В городе Ухане – мировой столице коронавируса – сеть 5G запустили за несколько недель до появления COVID-19. Это подогрело слухи о вреде связи пятого поколения и партизанщину против этих вышек в разных странах. Противники 5G опасаются, что новые волны подавляют иммунитет. Среди борцов есть и люди публичные вроде актёра Вуди Харрельсона. «Здравомыслящие» скептики, положив руку на лицо, обвиняют критиков в ретроградстве и невежестве. Крупные медиа в таких ситуациях часто играют роль сдержанных скептиков. Одновременно некоторые страны официально замораживают развёртывание 5G – Швейцария, например.

Пример разбора ситуации в российских научпоп-СМИ: 5G безопасна, «потому что радиоволны частот, используемых в 5G, неионизирующие, они не повреждают ДНК». Причём ранее на том же портале N+1 опубликован купленный китайской компанией ZTE («партнёрский») текст о том, как удобно и быстро будет с 5G.

Активно критикуя 5G и присоединившись к таким активистам, учёные рискуют получить от коллег ярлык противников прогресса (читай - экономического развития), поэтому за тему либо не берутся, либо крайне осторожны в оценках.

Биофизик Олег Григорьев, который возглавляет официальное научное объединение – Российский национальный комитет по защите от неионизирующих излучений, считает, что COVID мог появиться из-за мутаций от волн 5G, и что эту гипотезу нужно проверить. Наш собеседник предварил вопросы «Октагона» вводной частью - объяснением, какую роль могут сыграть активисты против 5G, и почему, собственно, его словам можно верить.

− Задавая мне вопросы, вы должны понимать, что я больше 25 лет занимаюсь биоэффектами неионизирующих излучений. В том числе я был в числе организаторов первого в нашей стране исследования биоэффектов электромагнитного поля сотовой связи в середине 1990-х, в том числе был в группе первых облучаемых добровольцев, был соруководителем первого гигиенического исследования базовой станции, etc. А впоследствии руководил и выполнял десятки исследований по неионизирующим излучениям как по госзаданию, так и для свободного рынка, в том числе международных, был главным экспертом госкомиссии по нормированию больше 10 лет, членом медбиокомиссии ВПК и ещё много чего. Отдельно – работа в ВОЗ (с 2005 состою и с 1997 сотрудничаю) и Международном агентстве по исследованию рака (IARC).

– Сначала пара вводных. Прежде всего электромагнитная биология, или радиобиология и гигиена неионизирующих излучений, – это наука, такая же как физика или астрономия, даже более точная, наука о тёмной материи. В приветственном письме президента РАН к нашей конференции указан примерный возраст этой ветви науки в стране – 120 лет (см. сайт нашей конференции bioemf.ru). Поэтому любые посылы типа «а может быть», «а вот есть один метаобзор в Швеции», «а вот одна тётя в Facebook написала» рассматривать всерьёз не будем.

Мы – Россия – сохранили и поддерживаем научную школу, которая основана на ещё более ранних исследованиях роли биологического электричества, роли электричества вообще в природе.

В этой тематике отметились многие великие – Сеченов, Павлов, братья Данилевские, Чижевский, Вернадский, Бехтерев, Лазарев и так далее. Известный всем профессор Попов обязан изобретением радио своему родственнику по жене – доктору Ижевскому, который рассказал ему об опытах в Императорской ВМА по восприятию электромагнетизма живыми существами и привлёк его к построению экспериментальной установки для биологических экспериментов, что и стало толчком к работе над радиоприёмником.

Такая старая научная школа есть только во Франции и почти такая же старая – в США. На протяжении XX века только две страны в мире – СССР/Россия и США – вели многолетние полноформатные исследования биоэффектов ЭМП [электромагнитные поля]. Это значит: первое – все диапазоны от 0 до 100 ГГц и все режимы, второе – все интенсивности от подпороговой до летальной, третье – на всех видах – от крысы до человека. Включая, конечно, все системы организма, в том числе иммунную.

Разница СССР/России и США в том, что «там» исключительно велика роль военных в организации и финансировании исследований, но они не смогли организовать многолетних клинико-физиологических наблюдений, что понятно: капитализм, свобода и прочие сложности для систематического обследования здоровья за госсчёт. В СССР экспериментальные и гигиенические работы были дополнены клинико-физиологическими: то есть наблюдалось здоровье в связи с облучением ЭМП на всех контингентах начиная с детей 5 лет и до финала, в бытовых и производственных условиях.

Французские материалы нам менее доступны до последнего времени, ясно одно – французы работают над эффектами малых уровней, информационным полем и так далее. Потому не удивляют самые жёсткие подходы к лимитированию ЭМП и контролю.

Последний в списке «электромагнитных» стран – Китай.

С начала этого века у них идёт госпрограмма, конечно, под военными. О начальном этапе ещё что-то было слышно, но потом в основном пустые статьи. Китай первым официально дополнил оборонные среды «электромагнитной» – наряду с «воздух, суша, вода». До 2014 года у них были полностью советские санитарные нормы, а с 2015-го нормы стали экологическими и представляют собой гибрид.

Остальные страны мира пользуются объедками и метаанализами. Так как сложно и дорого проводить полноформатные эксперименты. Никто, кроме этих четырёх стран, не работает на животных. Чтобы вы понимали: для экстраполяции данных на человека надо получить дозовую кривую на нескольких видах животных, причём речь идёт не о животном как таковом, а о «моделях», то есть эффект на коже – это одни животные, на глаз – другие. Так же, как на ЦНС или поведении.

