клубу «плохих парней» по версии Вашингтона.
Согласно базе данных Колумбийского университета, шесть стран — Куба, Иран, Северная Корея, Россия, Сирия и Венесуэла — находятся под «всеобъемлющими санкциями США». Ещё 17 стран, включая Афганистан, Белоруссию, Конго, Эфиопию, Ирак, Ливан, Ливию, Мали, Никарагуа, Судан и Йемен, подпадают под адресные санкции. Согласно базе данных Принстонского университета, ещё семь стран, включая Китай, Эритрею, Гаити и Шри-Ланку, находились под «особым экспортным контролем».
К 2021 году, согласно отчёту Минфина США, Белый дом «наказал» более 9 тыс. физлиц и компаний.Фото: Edoardo Cuoghi/Unsplash
В этот и без того длинный список не входят адресные санкции против физических и юридических лиц Сальвадора, Гватемалы или Парагвая, а также ограничения, введённые в отношении Гонконга, Балкан, Крыма и Донбасса.
К 2021 году, согласно отчёту Минфина США, Белый дом «наказал» более 9 тыс. физлиц и компаний. В 2021-м – в первый год пребывания Джо Байдена у власти – его администрация ввела 765 новых санкций по всему миру, 173 из них связаны с правами человека.
В целом на страны, на которые распространяются санкции США в той или иной форме, в совокупности приходится немногим более одной пятой мирового ВВП. Китай представляет 80 процентов этой группы.
Теперь растущая коалиция авторитарных правительств стремится переписать правила мировой финансовой системы — в основном в ответ на повсеместность американских пакетов ограничений. Не пришло ли время переосмыслить, как эти карательные меры подрывают тот самый западный порядок, который США ими же пытаются сохранить, задаёт риторический вопрос The Foreign Policy.