Сейчас благодаря интернету развелось «специалистов» много во всех отраслях знаний и видах деятельности. Особенность «электромагнитной» темы в том, что с середины прошлого века она рассматривалась как перспективная оборонная и как гигиеническая одновременно. А с началом массового внедрения беспроводной связи, точнее с момента прихода туда больших инвестиций, тема биоэффектов ЭМП коммерциализировалась, так как для инвесторов это фактор риска. Поэтому очень много «комиссий», «экспертов», «международных комитетов», в которых заседают люди, не облучившие в жизни ни одного животного, не видевшие в натуре ни одного кровавого зайчика или крысы с рассосавшимися от аутоиммунной реакции плодами. Отдельно – гигантская группа экспертов-активистов, которые заполонили социальные медиа. Они занятные ребята, много раскапывают такого, что не понимают, но социально активные и в чём-то убеждённые. Их присутствие наносит чрезвычайно большой вред научной проблеме, так как идиотские идеи потом используются пиар-группами вендоров-производителей, и после этого сложно обсуждать действительно существующие проблемы.

В IARC в 2018–2019 годах работала группа перспективного планирования до 2024 года, которая ранжировала самые опасные для здоровья человечества (глобально) факторы, так как рак – официально основное социально опасное заболевание (не COVID). В этой группе я отвечал за электромагнитное поле и ещё ряд факторов. Решение об актуальности электромагнитного поля прошло жесточайшее очное обсуждение в штаб-квартире IARC, в нём участвовали лучшие эксперты из разных стран.

Было принято решение об отнесении электромагнитного поля радиочастот к наивысшему приоритету, и работа по рассмотрению должна начаться в 2022 году. Это очень важно для понимания значения темы «электромагнетизм и здоровье», так как нельзя рассматривать электромагнитное поле вне общего контекста факторов риска здоровью.

Надо понимать, что из-за глобального охвата сотовой связью даже доли процента реализации риска вырастают в очень большие абсолютные цифры, так как это сейчас – самый распространённый фактор, с которым контактирует население в мире.

Кроме того, обратите внимание на разницу подходов к нормированию в разных странах: у нас медицинские нормы, в Китае – экологические, в Италии – социальные, в США регулятором является техническая комиссия по связи, и именно она определяет пределы. Это общий подход к политике в области предупредительных действий для защиты здоровья, результаты которого очень хорошо видны на примере нового вируса.

– Спасибо за ликбез! К свежим новостям: московские власти заказывали зимой исследование по влиянию 2G-5G на здоровье. Получили они что-то по итогам? Вот этот тендер на 30 миллионов рублей. Работает Институт медицины труда (irioh.ru).

– На проводившейся конференции, которую я уже упоминал, коллеги отрицательно высказались относительно содержания ТЗ от департамента информтехнологий (ДИТ) Москвы. В основном это смесь наивных представлений и заблуждений из интернета, лозунгов и брошюры GSMA (американская отраслевая ассоциация) по 5G.

Объём заявленного к выполнению явно не соответствует финансированию, как и время, выделенное для проведения объёма работ в ТЗ.

Обещанные данные для ДИТ, может, и новые, но в основном они уже все опубликованы и получены ранее в различных исследовательских центрах.

Коммунальная гигиена не является профилем этого НИИ медицины труда, так же как и исследования по ЭМП сотовой связи. После развала СССР, где за коммунальную гигиену отвечал киевский институт им. Марзеева, коллеги из НИИ МТ попытались тянуть одеяло на себя, тем более что лаборатория по ЭМП у них с 1950-х. Но производство и коммунальная сфера по-разному нормируются. Если взять работы НИИ МТ за 1960–1980-е годы и приложить к современной сотовой связи, то сотовую связь надо срочно запретить вообще. Первая и единственная работа по сотовой связи в этом институте была в 1999–2001 годах, результаты трижды докладывались на заседаниях РНКЗНИ и дважды заворачивались. В итоге для сотовой связи в России адаптировали советские нормы – подробно это описано в нашей монографии «Сотовая связь и здоровье» (2016), глава 4. А мы договорились с ВОЗ, что они не будут критиковать.

Но сейчас НИИ МТ в Москве – это неизбежность, так как в Москве теперь нет другого института, который хотя бы приблизительно мог поставить такого рода НИР. Вне Москвы – есть, и они гораздо более подготовлены и готовы. Нельзя исключать, что на этой НИР коллеги в НИИ МТ чему-то научатся и это даст импульс к дальнейшему развитию научного потенциала. Очень хорошо отношусь к директору НИИ МТ Бухтиярову, к коллегам из группы электромагнитных полей под руководством профессора Пальцева. Насколько я знаю, работу ведут не сотрудники Пальцева, а молодые дарования новой формации, для которых это первый опыт относительно масштабной работы.

Нормированием ЭМП в Роспотребнадзоре в качестве головного учреждения занимается Северо-Западный гигиенический центр Роспотребнадзора, который, по моим данным, дал отрицательное заключение на ТЗ по этой теме.

Без них, без работы госкомиссии и мнения главных экспертов изменить ПДУ [предельно допустимые уровни] невозможно – если только не изменят саму процедуру.

Эта НИР – тема для серьёзного анализа, так как плавно продвигаются идеи по ухудшению условий для населения страны, заведомо повышающие риски развития заболеваний.

– Лоббисты близки к ослаблению норматива излучения сотового оборудования 10 мкВт/кв. см?

– Не могу сказать. Не знаю. Зашли они очень высоко в правительстве. Это было в старом составе правительства и в старой ситуации. Закончится вирус – посмотрим.

Надо чётко понимать: это не просто лоббисты, это иностранные лоббисты – GSMA, которые были настолько любезны, что сначала опубликовали на английском, а потом на русском свои претензии.

Аналогично они поступили для многих стран, которые не находятся в их коммерческом влиянии. В прошлом году примерно такой сценарий реализовали в Польше – но там было интересно, отмена лимитов шла под лозунгом отказа от советского наследия.

Что такое 10 мкВт? В 1966 году за 10 мкВт на работе давали отпуск, молоко и прочее – это, кстати, обосновала профессор из НИИ медицины труда Гордон. Но основная школа гражданской ЭМ-гигиены для населения была в Киеве, в Институте коммунальной гигиены, там она и осталась. Киевляне разработали математически обоснованную теорию, по которой получалось где-то около 3 мкВт, но союзные нормы были приняты за 10 мкВт по ряду причин, которые мне известны, но это не для СМИ. После распада СССР на Украине установили между 2–3 мкВт, только в 2017 году установили 10 – решением правительства против мнения академии наук и гигиенистов. Узбекистан в прошлом году повторил советскую серию исследований и также установил менее 3 мкВт. В Париже – 10, в Италии, в Швейцарии. Эта цифра не даёт полного представления об условиях облучения и о безопасности. Речь о принципиально иных подходах, учитывающих частотный состав и тип модуляции. И о социальных нормах.

– Нарушит ли внедрение в России 5G наши нормативы по ЭМП при внедрении на частоты, например, 3,4–3,8 ГГц?

– Сигнал проектируемого 5G соотнести с российскими ПДУ невозможно, и существующие методы измерения неприменимы.

С другой стороны, для вендоров наши нормы никогда не были проблемой. Когда был скандал с Motorola (в середине 2000-х), было совещание заинтересованных, на котором руководитель представительства Motorola прямо сказала: если будет твёрдый контроль, они будут выполнять нормы. Но надо понимать, что правила и нормы пишут одни, а контролируют – совершенно другие. Даже во Франции был скандал в прошлом году с методами измерения, кстати, и в США тоже – с айфоном 11-м.

– Можно посмотреть последние официальные исследования на тему 5G?

– Как вы можете знакомиться с результатами, если вы не имеете специальной подготовки? Что такое официальные? Бывают подпольные? Надо учесть, что 5G не существует как стандарт, так как ITU [телеком-союз при ООН] не утвердил его, и когда это будет – неизвестно. В разных странах есть опытные сеты, на которых отрабатывается опытное оборудование разных вендоров. Насколько я знаю, в России их нет. Связисты изображают что-то, но это скорее экспериментальные, даже не опытные.

Только в начале мая мы получили первый относительно подробный отчёт по характеристикам экспозиции от оборудования основных вендоров на нескольких опытных площадках. Это первый такого рода отчёт в мире, который делает французское агентство по контролю радиочастот. Сейчас мы анализируем эти данные, будем обсуждать их с коллегами и затем обязательно дадим прогнозы и соображения. Ещё раз должен подчеркнуть: это опытные сеты. Всё, что говорят о так называемой коммерческой сети 5G, – это маркетинговые штуки.

О прогнозировании. Примерно об этом я говорил выше: есть закономерности в ответной реакции организмов, которые позволяют прогнозировать заболевания с определённой вероятностью. Поясню. Есть большой корпус данных по биоэффектам, на основе которого прогнозируется реакция, а затем вероятность заболеваний. В США это культурно оформлено в виде базы данных биоэффектов ЭМП, но это недоступно для обычных исследователей, тем более для публики из Facebook. В России исходных материалов больше, и мы над базой работаем. У нас очень много данных, слишком много, в том числе клинических.

Специально выделяю: эффект не равен заболеванию! Рак на крысе не равен раку на человеке. Иммунный ответ на крысе – очень не равен иммунному ответу на человеке.

Мы только что сдали статью в журнал Роспотребнадзора за авторством троих постоянно работающих в электромагнитной теме докторов наук из разных организаций, где ещё раз анализируем базовые данные и подтверждаем вышесказанную точку зрения: мы можем прогнозировать практически всё, подтверждать это в медико-биологических испытаниях, а действующие нормы гарантированно обеспечивают здоровье населения.

– Я почему прошу конкретные исследования: как я понял, современные стандарты беспроводной связи в той или иной степени нагревают биологические ткани. Часто в медиа цитируют недавнее шведское метаисследование 94 научных работ с тезисом о нагреве кожи на 1–3 градуса. Там же, правда, указано, что в реальных условиях такой нагрев нивелируется теплорегуляцией – кровообращением человека.

– «Метаобзор» – это как бы я про балет начал писать на основе газет и интернета.

Всё это не так. Есть телефон и есть БС [базовая станция]. Это два разных типа облучения, так как два разных типа поля.

Особенность обсуждаемого стандарта 5G в способе организации сигнала: первое – высокоамплитудный высокоградиентный импульс, второе – направленность основного луча на устройство (сейчас основной луч в пространство), третье – использование широкого спектра частот в пачке импульсов – может, связист точнее скажет, но для нас это так. В потенциале это очень опасный – не вредный, а опасный – способ организации сигнала. Без тепла. Это экспериментально проверено ещё в 1980–1990-х, так как этот тип антенн и сигнала использовали для поиска эффективных методов радиолокации, а заодно исследовали биоэффекты.

Частично это опубликовано в наших статьях, в работе профессора Светланы Лукьяновой («Электромагнитное поле СВЧ диапазона нетепловой интенсивности как раздражитель для ЦНС», 2015) и других. По этому вопросу – полное согласие специалистов. А байки идут от серии статей инженеров [шведской телеком-компании] Ericsson начиная с 2015 года.

Дискуссия «тепло – не тепло» в научном плане началась в 1897 году между д’Арсонвалем (Франция) и профессором Данилевским (Россия). К середине XX века стало ясно, что биологические эффекты ЭМП не имеют порога, к концу XX века более-менее общее представление о кривой «доза-эффект» сформировалось у российских и американских учёных, мы это неоднократно анализировали совместно в период с 1996 по 2008 год. В том числе в диапазонах, на которых планируют 5G.

То есть при низких значениях электромагнитного поля роль способа организации облучения более значима, чем энергия, а чем больше энергии, тем большее значение имеет термобаланс. И в термобалансе тоже есть разница: локальный или общий, общий из-за общего количества энергии или из-за нарушения центра терморегуляции и так далее.

Откуда «тепло» в США. В 1945 году американцы поймали в Мюнхене двух нацистских учёных – Раевского и Швана, последний вёл электромагнитную тематику для нацистского ВМФ. Швана вывезли в США и дали работу в лаборатории американского ВМФ. К этому времени в США была дискуссия, что считать безопасным ЭМ-облучением, так как у них также были данные и по реакциям нервной системы, и по тепловому эффекту. Так вот на Швана была возложена ответственность за обоснование норм для флота США (контролируемые условия облучения), что он и сделал исходя из данных, которые получил в нацистских лабораториях и дополнил в США.

Поэтому первые нормы в США были тепловые и с немецким акцентом. Ну а далее нормы перетекли в промышленность и там зафиксировались – в США нет СанПиН и нет норм для населения в нашем понимании.

Из уже сказанного должно быть ясно, что тема очень сложная для восприятия без специальной подготовки. Не эффекты являются основной для принятия порога, а готовность медицинской системы и экономики страны к риску, связанному с облучением. Пока это были узкие группы (военные и работающие в контролируемых условиях), то было просто оценивать риск. Но развитие сотовой связи было опережающим, никто не говорил о рисках для массового пользователя – поэтому производители «железа» в 1980-х ориентировались на имеющиеся стандарты для производства. Позже, в 1990-х, когда стала расширяться аудитория пользователей, было уже невозможно отойти от принципа, иначе уже тогда в США пришлось бы платить по судам. Онкология – принятый во многих странах медицинский критерий вреда, дискуссия о канцер-эффекте началась ещё в 1990-х.

– Про основу принятия порога не понял: важнее готовность системы или здоровье человека? Для обычного человека конкретные биоэффекты даже на крысах вполне ассоциируются с его здоровьем.

– Это не в мой адрес вопрос. Наша задача – исследовать и систематизировать данные, дать прогноз и проверить его при постановке задачи от государства. Мы должны дать кривую «доза-эффект», а те, кто занимается планированием здравоохранения, – провести линию отсечения приемлемых последствий (с учётом коэффициента гигиенического запаса и так далее).

Критерии – это вопрос к политикам, пример из текущего: от СПИДа и туберкулёза каждый год умирают десятки тысяч человек, однако при меньшей смертности государственное внимание уделено COVID.

– Есть вообще более-менее общепринятые тезисы о влиянии 5G на здоровье человека?

– Те, кто работал в эксперименте с животными, с человеком, имеют одну точку зрения. Кто «метаанализ» – те другую. Биологический эффект понятен. Но биологический эффект и здоровье – это не одно и то же. Один и тот же режим облучения для разных людей даёт разный эффект в условиях, характерных для 5G. Это как с курением.

Да, эффект прежде всего для нервной системы. Но в силу специфики антенн абонентского терминала вероятность онкологии возрастёт.

– Разве возрастёт? Мы вкратце поговорили с вашим учителем Юрием Григорьевичем Григорьевым (не родственник. – τ.), и он нам сказал, что 5G в тысячу раз менее опасна, чем 2G, 3G, 4G, так как не проникает глубоко в мозг и ткани. Вы не согласны с этим?

– Профессору Григорьеву без двух месяцев 95 лет, и он старейший радиобиолог мира, я не могу обсуждать его мнение (Олегу, собеседнику «Октагона», 53 года, вот его биография на отраслевом телеком-портале. – τ.). Ясно, что Юрий Григорьевич давно отошёл от практической работы из-за преклонного возраста.

Замечу, что нижний европейский диапазон 5G такой же, как в 4G (3,4 ГГц против 2,8 ГГц). Это волна порядка 8 сантиметров. Разницы никакой. Проникновение – традиционно это ослабление в е раз (e – основание натурального логарифма, число Эйлера, примерно равно 2,71828. – τ.). Но может быть значимо и 2е, и 3е. Зависит от способа организации облучения.

Я могу сказать, что согласен с ещё одним моим учителем, профессором Светланой Лукьяновой.

Электромагнитное поле радиочастот нетепловой интенсивности – это раздражитель нервной системы, который может быть сильным или слабым в зависимости от условий облучения или состояния облучаемого.

Собственно, об этом так или иначе говорят классики отечественной науки – от академика Павлова до академика Шандалы. А также контрактники DARPA [исследовательское подразделение Минобороны США] профессор Бен Гринбаум [Ben Greenebaum] и его коллеги в статье, опубликованной в прошлом месяце. DARPA ведёт исследования низкоинтенсивных ЭМП и роли межклеточного электромагнитного взаимодействия.

Рецепция для дальней зоны – это прежде всего кожные рецепторы, окончания нервной системы. Их реакция вполне себе отчётливо отражается в мозге. Для упрощения мы рекомендуем вспомнить средневековую пытку каплей (обездвиженному человеку днями напролёт на голову медленно капает вода. – τ.).

Рецепция для ближней зоны отличается тем, что это индуктивная зона, в которой нет переноса энергии и сильна магнитная составляющая, то есть задействованы и рецепторы, и микроциркуляция, и мембранные эффекты и т. д. Ближняя зона – это телефон. Дальняя – антенна базовой станции. В образцах телефона 5G к прежним антеннам 2G–4G добавлены четыре фазированные решётки, поэтому общая характеристика поля, поглощаемого тканями головы, очень сложная.

– То есть 5G – это: первое – «пытка каплей» и второе – повышение риска онкологии. Из-за этого вся суматоха?

– Это две крайних полярных точки – реакция нервной системы, которая беспороговая, и последствия хронического облучения – значимые для здравоохранения, согласно общемировому представлению.

«Пытка каплей» – это образное выражение. Каждый импульс ЭМП отражается в реакции нервной системы – чем их больше, тем раньше переход от адаптации к компенсации, а это уже болезнь.

– Вы, кстати, сказали, что волна 5G длиной 8 сантиметров. Но эти волны указаны везде как миллиметровые или я опять чего-то не понимаю? Насколько глубоко в тело могут проникать миллиметровые волны 5G?

– Есть несколько поддиапазонов, зарезервированных под 5G. 3 ГГц – это примерно 10-сантиметровая волна, формально это не миллиметры. В целом понятие «насколько глубоко» зависит от критерия, я вам это уже говорил: в радиотехнике это ослабление в e или 2e раз. Но, учитывая беспороговость, для сложноорганизованного сигнала этот вопрос беспредметен. Межклеточная электромагнитная коммуникация – это нановатты.

– Судя по записям у вас в Twitter, вы не отрицаете, что 5G и проблемы с иммунитетом к COVID могут быть как-то связаны? Вы поддерживаете какую-то из теорий, которых придерживаются погромщики вышек 5G? Просто обоснование там, по мнению многих, похоже на околесицу, как недавняя теория режиссёра Михалкова про жидкие чипы Билла Гейтса.

– Иммунная система входит в набор критических систем организма для ЭМП наряду с нервной системой и другими. Это внесено в методики по организации исследований биоффектов ЭМП ещё примерно с 1974 года, подтверждено ВОЗ. В СССР серия иммунных исследований была проведена примерно с 1977 по 1990 год, и эти данные всячески использовались при нормировании. Они были в формулах упомянутого киевского института.

Так как реакция иммунной системы – вещь количественная, то в 2004 году комиссия электромагнитной программы ВОЗ приняла решение повторить советские эксперименты, что мы и сделали при её участии в 2006–2008 годах.

Научным соруководителем программы был профессор Юрий Григорьев, я был координатором научных и практических работ российской части. От ВОЗ руководил Майк Репачоли, финансировалось частично за счёт промышленности – через ВОЗ.

В итоге получили точно такой результат, как в СССР: иммунная система отвечает на нетепловой уровень ЭМП. Первоначально это надо рассматривать как системную реакцию адаптации к неблагоприятному фактору. Но до неё должна среагировать ЦНС. Существуют стандартные схемы исследования влияния новых факторов и рисков здоровью, поэтому если бы была задача планирования исследовать на популяции влияние ЭМП сотовой связи на здоровье, то иммунная система была бы там обязательно. Если не поленитесь и зайдёте в РГБ, то найдёте много работ по иммунной системе и ЭМП, особенно по миллиметровым волнам.

Установка антенны 5G в Ухане.Фото: Ji Zheng/VCG via Getty Images

Однако есть и другая сторона вопроса: БС в Китае могут стимулировать ускоренный генетический мутационный процесс, поскольку все данные по экспозиции на расстоянии 5 метров от антенн БС точно равны тем, что использовались в СССР, когда был получен стойкий мутационный эффект на ряде микроорганизмов. Первый раз я вытащил эти данные на пленарном заседании конференции РАН в 2008-м, никто их не опровергал.

Поэтому если говорить про COVID, то одной из основных теорий я бы рассматривал ЭМП БС как катализатор происхождения из-за ускоренного мутирования, и это обязательно надо исследовать, поскольку есть предпосылки. То, что китайцы делают все свои БС под свой лимит, – это факт, они и 5G предлагают под национальные лимиты.

Жидкие чипы – не знаю. Работ по внедрению чего-то в организм очень много, в том числе есть экспериментальные. Для «обычных» биочипов беспроводная связь новых поколений заточена очень сильно, работы в этом направлении идут, это не секрет. Задача непростая, мы сделали опытный образец киберсобаки для детекции целевых веществ, 5 лет потратили, чтобы выйти на опытную эксплуатацию, и упёрлись как раз в нерешённую проблему вживлённого биочипа. Да и заказчик, по-моему, немного занервничал.

– Занервничал?

– Про киберсобак опубликовано немного, это спецтема. Занервничаешь, когда на компьютере видно, что решение мозгом «собаки» уже принято, но ещё не исполнено, особенно когда через краткий миг это решение исполняется.

Выпустить новые технологии в жизнь – это очень ответственное решение, и не каждую разработку надо выпускать.

– В 5G человека можно вживить в интернет вещей?

– Можно. И это официальная цель 5G.

Зачем – это очевидно: с одной стороны, для улучшения качества жизни посредством новых услуг, с другой – для развития новых секторов неокейсианской экономики. К примеру, постинсультный больной в Урюпинске мониторится круглые сутки по 10 показателям, и данные по аутсорсингу обрабатывает индус в Бирмингеме. Дополните систему обратной связью, и, вполне возможно, больному будет продлена жизнь на год-два, а система ОМС будет гонять деньги. Это не фантастика, а опытные образцы.

– Вы, наверное, поддерживаете какие-либо связанные с этим всем теории заговора? Вы говорили в одном интервью недавно, что менеджеры-связисты нуждаются в постоянном росте числа вышек, но я не понял до конца мысли. Имеете в виду, что всё это делается ради бурного роста выручки и откатов чиновникам? Или есть другие мотивы?

– Теории заговора – не ко мне. Больше вышек – это значит, что основные фонды больше, то есть кредитование под низкий процент. Связь – уже лет 10 как финансовая пирамида через кредитование, они давно не покрывают расходы абонентской платой, но «цифра» – это генерация устойчивого потока денег, поэтому хорошо работает в неокейсианской теории экономики. Это общий взгляд, мы даже в ВОЗ об этом говорили. Неофициально, но достоверно: загрузка сетей сейчас 40 процентов.

Поэтому раскручивают 5G, впаривая красивую сказку. И в космос – тоже из той же истории, смотрите крах OneWeb.

У нас есть коллега, доктор В. И. Мордачёв, связист, очень уважаемый в мире, в ноябре на конференции 2019 года он нам на цифрах показал избыточность БС для обеспечения связи.

Речь идёт о многократной избыточности как станций, так и электромагнитного фона, который они создают.

– Вы предполагаете, что низкая смертность в России от COVID может быть связана с отсутствием вышек 5G? По этой логике получается, что бюрократия пока что спасает россиян (военные не дают частот под 5G).

– Я не предполагаю ничего относительно низкой смертности. По вопросу COVID я согласен с выступлениями академиков Чучалина, Зверева и других членов секции профилактической медицины, а особенно с Николаем Филатовым. Кстати, при нём в Москве был региональный ПДУ 2–3 мкВ, и связь была. (Замдиректора НИИ им. Мечникова, бывший главный санврач Москвы Николай Филатов заявлял, что карантин и закрытие границ бесполезны против коронавируса и что вирус не более чем обычная респираторная инфекция, а остановит её только естественная иммунизация населения, для которой нужно время. – τ.)

– Вы в феврале 2020-го говорили «Коммерсанту», что «инженеры сейчас ищут способ рассеять излучение 5G», так как оно опаснее 2G–4G из-за высокоинтенсивного направленного лучевого воздействия, а не из-за рассеянного способа передачи сигнала. О каких инженерах речь?

– Мне сложно следовать вашей цитате, так как с «Коммерсантом» говорили по телефону, и на этом всё. Очевидно, речь шла о разработчиках средств поглощения ЭМП РЧ (электромагнитное поле радиочастотного диапазона, создаваемого элементами сотовой связи. – τ.). Есть несколько научных центров, которые разработали поглотители бытового класса. Есть очень хорошая разработка в Петербурге, она конверсионная, если доведут до производства – будет качественный недорогой поглотитель. Важно иметь именно поглотитель, чтобы поле не переотражалось и не создавало локальных участков повышенного ЭМП.

– Имеете в виду экранирующие настенные покрытия-поглотители? Речь вот о таких панелях, построенных по принципу акустических абсорберов с ячеистой «игольчатой» структурой?

– У вас на фото лабораторный поглотитель ЭМП. Есть очень много изделий поглотителей со сложной структурой, которые внешне как толстый лист гипсокартона примерно. Исключительно необходимая вещь для города.

Мы делали зоны электромагнитной депривации в спальне, то есть размещение с учётом фона от внешних источников (делали карту). Собственно, я это делал во всех квартирах, где жил, и кое-что публиковал, и это 20 лет цитируется разными авторами. На удалении в 650 метров от балкона есть базовая станция, мониторю фон регулярно, но больше 1 мкВт не набирал никогда.

– Регулярно сообщают: «Житель N сжёг сотовую вышку». Если базовая станция рядом, то при каком расстоянии до неё следует переезжать/жаловаться?

– 100 метров.

– Существуют бытовые измерители ЭМИ-фона. Какой уровень излучения в квартире/доме/на участке должен быть?

– Бытовые можно только как приблизительный индикатор. Нормальный уровень в квартире по электрическому и магнитным полям – около 50–150 нТл. По радиочастотам в Москве медиана сейчас около 3 мкВт/кв. см, но есть много резких неоднородностей, так как с размещением базовых станций полный бардак.

– Кто обычно виноват в бардаке?

– Кто виноват? Производители и операторы считают, что государство. Население считает, что связисты. Если дороги не очень, то должно быть отлично в других вопросах? То есть это локальные ситуации, но в целом для населения пока проблемы нет.

Вышки 5G на Тверской улице в Москве.Фото: Михаил Почуев/ТАСС

При этом электромагнетизм – обычный фактор с точки зрения гигиены. К примеру, для жителей Комсомольского проспекта шум и инфразвук гораздо более значимы, чем ЭМП, но это не означает, что в Москве тотальное шумовое загрязнение.

Нормы у нас почти отличные. В части ПДУ их можно сделать частотно-зависимыми, но не обязательно. Плоская шкала удобна для практики. Есть хорошее предложение нормировать по суммарной экспозиции, и это правильнее всего. В чём сейчас недостаток нормирования: наш всеобщий учитель академик Михаил Шандала последние перед смертью годы неоднократно мне внушал, что надо делать комплексные нормативы для современного города, то есть если эффект ЭМП, шума, запылённости складывается, то и нормы надо обосновывать по-другому, и контролировать по-другому. Большой учёный был, к сожалению, умер год назад.

– У вас у самого какой телефон?

С 1997 года беру и периодически обновляю простые кнопочные нокии без камеры и прочих лишних вещей.

– Какой режим связи лучше ставить в настройках смартфона с точки зрения здоровья – 2G, 3G, 4G, 5G? Они же плотностью сигнала также различаются? Аккумулятор точно дольше держит в режиме 2G.

– Любой режим ставьте. Плотность потока энергии зависит от качества связи, а не от стандарта. Стандарт – тип модуляции; чем моложе стандарт, тем сложнее модуляция, и для нетепловых уровней это имеет существенное значение.

Вы автоматически почти всегда говорите про 2G вне зависимости от вашего желания. Три часа разговора в день – превышение допустимой суточной нормы ЭМИ телефона, это «тяжёлые абоненты».

Неиспользуемый телефон надо держать минимум в 30 см от головы, разрывая так электродинамическую связь.

Беременным женщинам телефон и планшет лучше держать не ближе чем в 30 сантиметрах от плода. При разговоре вообще лучше использовать гарнитуру, лучше проводную.

– А bluetooth-наушники (2,402–2,48 ГГц)? Bluetooth-протоколы наверняка отличаются «плотностью»/амплитудностью сигнала? Сейчас версия 5.2.

– Час в день – приемлемо для взрослого, не отягощённого онкологией, нейродегенеративными расстройствами и другими.

– Фитнес-трекеры используют четвёртую-пятую версии bluetooth. Проводились ли где-то авторитетные радиобиологические исследования bluetooth-браслетов?

– Радиобиологические точно нет.

– У вас дома, наверное, нет Wi-Fi?

– Исходите из того, что я доктор радиобиологии по неионизирующим излучениям, а не активист по борьбе: Wi-Fi есть. Не устанавливать смысла нет, они стоят у соседей, вклад соседских в фон незначительный, но есть. Поэтому свой стоит в самом дальнем углу – над входной дверью – и [фонит] примерно как соседский для основной части квартиры. Когда не используется – отключается физически, в том числе на ночь. Я и рекомендации такие выдал для НИИ детской гигиены, они опубликованы: держать защиту расстоянием. Свой я, конечно, дополнительно сам мониторил в разных режимах: в режиме тяжёлого видеопотока на 2,4 ГГц он «светит» чуть меньше базовой станции, но быстро затухает сигнал, поэтому правило защиты расстоянием работает надёжно: три метра по прямой надо обеспечить. До мест сна, особенно детского, метров пять надо иметь. И абсолютно оправданно [размещать] поглотитель на стенах спальни, я уже вам говорил.

Профессор Нина Рубцова, автор ПДУ магнитного поля для работающих, много лет имеет дачу под ЛЭП – считает, что в контролируемых условиях. Это типично для профессионалов в любой области.

– Какой вред (женщинам, мужчинам) может нанести регулярное сидение с ноутбуком на коленях, если этот ноут подключён к Wi-Fi?

– Репродуктивная система прежде всего; смотрите в сборнике конференции bioemf.ru доклады Чуешовой, по параметрам экспозиции можно использовать для экстраполяции.

Для детей перед карантином мы выпустили обновлённые рекомендации по дистанционному обучению вместе с НИИ детской гигиены. Например, рекомендуется учиться на ноутбуках и компьютерах, подключённых к интернету по кабелю.

Детям до 6 лет необходимо полностью исключить использование любой компьютерной техники в образовательных целях в домашних условиях.

– Серьёзно, в какой гипотетической ситуации в будущем действительно лучше будет носить шапочки из фольги или подобные защитные устройства? От какого излучения вообще могут защитить шапочки из фольги? Были исследования, что как раз от высокочастотных излучений шапочки способны защищать.

– Шапочки – не компетентен. Китайцы продают головные уборы и одежду – от трусов до пальто – с экранирующим слоем.

– Кому есть смысл носить экранирующую одежду?

– Профессионалам в первую очередь (отрасль связи – это печальная история). Беременным не помешает тоже.

– Слышали наверняка: недавно появились кремы против излучения 5G (2G– 4G). Их продажа тянет на ст. 159 УК РФ (мошенничество) или действительно разработаны составы, работающие как поглотители?

– Про крем не слышал раньше никогда. Специально посмотрел объявления – судя по обилию рекламных предложений и их бессмысленности, это фокусы лоббистов, тема маргинализируется сознательно.

Шапочки из фольги в некоторых странах стали уже именем нарицательным. Прославился этот странный головной убор благодаря фильму «Знаки». Правда, там герой Хоакина Феникса искренне верил в то, что шапочка защищает от инопланетян.

– В США есть учёные, которые получили имя благодаря борьбе с беспроводными сетями. Наверняка вас сравнивали с Биллом Керри и Дэвидом Карпентером, которым до сих пор пеняют на то, что вред от беспроводных стандартов не доказан.

– Я не борюсь ни с кем, тем более с беспроводными сетями. Учёные и эксперты не должны заниматься борьбой. Мы должны исследовать, как вы, пользователи, адаптируетесь к новому фактору, чем заплатит ваш организм, etc.

Что касается вреда – ещё раз: это сложная тема. Думаю, вам любой в ВОЗ или в IARC скажет, что я один из наиболее занудливых с точки зрения методологии. Например, по раку нет данных по дозам в эпидемиологии, значит, это требует исследований; нет данных для переноса на человека и прочему. С научной точки зрения это заставляет осторожно подойти к классификации радиочастот как канцерогена.

Год назад в марте мы сидели в Лионе в главном офисе IARC и обсуждали – два рака на 100 тысяч человек мало, а четыре – уже критерий. Люди из ВОЗ вообще предлагают начать анализ всех данных, когда закончат детский эпидемиологически отчёт, то есть посчитают, сколько детей в Европе получит рак от сотовых телефонов, если упростить. Это обычный разговор для научно-практического совещания перед принятием решения.

Однако в этом марте мне из Англии написал отец девятилетней девочки, которая как раз год назад умерла от быстро развившейся опухоли мозга. Исходно здоровый ребёнок, единственное, что отличало от других детей, – это смартфон в руках круглые сутки, зависимость. Отец уверен, что причина смерти – ЭМ-излучение мобильника. Как учёный я должен рассуждать: а доза, а время, другие факторы? Ну а если всё же ЭМП – причина? И если она – именно та девочка, которую мы считали за недостающую единицу год назад в Лионе?

Невозможно ни доказать, ни опровергнуть связь смерти и ЭМП мобильника.

И вот мне теперь кажется, что именно учёные, специалисты, эксперты несут даже большую ответственность за смерть этой девочки, чем отрасль связи. Про сотрудников ВОЗ я вообще уж не говорю, сама идея считать умирающих от рака детей как критерий – это концлагерный эксперимент какой-то.

– И 5G вы тоже рассматриваете как эксперимент. Если подытожить, видите ли компромиссный вариант внедрения 5G в России? Можно найти баланс здоровья и бизнеса, как-то дополнить нормативы?

У 5G проблема в способе организации сигнала. Никогда не подпишусь под безопасностью 5G в представленном виде.

− Я 10 лет был главным по медико-биологическим испытаниям специальной техники, это не секрет. Моя подпись стоит под многими документами, разрешающими применение новых технологий, которые могут затронуть здоровье. Поэтому я осознанно говорю: любое массовое внедрение 5G резко повышает риск для всех находящихся в зоне действия направленного ЭМ-сигнала 5G. Если кто хочет априорно брать ответственность на себя – пусть подписывает, главное, чтобы история сохранила его имя. А мы будем исследовать последствия.

Обратите внимание: неспроста контрактники DARPA выступили за резкое ужесточение норм безопасности для современных систем связи (статья профессора Гринбаума в апрельском номере Bioelectromagnetics). DARPA ведёт пять проектов по биоэффектам сложных сигналов, в том числе по межклеточным ЭМ-связям, по резонансам. Я знаю, что они видят: сложный сигнал вмешивается в работу нервной системы.

Поскольку я вам уже много объясняю, попробую ещё раз. Проведём мысленный эксперимент. Допустим, есть 100 процентов энергии (неважно, какое это значение) и 10 минут экспозиции. Частота тоже принципиально не важна, пусть несколько ГГц. Если вы всю энергию вводите равномерно, получите один эффект, который определяется в основном общим количеством энергии. Если ту же энергию за то же общее время вводите дробно, через равные промежутки времени – получите другой эффект, как правило, более выраженный, чем при непрерывном введении того же количества энергии. Если ту же энергию вводите за то же общее время порциями через произвольные промежутки времени, то получите третий эффект, как правило, ещё более выраженный, и именно ведущим будет нервная система. Особенно это хорошо заметно при хроническом облучении, поэтому лабораторные данные уже давно подкреплены клинико-физиологическими, то есть обследованием состояния здоровья больших групп облучённых. Ещё в СССР это сделали.

Сигнал 5G – это как раз последний пример в нашем эксперименте, хотя очень упрощённо.

Поэтому, когда на основную популяцию выносится такого рода сложный сигнал, как в 5G, мы должны как ожидать отложенных эффектов при хроническом облучении, так и готовиться к ранним эффектам, и нельзя исключать острые эффекты.

По совокупности это рост риска для всей популяции. Предел допустимого риска и его цену для социума, как мы знаем, определяют не эксперты в области биоэффектов, а состояние системы здравоохранения и соцобеспечения.

Исходя из сказанного, единственный выход – разрабатывать новые стандарты связи надо, руководствуясь прежде всего предупредительным принципом в области здоровья, так как это затрагивает всю популяцию. А не наоборот: какой-то парень из Ericsson придумал инженерное решение, которое его устроит, и под это надо подогнать согласие радиобиологов и гигиенистов.

Что бы я предложил и предлагаю вендорам всегда. Давайте возьмём группу разработчиков 5G, хоть Ericsson, хоть «Сколково», и проведём годовой эксперимент на добровольцах с использованием разработанного ими оборудования. Это снимет вообще все проблемы, внесёт большой вклад в науку и будет честно по отношению к населению. Можно было бы сделать онлайн-трансляцию для всего мира, и наука ещё и окупится.